Советский Союз и Соединенные Штаты начали сотрудничать в освоении космического пространства еще в самом начале осуществления своих пилотируемых программ,  поскольку именно космос оказался очень удобной сферой взаимодействия, стоящей в стороне от общеполитических проблем. Примечательно, что пик совместных работ приходился именно на время обострения взаимоотношений двух держав (первый - в связи с войной США во Вьетнаме, второй - в связи с войной СССР в Афганистане и разработкой Вашингтоном Стратегической оборонной инициативы).

Первые предложения совершить совместный космический полет были озвучены Президентом США Дж.Кеннеди в сентябре 1963 года на Генеральной Ассамблее ООН, однако они были отклонены советской стороной по ряду причин, в подоплеке которых лежал престиж государства, социальной системы и острое соперничество за лидерство в этой сфере. Советский Союз на тот момент запустил первый искусственный спутник Земли (ИСЗ) и отправил первого человека в космос. Америка стремилась догнать СССР, опираясь на усилия мощной команды ученых во главе с Вернером фон Брауном. Главной целью соперничества в то время стал пилотируемый полет на Луну, и обе стороны делали все, чтобы опередить соперника. США это удалось: в 1968 году состоялся первый успешный запуск американской программы полетов на Луну «Аполлон», а 21 июля 1969 года Нил Армстронг ступил на поверхность спутника Земли. В Советском Союзе пилотируемая лунная программа столкнулась с большими трудностями, несмотря на значительные достижения в полетах автоматических космических аппаратов, и была свернута.

К концу 1960-х годов пилотируемая космонавтика встала перед выбором пути, поскольку запуск очередного корабля на околоземную орбиту уже не представлялся столь впечатляющим, как, например, полет Ю.Гагарина. В первое время ставка (и это стало основным направлением советской пилотируемой космической программы) делалась на создание орбитальных космических станций для изучения возможностей полетов за пределы земной орбиты.

Американские конструкторы для создания своей космической станции использовали элементы лунной программы - ракету-носитель «Сатурн» и лунный космический корабль «Аполлон». Российские разработчики в качестве основы стали использовать военную станцию «Алмаз», которая позже стала именоваться
«Салютом». И это было вполне логичным решением, потому что только военная промышленность была в состоянии финансировать столь затратные проекты. И вообще без военных разработок мирный космос вряд ли бы смог добиться столь значительного прогресса как в США, так и в СССР. Следует отметить, что и в авиации очень многое было позаимствовано из военных проектов, которые во многом снизили расходы для гражданских компаний на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы
(НИОКР), составляющие внушительную часть общих затрат на внедрение новых технологий.

В силу различия в подходах к созданию своих транспортных космических средств требовались серьезные доработки для осуществления проекта стыковки космических объектов, созданных в разных странах. Это был ценный опыт, который пригодился в будущем при реализации уже более масштабных программ. Естественно, главной технической задачей было создание новой системы стыковки, так как в то время не было универсального стыковочного механизма.

Опыт стыковки космических объектов на орбите к этому времени уже имелся. Первую стыковку в ручном режиме 16 марта 1966 года осуществили Н.Армстронг и Д.Скотт на борту космического корабля «Джемини-8» с ракетой «Аджена». В Советском Союзе первая стыковка двух спутников «Космос-186» и «Космос-188» в автоматическом режиме произошла 30 сентября 1967 года. Первая же стыковка двух пилотируемых космических кораблей «Союз-4» и «Союз-5» была проведена 16 января 1969 года. В состав этих экспедиций входили В.А.Шаталов, Б.В.Волынов, А.С.Елисеев и Е.В.Хрунов.

Перед советскими и американскими конструкторами была поставлена задача - создать систему стыковки, не требующей больших переделок существующих космических агрегатов. Разница в атмосферном давлении двух кораблей была очень большой, и было трудно найти компромисс: по техническим требованиям нижняя планка давления «Союза» едва захватывала верхний предел «Аполлона». Поэтому необходимо было продумать переходные отсеки и шлюзовую камеру, и все с учетом минимизации затрат.

Главными участниками реализации проекта «Союз - Аполлон» стали НАСА и Академия наук СССР, которые активно взаимодействовали еще до начала непосредственных переговоров, состоявшихся в Москве 26-27 октября 1970 года. Столь серьезные программы обречены без принятия политических решений, и поэтому параллельно с проработкой технического проекта началась подготовка к встрече американского Президента Р.Никсона и советского премьера А.Косыгина.

Полная неопределенность с включением космоса в повестку дня встречи двух политических лидеров сохранялась до последнего момента. Госдепартамент и Белый дом не спешили с решением, и лишь за неделю до саммита начались консультации с советской стороной о выработке текста соглашения о сотрудничестве в освоении космического пространства. 20 мая 1972 года советская сторона представила свой вариант, который содержал положения соглашения Дж.Лоу (заместителя администратора НАСА) и М.Келдыша (президента АН СССР) от 21 января 1971 года.

24 мая 1972 года в 18:00 Президент США Р.Никсон и советский премьер-министр А.Косыгин подписали Соглашение между СССР и США о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства в мирных целях. Особенностью этого соглашения было строгое ограничение по времени его выполнения - полеты и стыковка должны были состояться в 1975 году.

Экспериментальный проект «Аполлон - Союз» (ЭПАС) под руководством Г.Ланни (с американской стороны) и члена-корреспондента АН СССР К.Д.Бушуева (с российской) стал стремительно развертываться. Для непосредственного руководства на орбите были назначены руководители полета А.С.Елисеев и П.Франк. Для технической модификации космических аппаратов НАСА подписала контракт с «Норт Америкэн Рокуэлл», а в Советском Союзе работы по доработке «Союза» проводились в ныне широко известной Ракетно-космической корпорации «Энергия» им. С.П.Королева. 30 января 1973 года США объявили составы экипажей ЭПАС - основной (бригадный генерал Т.Стаффорд, В.Бранд и Д.Слейтон) и дублирующий (А.Бин, Р.Эванс и Дж.Лусма). В ходе подготовки им должны были помогать Р.Трули, Р.Овермайер, Р.Криппен и К.Бобко.

Состав советской экспедиции - А.Леонов, В.Кубасов (основной экипаж) и А.Филипченко и Н.Рукавишников (дублирующий) - был представлен общественности 24 мая 1973 года, когда состоялось открытие авиасалона в Париже. Нельзя не отметить особенность этого события: по бытовавшей ранее традиции мир узнавал о полетах советских космонавтов уже после запуска, а в данном случае это произошло за два года до него. Тот парижский авиасалон был примечателен еще и тем, что на нем помимо современной аэрокосмической техники (надо помнить, что в то время шли активные боевые действия во Вьетнаме) был представлен абсолютно мирный макет взаимодействия двух космических держав.

После трех лет интенсивной работы обе державы вышли на финишную прямую, и в мае 1975 года было решено организовать встречу в Москве для определения готовности к полету. Американская делегация посетила Байконур, где были проведены проверки коммуникационного оборудования, системы прицеливания и ряда других систем. Правда, за две недели до запланированного старта возникли некоторые осложнения, вызванные заявлениями сенатора У.Проксмайера, который подверг сомнению способности советских специалистов  управлять двумя космическими объектами, находящимися одновременно на орбите (в то время летала российская связка «Союз-18» - «Салют-4»). Примечательно, что точно такие же опасения были высказаны намного позднее американской стороной, когда летала орбитальная станция «Мир» и шла подготовка к запуску Международной космической станции (МКС). Главным образом, это было связано с несовершенством советской системы связи и вероятностью возникновения нештатных ситуаций на двух объектах, требующих мгновенного реагирования.

На это был представлен ответ, что управление будет осуществляться разными группами и из разных центров управления полетами (ЦУП). Траектории их полета не будут пересекаться, и за весь полет только дважды обе космические связки будут находиться одновременно в зоне одной и той же наземной станции, да и то не более двух минут. Кстати, это обстоятельство не вызывало никаких опасений ни у членов экипажа, ни у руководства НАСА. Единственным объяснением могло быть политическое противодействие сенатора этому полету в целом. Помимо чисто технических проблем возникали и те, которые невозможно контролировать, - погода. Июль, как и все лето во Флориде, отличается непредсказуемой погодой, и были опасения, что грозовой фронт может воспрепятствовать старту. Так из-за непогоды не раз откладывались запуски космических кораблей с космодрома на мысе Канаверал.

Несмотря на все сложности разного порядка, этот полет состоялся. «Сатурн-1В» стартовал 15 июля 1975 года в 19:50 по Гринвичу со стартовой площадки Космического центра им. Кеннеди. Немного раньше - в 12:20 по Гринвичу - с космодрома на Байконуре на орбиту был выведен «Союз-19». 17 июля в 16:19:09 по Гринвичу состоялась историческая стыковка, а через три часа - первая международная космическая встреча. Завершился совместный полет 19 июля в 15:26:12 по Гринвичу. Общее время полета, который потребовал стольких усилий, составило 1 день, 23 часа, 7 минут и 3 секунды.

Этот полет, по ряду соображений, был парадоксальным, но в то же время очень логичным. Казалось бы, какие были мотивы у сторон договориться о столь необычном проекте? США к этому времени совершили успешные полеты на Луну, запустили орбитальную станцию «Скайлэб» и в 1972 году приступили к созданию космического челнока, когда Президент Никсон обратился к Конгрессу с запросом о выделении средств на создание космической транспортной системы. Советский Союз, став первой космической державой и отказавшись от попыток штурмовать Луну, успешно шел по пути создания и совершенствования орбитальных станций, которые позволяли осуществлять длительные полеты на околоземной орбите. Единственным логическим объяснением может служить тот факт, что обеим странам требовался новый подход к полетам. В Америке прошла эйфория от полетов на Луну, а старая техника подвергалась разрушению. Во время подготовки «Сатурна» пришлось менять некоторые элементы конструкции, которые подверглись коррозии. К завершению шла и программа «Скайлэб». Пришло время открывать новую главу, и этот полет стал красивым завершением первого этапа пилотируемых полетов в США, в которых была сделана пауза до 1981 года, когда состоялся первый полет космического челнока «Колумбия».

По завершении проекта «Союз - Аполлон» российско-американское космическое сотрудничество главным образом концентрировалось на проведении биологических экспериментов. Несмотря на некоторые попытки продолжить совместные полеты в космос, продолжение ЭПАС не получил. Время, когда космос стал финансово непосильным для отдельно взятой страны, еще не пришло, а для сотрудничества требовался взаимный интерес. Таковой стал проявляться в конце 1980-х - начале 1990-х годов.

В то время только Советский Союз имел возможность осуществлять длительные космические полеты на орбитальной станции «Мир». В США планы по созданию своей станции «Фридом» не получили поддержки со стороны администрации из-за огромных расходов на ее создание. К тому же программа «Спейс шаттл» сама по себе требовала внушительного финансирования. В СССР было решено не закладывать строительство станции «Мир-2» опять же из-за нехватки средств. Словом, возникла новая ситуация, когда обе стороны могли получить выгоду от сотрудничества: США - опыт длительных полетов и проведения экспериментов, которые позволили бы наработать технологии, необходимые для межпланетных экспедиций, а Россия - дополнительное финансирование и уникальные возможности доставки грузов на космическом челноке, который мог не только доставлять крупногабаритную полезную нагрузку на космическую орбиту, но и возвращать ее на Землю.

Проект полетов «шаттлов» на станцию «Мир» получил название «первой фазы», программа Международная космическая станция (МКС) стала второй фазой глобального космического сотрудничества.

Первоначально идея возобновления совместных полетов не предполагала столь масштабных планов. Когда в июне 1992 года Президент США Дж.Буш подписал с Президентом России Б.Ельциным Соглашение между Российской Федерацией и США о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства в мирных целях, планировалось, что только один американский астронавт побывает на российской орбитальной станции «Мир», а два российских космонавта получат возможность полетать на американском космическом челноке.

Эта идея получила развитие, и в сентябре 1993 года вице-президентом США А.Гором и российским премьер-министром В.Черномырдиным было подписано соглашение о создании первой МКС. Было оговорено, что американская сторона помимо развертывания своего сегмента МКС будет принимать активное участие в эксплуатации станции «Мир» в рамках первой фазы. Чисто технический проект стал очень неплохим элементом политического взаимодействия, своеобразным демпфирующим устройством в очень непростых отношениях между США и Россией. Для реализации столь грандиозного проекта были созданы многочисленные рабочие группы, которым очень пригодился опыт проекта «Союз - Аполлон». Это касалось не только технических вопросов, но и множества организационных.

Формально началом нового этапа космического сотрудничества можно назвать полет российского космонавта С.Крикалева на борту «Дискавери» СТС-60 в феврале 1994 года. Этот полет не предполагал стыковки и носил больше ознакомительный характер. Согласно плану челнок подошел к станции «Мир» и провел радиосеанс с российским экипажем основной экспедиции - В.Поляковым, В.Афанасьевым и Ю.Усачевым. Помимо организации голосового общения специалистам на Земле удалось получить и видеоизображение. Несмотря на простоту этого полета, он имел огромное значение. Можно не говорить о символической составляющей. Для совместного полета большое значение имеет обеспечение межбортовой связи, и этот элемент был отработан во время полета С.Крикалева. В не меньшей степени было важно отработать в реальных условиях взаимодействие центров управления полетами в Хьюстоне и подмосковном Королеве, которые говорили на разных языках и пользовались своими методиками.

Следующим шагом стал полет в феврале 1995 года «Дискавери» СТС-63 с российским космонавтом В.Титовым на борту, который можно было назвать генеральной репетицией стыковки двух космических объектов, требовавшей в силу огромной массы корабля качественно новых подходов к проведению этой операции. После проведения маневров по сближению космический челнок подошел к орбитальной станции на расстояние в 11 метров, что обеспечивало отработку действий в ближней зоне. По завершению запланированных операций «шаттл» совершил облет станции «Мир», и это позволило получить уникальное изображение со стороны для последующего изучения специалистами поверхности космического объекта, который к этому времени летал уже девять лет.

14 марта 1995 года вместе с российскими космонавтами В.Дежуровым и Г.Стрекаловым на борту «Союза ТМ-21» к станции «Мир» отправился первый американский астронавт Н.Тагард. Во время этой экспедиции, которая продолжалась 115 дней, станция пополнилась новым модулем «Спектр», запущенным российской ракетой-носителем «Протон». Помимо российских грузов этот модуль доставил на орбиту и американское научное оборудование. Главное, что этот полет положил начало долговременным совместным полетам, которые продолжаются уже 15 лет. Он был примечателен еще и тем, что впервые космонавты взлетели на одном космическом корабле - «Союзе», а на Землю вернулись на другом - космическом челноке «Атлантис». Также можно сказать, что впервые в истории было доказано, что космос не имеет границ - без нарушения пограничного контроля и без прохождения иммиграционных процедур космонавты прибыли из одной страны в другую.

Упомянутый ранее «Атлантис», стартовавший 27 июня, успешно состыковался с орбитальной станцией 29 июня, став первым американским космическим кораблем после полета «Союз - Аполлон» в 1975 году, повторившим стыковку с российским космическим объектом. «Атлантис» доставил на станцию новых членов экипажа 19-й основной экспедиции - космонавтов А.Соловьева и Н.Бударина, забрав на Землю Тагарда, Дежурова и Стрекалова. Всего за время первой фазы было осуществлено 11 полетов космических челноков, которые доставляли не только новых членов экипажей, но и многочисленные грузы. Среди них следует отметить новый стыковочный модуль, солнечные батареи и научные приборы разных стран.

Последняя экспедиция американских астронавтов на станцию «Мир» завершилась 8 июня 1998 года, когда Э.Томас уже на борту «Дискавери» покинул российскую станцию. Всего же на станции в рамках долгосрочных экспедиций работали семь американских астронавтов, которые в общей сложности провели 907 дней на российской станции.

Опыт совместных полетов на орбитальную станцию «Мир» был чрезвычайно ценным для строительства МКС. По своей концепции (исключая конфигурацию и размеры) новая космическая станция мало чем отличается от российской. Методика эксплуатации, стыковок, проведения работ во время внекорабельной деятельности, взаимодействие центров управления полетов, организация связи были отработаны во время первой фазы и с некоторыми модификациями были интегрированы во вторую фазу.

Хотелось бы отметить еще один важный момент, который сопровождает все космические полеты, - парирование нештатных ситуаций, и здесь «Мир» оказался своего рода уникальным полигоном для международных экипажей. Самыми «безобидными» были многочисленные случаи потери ориентации и энергопитания. В 1997 году экипажу 23-й основной экспедиции (Линенджеру, Циблиеву и Лазуткину) пришлось поработать пожарниками, когда загорелся твердотельный генератор кислорода, а сменщику Линенджера - Фоулу вместе с теми же российскими космонавтами пришлось в критической ситуации восстанавливать герметизацию станции, когда во время тестирования системы ручной стыковки (ТОРУ) грузовой корабль «Прогресс» столкнулся с модулем «Спектр».

После столь драматичных событий американский Конгресс и НАСА подумывали о прекращении совместной программы по соображениям безопасности, но администратор НАСА Д.Голдин принял решение о продолжении полетов американских астронавтов на российскую космическую станцию.

Совместная программа предоставила обеим сторонам именно то, что им было необходимо: НАСА получила бесценный опыт длительных полетов, без которого невозможно планировать экспедиции к другим планетам и астероидам, а Россия - столь необходимое дополнительное финансирование и возможность продлить жизнь орбитальной станции.

Вторая фаза наглядно продемонстрировала, что в современных условиях невозможно осуществлять и финансировать столь грандиозные проекты одной страной. Даже при условии вовлечения такого количества стран (в начале их было 16) наблюдается напряжение в финансировании этого проекта. Немаловажным фактором является и рациональное использование разработок, проводимых в других странах, которые не имели собственных возможностей проводить свои программы пилотируемых космических полетов. Так, Канада обеспечила МКС рукой-манипулятором, без которой строительство было бы просто невозможным. Европа и Япония построили научные модули («Колумбус» и «Кибо») и грузовые транспортные корабли, которые вместе с российскими «прогрессами» и «союзами» станут после 2011 года единственными средствами доставки грузов и экипажей, пока в США не появятся новые взамен «шаттлов».

Как и многие космические программы, вторая фаза началась позже, чем планировалось, и не так, как хотелось. После запуска 20 ноября 1998 года первого элемента - Функционально-грузового блока (ФГБ) прошло почти два года, прежде чем к нему пристыковался Служебный модуль, который мог обеспечить условия пребывания астронавтов и космонавтов на борту станции, которые стали обживать ее лишь со 2 ноября 2000 года.

Задержки со строительством и запуском новых элементов МКС значительно отодвинули срок ее полной сборки. Потребовалось 12 лет для реализации задуманного. В процессе космической стройки пришлось вносить коррективы, в результате чего нынешняя конфигурация несколько отличается от первоначальной задумки. Это вполне понятно, и не в этом кроется основная проблема будущего, крупнейшего за всю историю космического сооружения человека.

За это время произошли события, которые коренным образом изменили подход к обслуживанию орбитальной станции. Первоначально, когда появился этот проект, все было ясно и логично. Наличие «шаттлов», российских, европейских и японских космических транспортных кораблей позволяло без особых проблем обеспечивать станцию всем необходимым. Катастрофа с космическим челноком «Колумбия» 1 февраля 2003 года сразу выявила узкие места общей концепции строительства и эксплуатации столь сложного космического объекта. Количество членов экипажа было сокращено до двух человек, что практически полностью исключило проведение научных экспериментов. Поддержание жизнедеятельности большего числа людей не представлялось возможным, а доставка новых элементов станции приостановилась на три года.

В настоящее время ситуация несколько лучше благодаря тому, что Россия удвоила число своих стартов на станцию, появились европейские и японские космические транспорты, но есть жизненно важные агрегаты МКС, которые могут быть доставлены и установлены исключительно «шаттлами». Достаточно назвать гироскопы, которые поддерживают ориентацию станции без значительных затрат топлива. Да, есть некоторый запас, но при планах эксплуатировать МКС до 2020 года кто может гарантировать, что этого запаса хватит? Для решения такого рода проблем необходимо существенно модернизировать существующие аппараты, создавая открытые грузовые платформы, но мы прекрасно помним, сколько потребовалось времени на создание штатных космических кораблей. Япония запустила один корабль HTV, а Европейское космическое агентство никак не может послать свой второй ATV к МКС. Сначала были технические проблемы, теперь - график старта коммерческих спутников.

Решение администрации Обамы передать создание новых транспортных средств частным фирмам может привести к большему числу такого рода конфликтов, ибо программа МКС постоянно вносит какие-то коррективы, а частные компании должны выполнять свои обязательства перед клиентами. Были подписаны контракты с ведущими космическими корпорациями, но пока не видно значимых результатов. Перед реальными полетами на МКС требуется провести сертификацию изделий, а они проходят лишь наземные испытания. Осталось всего три полета «Шаттла» (февраль, апрель и лето 2011 г.), а запланированной замены им пока не существует.

Отсутствие своих транспортных средств может создать для США непростую проблему, учитывая очень серьезную политическую составляющую. Для многих американских граждан и, соответственно, законодателей абсолютно неприемлема зависимость от России. Российская сторона тоже постаралась выжать максимум из своего партнера, что не способствовало улучшению отношений, хотя и такой подход можно понять.

В последнее время наблюдается некая напряженность среди международных участников космического проекта, которые пытаются строго ограничить свою территорию, забывая, что это практически невозможно. У России есть транспортные средства, но очень ограниченные возможности со связью, да и энергетика в основном поступает с американских солнечных батарей. Опять начинаются подсчеты вкладов: кто чего кому должен. Помимо этого, некоторые участники не довольны долей космического времени на борту МКС и поднимают вопрос о его увеличении.

Для проведения научных экспериментов (начинаем забывать, что именно для этого МКС создавалась) требуются огромные инвестиции. Япония попыталась компенсировать свои расходы, объявив тендер на предоставление возможности проводить научные опыты в модуле «Кибо», но астрономическая цена не стимулировала интерес в этом направлении. И это далеко не в самой бедной стране мира.

Пока бюджет НАСА позволяет надеяться, что ключевой партнер не покинет этот проект, но интерес к МКС заметно поубавился, а это значит, что в будущем начнутся перебои с финансированием. Ситуация осложняется еще и тем, что в США уже начались крупные сокращения производства и увольнения работников космической отрасли. Пока не ясно, смогут ли их принять частные компании, которые получили госзаказ, но ясно одно - наметившаяся тенденция не вселяет оптимизма.

Переориентация на новые задачи американской программы освоения космоса уменьшает точки соприкосновения с нынешним проектом МКС. Концепция космических планов предыдущей администрации Буша предусматривала создание средств доставки на орбитальную станцию. Другое дело, что эти идеи не были реализованы и программа «Созвездие» была забракована, но эти планы существовали. В нынешнем «видении» основной акцент делается на частные корпорации.

Трудно представить, как можно применить разработки полета на астероид (с Марсом мы пока повременим) для полетов на МКС. Современные предложения напоминают сбор конструкторов «Лего»: максимально использовать уже готовые элементы (например, твердотопливные ускорители) с минимумом новых разработок. Желание сэкономить понятно всем, но мало кому ясно, как слепить из конструкций, разрабатываемых для конкретных программ, что-то новое и чтобы оно летало без аварий.

Пилотируемая космонавтика стала столь затратной, что параллельные разработки превратились в бессмысленную трату средств. В свое время советские конструкторы ввязались в соревнование по лунной программе, а позднее - в создание космических кораблей многоразового использования. Российский «Буран» так и не стал серийной машиной, хотя и имел ряд конструктивных преимуществ перед американским аналогом. Вместе с ним была создана очень неплохая ракета-носитель «Энергия», но у них был один, но решающий недостаток - под этот проект не было заказчиков, которые были в состоянии оплатить затраты на запуск.

Международное сотрудничество позволяет избегать дублирования, используя лучшее от каждой из сторон. Естественно, в области беспилотных программ трудно ожидать значимых перемен, но и здесь произошли существенные изменения. В качестве примера можно привести проект «Си лонч» (запуск спутников с морской платформы) и совместные запуски американских спутников российской ракетой «Протон» с Байконура компанией ILS. Франция тоже не отстает в коммерческих запусках по заказам международных клиентов.

Космическое сотрудничество выходит на более высокий уровень, и двух стран оказывается слишком мало для осуществления действительно революционных проектов. Космос несколько отстал от общего технического развития, и мы до сих пор вынуждены использовать базовые технологии 50-летней давности. Сейчас трудно предсказать, по какому направлению космическая кооперация будет развертываться, но можно ожидать появления совершенно новых конфигураций со стремительным появлением нового участника пилотируемых программ - Китая.