ENGLISHНАЗВАНИЕ книги Р.А.Силантьева* сначала вызывает удивление и даже некоторый внутренний протест. Кажется, автор отходит от понимания дипломатии как средства внешней политики, смешивает дипломатию и дипломатичность. Да и сам автор уже на первых страницах, видимо, ожидая такой реакции, дает свое толкование направлений мусульманской дипломатии, перечисляя взаимоотношения с единоверцами других стран, мусульманами иных течений ислама, представителями разных религий, а также с политическими и общественными организациями. Однако предлагаемое им второе из пяти направлений «взаимоотношения с властями – как собственного государства (если оно неисламское), так и зарубежных стран» – еще более усиливает это чувство протеста. Сегодня такие пассажи не могут восприниматься иначе как внутриполитическая недипломатичность.
Однако, вчитываясь в работу, постепенно отходишь от первого впечатления, все более увлекаясь огромным массивом информации, собранной автором. Да, это не о дипломатии в чистом виде, это большая работа об истории мусульманства в России, начиная от князя Владимира, которого мусульмане из Волжской Булгарии пытались обратить в ислам, когда ислам выступал для России как чисто внешняя сила, и далее через века и до наших дней, когда мусульмане стали интегрированной частью страны. Действительно, численность этнических мусульман оценивается от 20 млн. человек (В.Путин назвал это число в 2003 г.) до 26 миллионов, по оценке ЦРУ в 2004 году. Нет сомнения, что сегодня, с учетом активных процессов миграции, особенно из стран ближнего зарубежья, это число растет и составляет уже не менее 20% населения страны, а регионы России, где мусульмане являются большинством, вносят мощный вклад в ее экономическое и культурное развитие.
Автор анализирует и сравнивает различные этапы взаимоотношений и взаимопроникновения Руси и мусульман. Первые контакты во времена князя Владимира, реальное проникновение ислама на Русь с развитием торговых связей русских княжеств с мусульманским миром, когда для приезжих купцов стали строиться мечети в Ярославле, Костроме и других городах – это ли не демонстрация веротерпимости православных, в том числе и в ответ на отказ мусульман от прозелитизма, на увеличение присутствия мусульман в Руси за счет миграции, они, пользовались полной свободой вероисповедания и, разумеется, обустраивали свою религиозную жизнь. В ХVI веке в результате завоевания Казани и Астрахани в состав Русского государства была включена значительная по численности мусульманская община, и тогда, подчеркивает автор, русские цари относились к мусульманам толерантно, не предпринимая силовых мер для обращения их в христианство, стимулируя, впрочем, смену веры преимущественно экономическими мерами – это ли не пример внутренней дипломатии. Правда за «обрезание христиан» миссионерам угрожала смертная казнь.
Важный вывод делает автор: Россия, особенно по сравнению, скажем, с Испанией времен Реконкисты, оставалась самой толерантной к мусульманам христианской страной того времени. А по Соборному уложению 1649 года ислам получил и законодательное признание. В ответ на конструктивную роль мусульман в становлении династии Романовых, а ранее – поддержку ими войск Минина и Пожарского (заслуги мусульман в становлении Российского государства отмечали и советские исламоведы) активизировался процесс интеграции мусульман в православное Российское государство, которое стало приобретать черты поликонфессионального.
Разумеется, процесс этот не был гладким, но репрессии государства осуществлялись не против ислама и мусульман, а против тех, кто давал основание заподозрить себя в нелояльности властям, в том числе и православных. Пожалуй, только при Петре I, ориентировавшемся на вестернизацию, были приняты некоторые дискриминационные меры в отношении мусульман, хотя он же повелел сделать первый перевод Корана на русский язык. Очень важно, что исповедовавшие ислам деятели во все времена, в том числе и петровские, играли активную роль во внутренней и внешней политике страны. Автор книги перечисляет многих из них, включая и незаслуженно преданных забвению.
Еще более толерантной по отношению к мусульманам стала царская политика во времена Екатерины II. Расширение территории Российской империи за счет земель с мусульманским населением поставило вопрос о новых формах управления, таковыми стали муфтияты – самоуправляющиеся религиозные организации во главе с лояльными и подконтрольными властям муфтиями. А православным священнослужителям было запрещено вмешиваться в дела иноверцев. Такой дипломатичный способ управления оказался более эффективным, чем практиковавшиеся в других странах методы насильственной гомогенизации населения. В 1784 году указом Екатерины II мусульмане благородного происхождения были фактически приравнены к российскому дворянству. Мусульманские деятели, сотрудничавшие с правительством, награждались орденами империи, в частности (sic!) орденом Святого Владимира, особо связанным с православием.
Пожалуй, первым, как справедливо отмечает автор, серьезным вызовом сложившимся дипломатичным отношениям властей с мусульманскими общинами стала в ХIХ веке Кавказская война. Тогда в мусульманских кругах, прежде всего среди кавказских мюридов, активно проповедовавших среди горцев антироссийские настроения, она стала интерпретироваться как священная война, джихад против неверных. При всех известных издержках этой войны важно отметить, что российские власти не ограничивались только военными действиями, огромные усилия прилагались для урегулирования и пропагандистскими, и дипломатическими методами, для чего привлекались и сами мусульманские религиозные деятели, щедро вознаграждавшиеся царской властью. Самой яркой страницей внутренней дипломатии российской власти по отношению к мусульманам стало отношение к поверженному Шамилю, которому император Александр II оказал высокий почет и который вскоре присягнул императору, а впоследствии был возведен в потомственное дворянство.
Автор, прослеживая историю взаимоотношений мусульман и власти, справедливо указывает, что она окончательно была оформлена и закреплена в Постановлении Государственного совета в 1887 году: «Мусульмане свободны в отправлении своего культа при условии, что это не будет вредить Православной Церкви», а спустя несколько лет было установлено и то, что лица, препятствующие крещению, подлежат наказанию.
Конечно, нелепым было бы утверждать, что в повседневной жизни исламская община не сталкивалась с проблемами. Очевидно, что ретивые священники и чиновники то тут, то там могли и притеснять, и создавать проблемы для исповедующих негосударственную религию, но политика властей была в царской России направлена на использование дипломатических методов управления общиной, предоставление ей возможностей для беспрепятственного отправления культа, обеспечения максимально возможного равенства для исповедующих и ислам, и православие в образовании и на госслужбе.
С большим вниманием автор изучает исламский вопрос после октября 1917 года. Разумеется, в исламской среде, как и повсюду, разгорелась борьба левых, правых, центристов и т.д., которая, зачастую выливалась в борьбу за власть и контроль под прикрытием тех или иных лозунгов. Конечно, пришедшие к власти большевики делали все, чтобы поставить умму под контроль. Нет сомнения, что с присущей им «революционностью» и атеизмом в этом допускались и эксцессы, и просто глупости. Тем более что, как правильно указывает автор, мусульманские духовные, политические и общественные лидеры по-разному отнеслись к уничтожению монархии и по-разному строили свои отношения сначала с Временным правительством, а затем с большевиками. Однако не могу согласиться с автором в том, что весь положительный опыт царской истории российской уммы оказался забыт в одночасье. Тем более что этот вывод противоречит и фактам, приводимым в книге.
Думается, что при всех издержках, если не говорить об отдельных неизбежных ошибках – ведь занимались этим зачастую люди неопытные, малообразованные «революционеры», – политика большевиков в отношении не ислама, а мусульман становилась все более продуманной и взвешенной, дипломатичной, если это слово вообще можно употребить в отношении того времени. Усилия новой власти были направлены на установление контроля над населением, для чего проводилась огромная работа, как публичная – съезды мусульман, создание новых мусульманских структур самоуправления и т.д., – так и закулисная. Разумеется, наряду с поощрением лояльных к новой власти применялись и репрессии в отношении тех, кто ей сопротивлялся. Достаточно упомянуть такое явление, как басмачество. Однако нет никаких данных о том, что в отношении мусульман проявлялась какая-либо особая жесткость. Власть боролось со всеми, кто ей противостоял, независимо от вероисповедания.
Большой интерес вызывает исследование автором внутренней исламской дипломатии, взаимоотношения внутри уммы, ее руководителей, а по сути, борьбы за власть в ней, в ходе которой лидеры апеллировали к руководству страны и партии, которое поддерживало лояльных лидеров, стимулируя тем самым еще большую лояльность общины. Как и во многих других областях, новая власть, укрепившись, стала в 1920-1930-х годах на деле активно реализовывать свои атеистические взгляды, от которых пострадали не только мусульмане, а, как известно, и православные. И в эти годы воинствующего атеизма репрессии были направлены против всех религий. Для большевиков опасность представлял внешний фактор, идеи пантюркизма. Борьба с этими идеями, а они действительно проникали из-за рубежа, вела к жертвам среди той части мусульманских лидеров, которая попалась в эту ловушку. Среди них, к сожалению, было немало представителей образованной религиозной элиты, место которой заняла светская интеллигенция.
В этой связи важно, что борьба со сторонниками таких идей внутри страны сочеталась с активным вовлечением мусульманского фактора во внешнюю политику страны. Для противодействия собственно исламским идеям (халифата и т.д.), несущим опасность для СССР, и усилиям Запада (прежде всего английским) использовать их, чтобы оторвать от СССР хотя бы часть территорий с большинством мусульманского населения, привлекались сами исламские лидеры. В частности, советские мусульмане, уже имевшие положительный опыт суннитско-шиитского диалога в Закавказье, внесли положительный вклад в принципиально новое направление международной мусульманской дипломатии – диалог о равноправии шиитов и суннитов и их веротерпимости.
Попытки реализации идей пантюркизма отнюдь не носили локального исламского характера. Даже в первый период Второй мировой войны в 1939-1940 годах Англия и Франция по дипломатическим каналам пытались заинтересовать Турцию этими планами, чтобы стимулировать ее вступление в войну против СССР. Гитлер же завлекал турков вступить в войну на его стороне, обещая отдать им советский Кавказ. Германские разведывательные службы начали создавать сеть своих учебных центров по подготовке агентуры для работы на Северном Кавказе, а в октябре 1941 года в германском МИД был назначен даже специальный чиновник, ответственный за пантюркистское движение. Фашисты стали создавать мусульманские подразделения вермахта в пику советским гонениям на религию на оккупированных территориях, массово открывать не только храмы, но и мечети, активно и небезуспешно используя это в своей пропагандистской работе. Виртуальный до сих пор пантюркизм становился важным инструментом борьбы против СССР, причем использовать его пытались, как видно, и Германия, и будущие союзники.
В этот период, руководствуясь стремлением максимально объединить страну на борьбу с захватчиками, выбить из их рук религиозное оружие, Сталин пошел на известное ослабление антирелигиозных мер, дал согласие на открытие сотен православных и мусульманских храмов, на создание у мусульман системы духовных управлений, а у православных – патриаршества. Как и в другие годы, политика в отношении разных религий, если не считать известных эксцессов на Кавказе, не имевших религиозного характера, проводилась в целом одинаково.
Автор много пишет о широко известной роли мусульманского фактора в дипломатии СССР в послевоенные годы, когда налаживались и развивались связи СССР с арабскими и другими исламскими странами, и это направление внешней политики становилось все более важным для укрепления позиций страны на мировой арене в целом. Развитие же мусульманской уммы в стране было и фактором внешней политики. Многочисленные лидеры и общественные деятели исламских стран, приезжая в СССР, коренным образом меняли свои представления о жизни мусульман и о стране в целом, а тысячи делегаций советских мусульман посещали единоверцев за рубежом, участвовали в решении международных вопросов на исламских форумах.
Пожалуй, наибольший интерес представляет положение дел в исламской умме и исламской дипломатии на сегодняшний день. Автор поднимает огромный пласт актуальнейшей информации, которая в настоящее время находится в центре внимания и которую трудно понять, не обладая не только базовыми знаниями об исламе, истории уммы в России, особенностях вероисповедания, но и о личностях религиозных деятелей, их взаимоотношениях, нюансах государственной политики в вопросах ислама, роли исламского фактора в рамках СНГ и мировой политики, особенно возросшей в последнее время. Невозможно в короткой рецензии изложить и затронуть все эти вопросы. Можно только настойчиво рекомендовать прочитать данную интереснейшую книгу.
Хотелось бы, однако, посоветовать автору, пишущему о дипломатии, проявлять большую дипломатичность в оценках современных исламских деятелей. Масштабность подхода и стремление охватить необъятную тему не могут оправдать некоторых отклонений от этого. Ну и последнее. Мне кажется, что лингвистическое издательство могло бы тщательнее подойти к адекватности транскрипции и перевода слов, имеющих в своей основе арабские корни.
