После нашумевшего интервью генерала С.Маккристалла журналу «Rolling Stone» и последовавшего за ним решения Президента США Б.Обамы заменить его генералом Д.Петреусом в качестве командующего коалиционными силами в Афганистане в центре общественного внимания оказалась ситуация в этой стране. В частности, широко обсуждался вопрос о том, как данная перестановка скажется на реализации стратегии, которую разработал Маккристалл для достижения поставленной Б.Обамой цели разрушить сеть «Аль-Каиды» в Афганистане и не дать превратить эту страну в убежище для террористических группировок, вынашивающих планы нанесения ударов по США и их союзникам. В общем и целом большинство комментаторов восприняло кандидатуру Петреуса как лучший из имеющихся в наличии вариантов. Однако отмечалось, что при всех недостатках Маккристалла у военных в составе западной коалиции, по крайней мере, функционировала единая система командования. У американской же гражданской команды совершенно не получалось работать слаженно, и особых успехов в деле повышения качества государственного управления в Афганистане не наблюдалось. Следовательно, войну в этой стране США проигрывали. Все чаще звучит утверждение о том, что утрата Вашингтоном решимости продолжать начатое в Афганистане объясняется отсутствием поддержки со стороны общественного мнения и тем, что американское руководство начинает считать победу в войне в Афганистане в принципе недостижимой.

В этом контексте особое значение приобрели появившиеся ранее сообщения о том, что и Президент Хамид Карзай не верит в победу американцев и по этой причине склоняется к примирению с талибами, для чего стремится заручиться поддержкой Пакистана. Высказывалось предположение, что Х.Карзай уволил министра внутренних дел Афганистана Х.Атмара и шефа разведки А.Салеха не за то, что они не сумели предотвратить нападение на джиргу мира в Кабуле, а за их неготовность оказать поддержку его политической линии, а также из-за реакции пакистанцев на их радикально антипакистанские воззрения.

После отставки Маккристалла не осталась незамеченной и интенсификация контактов между Пакистаном и Афганистаном. Сообщалось, что начальник штаба сухопутных войск Пакистана Ашфак Первез Каяни и руководитель Межведомственной разведки генерал Ахмад Шуджа Паша дважды встречались с Х.Карзаем, а министр иностранных дел Афганистана Залмай Расул провел переговоры с коллегами в Пакистане. Можно предположить, что пакистанцы выступают в качестве посредников в процессе примирения с группировками Джелалуддина Хаккани и Гульбеддина Хекматиара, в результате которого за разрыв связей с «Аль-Каидой» им будет предложено интегрироваться в администрацию Х.Карзая. Следует ожидать, что, в случае успеха переговоров на эту тему, следующим шагом станет выявление умеренных сил среди руководства талибов на юге Афганистана и вовлечение их в переговорный процесс.

Стоит отметить, что, отвечая во время визита в Пакистан на вопрос о возможности примирения между Карзаем и Хаккани, спецпредставитель администрации Б.Обамы по Афганистану и Пакистану Ричард Холбрук хотя и сказал, что такое трудно себе представить, но все-таки добавил: «Кто знает...» Неоднозначный ответ прочитывается как указание на то, что, продолжая считать Хаккани непримиримым врагом, предоставляющим «Аль-Каиде» убежище в Северном Вазиристане, Вашингтон тем не менее не станет чинить препятствий «процессу примирения по инициативе Афганистана» при условии, что Хаккани порвет с «Аль-Каидой».

q

Абсолютно ясно, почему реальный ход событий в Афганистане совершенно не совпадает с планами Вашингтона. Исходной точкой американского планирования был неверный постулат, согласно которому неграмотное в основной массе афганское население окажется в состоянии сформировать силы безопасности, которые к 2011 году будут готовы начать брать на себя ответственность за положение дел в стране, и что, более того, удастся быстро свести на нет повстанческое движение, которое население поддерживает не только в силу собственных убеждений и как крупного работодателя, но и в результате прямого запугивания.

Реальный опыт между тем показывает, что на нейтрализацию повстанческого движения, как правило, требуется не менее 15 лет (как и многие другие наблюдатели, считаю, что лишь в последние пару лет американцы и НАТО наконец сформулировали и начали пытаться реализовать на практике серьезную стратегию борьбы с повстанческим движением в Афганистане). Ясно и то, что озабоченному текущими экономическими проблемами американскому обществу в настоящее время совершенно не до Афганистана, хотя многие прекрасно понимают, насколько прав Б.Обама, постоянно предупреждающий об угрозах, с которыми столкнется Америка на собственной территории, если «Аль-Каиде» вновь откроется доступ к талибанизированному Афганистану. При всей своей словесной браваде, в данный момент администрация Обамы вынуждена искать способ вывести Америку из войны, которую уже стали считать наиболее затяжной из всех, какие ей до настоящего времени приходилось вести.

Возникает вопрос: что произойдет, если Х.Карзай решительно двинется вперед по пути внутриафганского примирения? Очевидно, для этого потребуется выполнение следующих условий:

- Установление четкого срока вывода коалиционных вооруженных сил из Афганистана.

- Согласие на определенную децентрализацию управления, причем ряду провинций на юге и востоке Афганистана в порядке самоуправления придется дать возможность ввести в действие элементы шариата.

- Наряду с выводом сил международной коалиции вытеснение из Афганистана всех повстанческих группировок иностранного происхождения, в особенности остающихся в стране сторонников «Аль-Каиды».

- Реорганизация системы подбора кадров для афганских национальных сил безопасности с целью обеспечения более равномерного представительства в них различных этнических групп населения Афганистана.

- Меры, способствующие возврату беженцев из Пакистана, и ликвидация всех существующих на данный момент убежищ движения «Талибан» в этой стране.

- Пресечение связей между афганскими талибами и пакистанским движением «Техрик-и-талибан Пакистан».

- Налаживание жесткого контроля на афгано-пакистанской границе и, что является необходимым следствием данной меры, безусловное согласие со стороны Афганистана с международно-признанной конфигурацией этой границы.

Эти непростые задачи вполне могут оказаться непосильными для вовлеченных в процесс примирения сторон и тех, кто старается оказать им содействие. Важно также понять, в какой степени все вышеизложенное окажется приемлемым для прочих входящих в состав населения Афганистана этнических групп - таджиков, узбеков, хазарейцев, - а также для стран региона, которые в прошлом оказывали поддержку Северному альянсу и могут счесть абсолютно недопустимым даже ограниченное возвращение талибов во властные структуры Афганистана. Не создаст ли внутриафганское примирение почвы для гражданской войны наподобие той, что бушевала в ряде афганских провинций до 11 сентября 2001 года? Не станет ли оно для определенных элементов на юге и востоке Афганистана причиной для возобновления той самой деятельности, которая привела к трагедии 11 сентября и дальнейшим чудовищным последствиям для Афганистана и всего региона?

Еще один важный вопрос состоит в том, в какой степени коалиция западных держав останется включенной во внутриафганскую ситуацию после национального примирения в этой стране. Безусловно, Афганистан будет по-прежнему нуждаться в помощи извне для обеспечения деятельности своих вооруженных сил, восстановления инфраструктуры и поддержания функционирования учреждений сферы образования и здравоохранения, которые удалось создать в последнее время. Карзай, как известно, заявил, что США придется оплачивать существование афганских сил безопасности еще лет 15, и, наверное, то же самое можно сказать обо всех инициативах, направленных на обеспечение развития страны.

Как недавно показали геологические изыскания, суммарная стоимость запасов природных ресурсов, которыми располагает Афганистан, составляет порядка триллиона долларов. В этой связи возникла надежда, что Афганистан сможет раньше, чем ожидалось, самостоятельно обеспечивать собственное госуправление и развитие. Скорее всего, подобный оптимизм не оправдан. По моим оценкам, при самом благоприятном развитии событий пройдет не менее 25 лет, прежде чем природные ресурсы Афганистана удастся вовлечь в экономический оборот. К сожалению, благоприятное развитие событий не предвидится, а значит, ждать придется еще дольше. Более вероятно, что другие страны региона сочтут себя весьма заинтересованными в том, чтобы привести к власти в Афганистане силы, которые смогут дать им больше шансов воспользоваться природными богатствами этой страны.

Итак, если только процесс внутриафганского примирения не будет управляться с исключительной дальновидностью, вероятность обеспечения мира и стабильности в Афганистане, а следовательно, и в регионе в целом, крайне невелика. Особую опасность данная ситуация представляет для Пакистана как страны, в которой успех усилий по искоренению терроризма и обузданию экстремизма напрямую зависит от того, утвердятся ли мир и стабильность в Афганистане.

Смогут ли США и НАТО перед уходом из Афганистана создать условия для того, чтобы поспешно осуществленное национальное примирение в этой стране не обернулось для нее хаосом?

q

В Пакистане были сильны надежды на то, что, став хозяином Белого дома, Барак Обама будет проводить в Южной Азии политику, соответствующую его предвыборным обещаниям и собственному жизненному опыту. Новый американский президент жил в Пакистане (его мать работала в этой стране на протяжении ряда лет). Он прекрасно понимает, что ситуация в регионе, который часто называют точкой наиболее острых противоречий в сфере ядерных вооружений, улучшится лишь в том случае, если будет найдено справедливое и равноправное решение ряда региональных проблем - в первую очередь омрачающей индо-пакистанские отношения проблемы Кашмира. Для достижения важнейших целей США в регионе - стабилизации положения в Афганистане и разгрома «Аль-Каиды» с ее союзниками - необходимо освободить Пакистан от гнета прочих обстоятельств отягчающих его существование и дать этой стране возможность сосредоточиться на содействии НАТО в Афганистане, на обуздании внутреннего экстремизма при помощи мер военного и политического характера.

Все это станет возможным только в том случае, если в Пакистане улягутся тревоги по поводу угрозы его восточным рубежам, которую, как считается в этой стране, несет соседство с Индией. По этой причине казалось, что Обама, как обещал, направит в регион специального представителя, облеченного особыми полномочиями, с миссией наладить индо-пакистанский диалог или, по крайней мере, способствовать его углублению и использует политический вес США для реализации предложений по разрешению проблемы Кашмира, хотя, разумеется, на это потребовалось бы некоторое время. Укреплению доверия между Пакистаном и Индией поспособствовало бы заключение на основе уже достигнутого взаимопонимания соглашений по сравнительно незначительным проблемам ледника Сиачен и протока Сир, а также усиление взаимодействия в сфере борьбы с терроризмом, которая является в равной мере приоритетной для Пакистана, Индии и международного сообщества в целом.

Досадно, что Индия, которая, как утверждалось, стремилась взять на себя значительную роль в деле стабилизации положения в Афганистане и проявляла заинтересованность в нормализации отношений с Пакистаном, тем не менее дает понять, что ее нельзя заставить быть стороной, сопричастной проблемам Южной Азии и трудностям, которые испытывают Афганистан и Пакистан. Столкнувшись с противодействием Индии, Б.Обама отказался от первоначального плана и назначил Ричарда Холбрука своим специальным представителем по Афганистану и Пакистану. В скором времени эта связка двух стран - сначала в массмедиа, а затем и официальных документах - стала обозначаться аббревиатурой АфПак. Правительство Пакистана было разочаровано таким развитием событий, но еще сильнее на него отреагировала «пакистанская улица».

В 1965 году, когда индо-пакистанская война навлекла на обе стороны конфликта санкции и эмбарго на поставки оружия, Пакистан как страна, вооруженные силы которой практически полностью зависели от импорта оружия и запчастей из США, пострадал сильнее, чем Индия. С тех пор в Пакистане Соединенные Штаты Америки никогда не пользовались особой популярностью. Общество считало, что Пакистан - государство, в годы существования антикоммунистических пактов (Багдадского пакта, позднее трансформированного в CENTO, или Организацию центрального договора -  на западе, и в SEATO, или Организацию договора Юго-Восточной Азии - на востоке) считавшееся надежнейшим союзником США, - постоянно подвергался нападкам и становился жертвой предательства. Пакистан не дождался помощи от США, когда воевал с Индией в 1965 и 1971 годах. Америка не предложила существенной помощи демократическому правительству Зульфикара Али Бхутто, и получило распространение мнение, что это правительство было смещено в результате военного путча с согласия США в отместку за свои ядерные амбиции. Эти амбиции выразились в попытке приобрести во Франции оборудование для переработки урана и построить завод для его обогащения, и это при том, что США продолжали сотрудничать с Индией в ядерной сфере даже после того, как в 1974 году был осуществлен так называемый «мирный» индийский ядерный взрыв.

В ноябре 1979 года антиамериканизм пакистанского общества нашел яркое проявление в нападении на американское посольство и его сожжении. Эти действия были вызваны не соответствовавшим действительности сообщением об американском нападении на главную мечеть в Мекке и ее захвате. Нападение на американское посольство сопровождалось человеческими жертвами, а пакистанским властям удалось восстановить порядок лишь через пять часов. Нет сомнений, что отчасти нападавшие были вдохновлены примером исламской революции в Иране, в ходе которой иранскими студентами было захвачено американское посольство.

На официальном уровне в годы присутствия советских войск в Афганистане имело место заметное улучшение отношений между США и Пакистаном, так как обе страны оказывали содействие афганскому сопротивлению. Однако этот «медовый месяц» был воспринят негативно пакистанским обществом. Американцы поддерживали военную диктатуру в Пакистане, закрывая глаза на то, что она вытесняла демократические партии из политической жизни страны. Они не принимали никаких мер против укоренения в Пакистане политической культуры, основанной на власти оружия, и активно способствовали учреждению медресе и прочих религиозных организаций, помогавших Зия-уль-Хаку навязывать стране ваххабизм.

В 1990 году в отношениях между США и Пакистаном начался спад, вызванный тем, что Вашингтон ввел в действие поправку Пресслера, согласно которой американская помощь Пакистану должна была быть свернута, если президент этой страны не даст поручительства, что она не располагает ядерным оружием. В то время в Пакистане возникло убеждение, что США не заинтересованы в укреплении долгосрочных отношений, а готовы лишь использовать Пакистан для достижения собственных целей и затем выбросить его, «как использованный презерватив».

q

Когда после терактов 11 сентября Президент П.Мушарраф уступил давлению США и Пакистан присоединился к антитеррористической коалиции, реакция пакистанского общества оказалась смешанной. Обеспокоенное последствиями оказываемой Пакистаном движению «Талибан» поддержки большинство приветствовало отход от данной политики, не переставая при этом сожалеть, что США поддерживали в Пакистане военную диктатуру, тем самым увековечивая в стране режим военного правления. Выражалось также мнение, что Пакистан продал себя слишком дешево, не получив должной компенсации за причиненный при этом урон собственной внутриполитической стабильности и развитию.

Закон Керри - Лугара, согласно которому Америка должна была предоставлять Пакистану экономическую помощь в размере 1,5 млрд. долларов в год в течение пяти лет, мог бы явиться крупной победой пакистанского правительства, но вместо этого вызвал целую бурю протестов, так как якобы наносил ущерб суверенитету Пакистана и открывал возможность для вмешательства в его внутренние дела. В конечном итоге эта буря сошла на нет, никак не повлияв на содержание самого документа, но позиции правительства в итоге оказались ослабленными. В частных беседах признается, что атаки, осуществляемые американскими беспилотниками - таковых в этом году насчитывается уже более 70 - являются наиболее эффективным средством борьбы не только с «Аль-Каидой», но и с повстанческим движением «Техрик-и-талибан», цель которого состоит в свержении правительства Пакистана. Пакистанская сторона тем не менее никогда не признавала, что эти атаки совершаются с ее согласия, а определенные пакистанские ведомства снабжают ЦРУ разведданными, необходимыми для осуществления таких операций.

В Пакистане часто имеют место нападения на американских граждан и американские учреждения. Согласно распространенному мнению, в настоящее время американское посольство в Пакистане наращивает возможности для шпионажа и осуществления подрывной деятельности. Несколько недель циркулировали слухи о том, что американцы занимаются покупкой и арендой помещений в Исламабаде для неких темных дел. Самое интересное, что значительная часть пакистанских массмедиа полагает, что участие американцев во внутрипакистанских делах нацелено на получение контроля над пакистанским ядерным арсеналом и, в конечном итоге, его уничтожение. Хотя это, по большому счету, несерьезно, распространенность подобных взглядов отражает уровень недоверия общества, при котором даже в глазах его образованного слоя неподкрепленные фактами утверждения в прессе перевешивают рациональные аргументы. Американское посольство плохо справляется с задачей противодействия потоку антиамериканской пропаганды. Да и нынешнее пакистанское правительство не озаботилось тем, чтобы встать на защиту своих союзников.

На данный момент американское посольство в Исламабаде - одно из наиболее укрепленных во всем мире. Американским разведслужбам и службе безопасности дипломатического представительства приходится ежедневно анализировать в среднем по пять угроз нападения.

Пока количество террористических вылазок в расположенных вдали от зоны племен пакистанских городах устойчиво нарастает. Данная тенденция порождает тревогу по поводу того, что в провинции Пенджаб, возможно, создаются новые базы экстремистов, для которых источником оружия и обученных кадров служит зона племен.

Таков фон, на котором складываются отношения между Пакистаном и США и разворачивается тесно связанная с ними кампания по борьбе с терроризмом и экстремизмом в Пакистане. В этом контексте и следует рассматривать политику Б.Обамы на афгано-пакистанском направлении.

Избежать «эффекта бабочки» в Афганистане

Иван Николаевич Тимофеев, директор Центра аналитического мониторинга ИМИ МГИМО (У) МИД России, кандидат политических наук: Статья Наджмудина А.Шайха интересна целым рядом выводов и наблюдений. Прежде всего, речь идет об увязке операции коалиционных сил в Афганистане с ситуацией в Пакистане. Растущая неустойчивость американских позиций в Пакистане вполне может обесценить огромные усилия, которые прилагаются Вашингтоном для решения афганской проблемы. Автор статьи принадлежит к широкому кругу пессимистов, полагающих, что действия США и их союзников в Афганистане с большой вероятностью обречены на неудачу. Вместе с тем вопросы о сценариях американской политики в регионе, перспективах достижения хотя бы минимальных результатов стратегии Обамы по Афганистану и Пакистану 2009 года остаются открытыми.

Обратим внимание на то, что посол Шайх считает ошибочным восприятие американской администрацией афганского и пакистанского направлений как единой проблемы. Он подчеркивает крайне негативный политический резонанс в пакистанском обществе, вызванный тиражированием аббревиатуры АфПак. Мотивация американских аналитиков и журналистов понятна. Оба направления, в их представлении, объединяет террористическая угроза, проблема «серых зон» - территорий, неподконтрольных правительственным силам, служащих убежищем для радикальных группировок. В числе подобных «серых зон» - ряд пакистанских территорий, приграничных с Афганистаном. Сходны эти направления и с точки зрения проблем развития - создания благоприятных социально-экономических условий, которые лишили бы «несистемные» силы питательной среды.

В такой интерпретации Пакистан, по сути, превращается из союзника в решении афганской проблемы в часть этой проблемы. Из авторского текста можно сделать вывод о том, что Вашингтон сделал этот выбор сознательно. Ведь восприятие Пакистана как равноценного союзника, равно как и его стимулирование к партнерству на афганском направлении, потребовало бы решения проблем собственно пакистанской безопасности. В их числе - решение кашмирского вопроса и налаживание индо-пакистанского диалога в целом. Американцы же предпочли увязать проблемы безопасности Пакистана в первую очередь с террористической угрозой, а не с Кашмиром или иными сложными вопросами индо-пакистанских отношений. В Пакистане это было воспринято как нелояльный шаг, который наложился на общую тенденцию ухудшения отношения к США после вывода советских войск из Афганистана.

Что побудило Обаму сделать подобный выбор? Полагаю, что американский президент не стремился умножать количество проблем на данном направлении актуализацией индо-пакистанских отношений. Это потребовало бы хотя бы частичного изменения приоритетов, тогда как курс Обамы предполагал отказ от распыления усилий. Кроме того, оказав более или менее однозначную поддержку Пакистану, США лишали бы себя возможности дипломатического маневра. Сейчас Белому дому это крайне невыгодно, учитывая улучшение отношений с Индией, которые могут принести значительные экономические дивиденды и способствовать балансированию Китая в регионе. В отношениях с Пакистаном Соединенным Штатам выгоднее делать акцент на угрозе терроризма, а не на иных вопросах безопасности страны, тем более учитывая то, что этот вопрос является приоритетом политики безопасности самих США.

Отметим, что подобный акцент имеет под собой серьезные основания. С началом операции коалиционных сил в Афганистане одним из вызовов для американцев и их союзников стало базирование талибов на территории Пакистана и их террористическая активность в стране. Проблема имеет несколько измерений. Во-первых, талибы получают возможность наносить удары с территории Пакистана - суверенного государства, на территории которого коалиционные силы могут действовать весьма ограниченно (до последнего времени - с использованием беспилотной авиации). При этом усилий пакистанской армии по противодействию талибам, судя по сложившейся обстановке, явно не хватает. Во-вторых, «Талибан» представляет собой угрозу собственно для пакистанского правительства, выступая мощным фактором дестабилизации ситуации в стране: кровавые теракты против гражданских и военных объектов Пакистана давно стали обыденным явлением. В-третьих, угроза «Талибана» выступает картой во внутриполитической игре, неизбежно усиливая роль военных в политической жизни страны. Военные остаются единственной силой, которая может противодействовать радикальным группировкам на территории страны или влиять на них тем или иным способом. Де-факто они наращивают возможность первенства в политической жизни, равно как и свои позиции в торге с американской дипломатией.

Очевидно, что США серьезно обеспокоены складывающейся ситуацией. Наряду с ослаблением своих позиций в Пакистане и угрозами операций в Афганистане американцы опасаются хаотизации внутриполитических процессов в стране. Вашингтон предпринимает попытки сохранить свое влияние путем увязки вопроса о финансовой помощи Пакистану с реальным вкладом в борьбу с талибами, а также сдерживанием роли военных во внутренней политике (билль Керри - Лугара). Несмотря на резкую реакцию пакистанского правительства и военных, последние все-таки заинтересованы в партнерстве с Вашингтоном. Это равновесие крайне неустойчиво. Оно может быть нарушено обострением ситуации на фоне новых терактов или же давлением «пакистанской улицы» - фактором, на который очень точно указывает посол Шайх.

Следует подчеркнуть, что автор статьи однозначно рассматривает ситуацию в Афганистане и угрозу обострения там гражданской войны как вызов национальной безопасности своей страны. Перспектива победы над экстремизмом в Пакистане тесно взаимосвязана с ситуацией в Афганистане. Посол Шайх выражает совершенно справедливую озабоченность относительно того, что, в случае неудачи операции Международных сил содействия безопасности (МССБ), хаотизация обстановки в Афганистане больно ударит по Пакистану.

В этой связи вполне можно согласиться с авторскими наблюдениями относительно сложностей формирования действенных сил безопасности в Афганистане, на которые западная коалиция возлагает миссию сохранения стабильности в стране. Критическую роль здесь играет не только коррупция, но и низкий уровень грамотности - этот фактор нечасто принимается во внимание в экспертных дискуссиях. Несомненно, играет роль и террор талибов, направленный против лиц, сотрудничающих с правительством Карзая. Сообщения об их убийствах появляются едва ли не ежедневно. Цели терактов остаются неизменными: показать уязвимость коалиционных и правительственных сил, запугать местное население и особенно государственных служащих, воспрепятствовать нормальному функционированию государственных структур, максимально сократить социальную базу афганского правительства. Мирные граждане и инфраструктура в контексте этих целей являются даже более значимой целью по сравнению с войсками коалиции. Теракты создают ощущение нестабильности, ограниченности возможностей правительства и коалиционных сил.

Обращает на себя внимание и тезис о сложности реальной разработки полезных ископаемых в Афганистане, их эффективной капитализации. С реализацией подобных проектов связывается перспектива нормализации обстановки и экономического развития страны. Крайне интересной здесь является мысль о том, что другие страны региона (видимо, в случае провала проектов коалиции) могут привести к власти силы, которые дадут им больше шансов воспользоваться природными ресурсами страны. Не может ли в качестве подобной силы выступить Китай, который весьма успешно реализует свои экономические проекты в Афганистане, в том числе развитие месторождений в Айнаке? В перспективе Китай может задавать весьма существенный контекст развития ситуации.

В вопросе об экономическом развитии Афганистана автор не упоминает, на мой взгляд, немаловажный аспект - инфраструктурные проекты. Коалицией предпринимаются усилия по строительству шоссейных дорог, вполне могут реализоваться планы строительства железной дороги, а также трубопроводов. Они могут увеличить связь афганских территорий, поспособствовать концентрации реальной власти правительства Афганистана и очагов развития страны вокруг этих путей, оттеснению от них талибов. Реализация этих проектов потребует времени, но именно они могут внести существенный вклад в укрепление афганской государственности.

Еще один дискуссионный момент связан с позицией администрации Обамы по афганскому вопросу. Думаю, что пока преждевременно констатировать утрату Вашингтоном решимости продолжать войну. Действительно, США испытывают экономические трудности, отношение общественного мнения к присутствию в Афганистане негативно. Война затянулась, и Б.Обама вынужден декларировать планы вывода войск. Эти декларации не должны вводить в заблуждение. Американская политическая элита, судя по всему, не намерена оказывать на президента серьезного давления по этому вопросу. Сегодня вероятным представляется сценарий сохранения в Афганистане боеспособной группировки, тогда как оптимизация ее численности будет носить технический характер или осуществляться в интересах информационной работы с американским избирателем.

Разгром американцами «Талибана» и сил сопротивления действительно выглядит сомнительно. Но он и не является единственным критерием успеха кампании. Имеет значение сохранение присутствия в стране, как такового, проекция мощи сразу на несколько проблемных направлений американской внешней политики, включая отношения с Ираном. Элемент нестабильности в виде сил сопротивления может быть даже выгоден коалиции, будучи гарантом лояльности афганских властей. Остается надеяться на то, что, по аналогии с «эффектом бабочки», этот элемент не приведет к катастрофической хаотизации ситуации в регионе.

Нас не может не беспокоить сценарий хаоса

Вячеслав Яковлевич Белокреницкий, заместитель директора Института востоковедения РАН, профессор, доктор исторических наук: В статье Наджмудина А.Шайха дается в целом точный и объективный анализ ситуации, сложившейся в настоящее время в Афганистане, передана обстановка нелегкого выбора, перед которым стоит администрация США, и оценены условия, необходимые для движения в сторону внутриафганского примирения. Можно согласиться с опасениями автора относительно рисков поспешного примирения нынешней власти с бывшими правителями страны - талибами и закономерностью постановки вопроса, не приведет ли это к хаосу и новой гражданской войне. Автор указывает на опасные последствия новой талибанизации Афганистана, давая тем самым понять, что в Пакистане не хотели бы быстрого ухода коалиционных сил из соседней страны.

Вместе с тем очевидно, что известный пакистанский дипломат и аналитик переводит стрелки внимания в нужном ему направлении. Он высвечивает проблему пакистано-индийских отношений, выражает разочарование тем, что администрация Барака Обамы отказалась от планов давления на Индию, не смогла уговорить индийское руководство изменить свое отношение к вопросу о Кашмире. У него вызывает разочарование, что Вашингтон ограничился назначением спецпредставителя по делам Афганистана и Пакистана, не сделав его ответственным и за связи Пакистана с Индией.

Н.Шайх прослеживает ухудшение пакистано-американских отношений, разочарование официальных кругов Пакистана и особенно общественности страны в США и их политике. Он полагает, что недоверие, которое испытывают в Пакистане к Америке, сильно подрывает перспективы завершения того, что он называет афгано-пакистанской войной. С одной стороны, он, безусловно, прав, так как критическое отношение к США и проводимой под их руководством военной кампании снижает возможности довести ее до победы, пусть даже половинчатой и условной. С другой стороны, он явно не договаривает. Ибо вопрос на самом деле упирается не только в общественное мнение в Пакистане, но и в политику его правящих кругов. Некоторая их часть, судя по всему, заинтересована в сохранении патовой ситуации в Афганистане, не спешит порвать связи со скрывающимися на территории Пакистана афганскими талибами и «Аль-Каидой» и не ведет дело таким образом, чтобы окончательно подорвать их силы и влияние. Без тыловой поддержки в Пакистане афганские талибы были бы обречены и их сопротивление сошло бы на нет существенно раньше упоминаемого в статье Шайха срока в 15 лет.

Возникает вопрос, почему в пакистанской элите есть такие силы, к чему они стремятся. Представляется, что они не хотят потерять главный козырь, то есть угрозу экстремизма, в игре как внутри своей страны, где обстановка после сокрушительного наводнения 2010 года, скорее всего, накалится, так и в сфере внешних сношений с неизменным основным соперником - Индией.

Несколько слов о позиции России в свете тех проблем и той ситуации, которые проанализированы в статье Наджмудина Шайха. Думается, что нас не может не беспокоить сценарий хаоса и нового конфликта в Афганистане, а также перспективы обострения как пакистано-афганских, так и пакистано-индийских отношений. Поэтому справедливо Москва в последнее время предпринимает усилия для укрепления многостороннего сотрудничества с Пакистаном и Афганистаном. В перспективе могут очень пригодиться и посреднические услуги  России, и ее вклад в осуществление различных экономических проектов. А уже сегодня очевидна важность усилий по координации мер в борьбе с общими угрозами - незаконной торговлей наркотиками, контрабандой оружия, бандитизмом и терроризмом.

Б.Обама обещал скорое завершение войн

Федор Генрихович Войтоловский, заведующий сектором внешней и внутренней политики США ИМЭМО РАН, кандидат политических наук: Операция США и их союзников в Афганистане была начата в 2001 году под лозунгом глобальной «борьбы с международным терроризмом». Однако она преследовала не столько эти, сколько региональные внешнеполитические цели. По замыслу идеологов войны из администрации Дж.Буша-младшего, борьба против связанного с «Аль-Каидой» движения «Талибан» и устранение созданного им радикального исламистского режима должны были привести к созданию в Афганистане эффективной демократии. Эта, на первый взгляд, сугубо идеологическая цель была заявлена Вашингтоном уже вскоре после достижения первых военных успехов операции. Она стала важнейшим императивом политики «выстраивания государства» в Афганистане, осуществлявшейся по мандату ООН1 сначала преимущественно США, а к 2006 году полностью перешедшей под контроль НАТО. Несмотря на то что эти задачи американского руководства были подвергнуты критике многими, в том числе и американскими, экспертами как утопические, они  происходят из вполне прагматических военных и политических интересов.

В начале афганской кампании руководство США всерьез рассчитывало на установление в Кабуле предельно лояльного режима, позволяющего обеспечивать долгосрочное американское военное и политическое присутствие в стране, которая как минимум со времен британских колониальных войн XIX века считалась ключевой для влияния в Центральной и Южной Азии. Благодаря своему географическому положению, сложной внутриполитической ситуации, этноконфессиональной мозаичности и глубокой вовлеченности в теневую часть мировой экономики, Афганистан и в начале XXI века находится в центре сложного переплетения интересов многих государств и негосударственных сил. Ситуация в этой стране оказывает воздействие на безопасность не только ее непосредственных соседей, но и стран сопредельных регионов. Благодаря этому к Афганистану постоянно приковано внимание Пакистана, Индии, Ирана,  постсоветских стран Центральной Азии, КНР и России.

Эти особенности Афганистана - в сочетании с легитимными возможностями провести там показательную военную операцию - подвигли в 2001 году Вашингтон к началу войны, еще одним итогом которой должна была стать успешная демонстрация  отработки политической технологии «смены режима». В сознании американского руководства создалась заманчивая иллюзия гипотетической возможности сформировать в Афганистане площадку для развертывания политической, а также силовой (причем не только военной) активности на нескольких направлениях. Однако эта иллюзия на деле привела республиканцев в опасную ловушку, из которой почти десять лет спустя после начала военных действий оказалась вынуждена выбираться администрация демократов.

Для Б.Обамы и его команды развитие ситуации в Афганистане имеет значение не только с точки зрения политики США в Центральной и Южной Азии, хотя это, безусловно, крайне важно. Афганская операция несет особый смысл для внутриполитических интересов демократической администрации. К началу избирательной кампании 2008 года войны в Афганистане и Ираке были крайне одиозны для американских избирателей, в особенности на фоне последствий финансово-экономического кризиса. Многолетнее участие в двух военных кампаниях на другом конце мира стало одним из важных раздражителей американских избирателей и факторов победы на президентских выборах кандидата от демократов. Б.Обама обещал скорое завершение войн и вывод американских войск, это один из тех пунктов, по которым оценивается два года спустя деятельность его администрации.

Отношение общественного мнения к военным операциям «за морями» не изменилось и сейчас. По данным агентства «Гэллап», к началу августа 2010 года более 43% опрошенных американцев считали ошибкой сам ввод американских войск в Афганистан в 2001 году. Политику администрации Б.Обамы по отношению к афганской операции не одобряло 57%, а поддерживало всего 36%2.  

В отношении Ирака Б.Обама смог хотя бы частично сдержать свои обещания - формально операция была завершена 1 сентября 2010 года, несмотря на то что процесс окончательного вывода войск (50 тыс. военных лишь поменяли свой статус) может занять еще несколько лет*. (*Официальный Вашингтон предполагает, что американские войска должны покинуть территорию Ирака к концу 2011 года, однако многие, в том числе американские, эксперты полагают, что окончательный вывод американских военных растянется на годы. Даже задачи тренировки иракской армии и полиции, не говоря уже о проведении антиповстанческих операций, не могут быть полностью переложены на частные военные компании (ЧВК).) Однако срок, заявленный ранее для вывода из Афганистана войск США и Международных сил содействия безопасности (МССБ), находящихся под управлением НАТО, вызывает куда больше сомнений. Новая военная стратегия афганской войны, провозглашенная Б.Обамой еще в декабре 2009 года, пока не принесла желаемых результатов.

Примечательно, что опасения относительно чрезмерного подчинения политическим целям хода боевых действий и решения о сроках вывода войск осторожно высказывает даже сам новый командующий МССБ - генерал Д.Петреус3. Министр обороны США Р.Гейтс, никогда не позволявший себе выступлений, которые могли бы говорить о его нелояльности Б.Обаме, в ходе своего визита в Кабул 2 сентября 2010 года четко высказал мнение о том, что американские и союзные войска могут задержаться в Афганистане более двух лет4. Остается открытым вопрос о том, как на развитие ситуации в Афганистане будут реагировать американские избиратели на президентских выборах 2012 года, когда Б.Обаме, возможно, предстоит переизбрание.

Решения, принимаемые руководством США по Афганистану, оказывают значительное влияние и на традиционно важное направление американской внешней политики - трансатлантическое. Операция МССБ является экзаменом для НАТО и стратегии Вашингтона в этой организации. Конечно, операция в Афганистане позволила альянсу добиться ряда позитивных результатов с точки зрения технологии ведения войны. Отработаны новые методики ведения боевых действий в непривычных для войск союзников географических условиях. Получен бесценный боевой опыт личного состава - через участие в боевых действиях прошло более 1,5 млн. человек. Опробованы новые технические средства связи и управления войсками. Есть достижения, хотя и не однозначные, в области единой координации действий контингентов стран - участниц коалиции. Однако все это перевешивается целым рядом негативных политических эффектов афганской войны для НАТО как коллективного института, а также для отношений между членами НАТО.

Важнейшим из таких политических эффектов стала проявившаяся в ходе операции слабая готовность НАТО к выполнению нескольких возложенных на нее функций, часть из которых вообще прежде была несвойственна для блока. Весьма ограниченной оказалась способность НАТО действовать за пределами той традиционной зоны ответственности, которой ограничивалась ее компетенция до принятия Стратегической концепции в 1999 году. Транспортно-логистическое обеспечение действий МССБ уже с 2005 года потребовало содействия со стороны целого ряда государств, не участвующих в операции, включая Россию. Закономерно, что вопрос о транзите грузов для МССБ через территорию и воздушное пространство России в 2009-2010 годах стал одним из важных пунктов повестки «перезагрузки» российско-американских отношений.

Сомнительными также оказались результаты не только осуществления НАТО боевых действий в Афганистане, но и политического менеджмента, проводимого МССБ. НАТО в его нынешнем виде не может решать задачи организации системы государственного  управления, создания дееспособной экономики. Относительные и весьма скромные достижения у МССБ есть лишь в связи с формированием афганской армии и полиции. Недееспособность альянса в сферах борьбы с производством и трафиком наркотиков и противодействия коррупции на фоне трудностей в диалоге с местными элитами и населением на уровне провинций ставят под сомнение жизнеспособность всей создаваемой системы.

Целый ряд проблем обнаружился и в сфере союзнической солидарности. Администрации Б.Обамы было необходимо расширение участия союзников в военной операции в Афганистане, увеличение численности контингентов и активизация боевых действий против талибов. Однако европейские союзники не выразили энтузиазма относительно увеличения численности воинских контингентов, а также участия своих контингентов в массированных боевых столкновениях. Это закономерно - война в Афганистане уже давно стала предметом острых дебатов и средством внутриполитической борьбы в ведущих европейских державах - членах НАТО.

Все это в сочетании с неустойчивостью правительства Х.Карзая и сохраняющейся активностью талибов создает весьма трудную ситуацию для американского руководства. Перед администрацией Б.Обамы в ближайшие два года, а возможно, и в более длительной перспективе, в случае если президент-демократ сможет переизбраться, а также перед руководством НАТО будет стоять сложнейшая дилемма. Суть ее в том, как выйти из Афганистана наиболее безболезненно с политической, финансовой, имиджево-идеологической точек зрения, но при этом не утратить контроль над ситуацией в этой стране и регионе в целом.

Сопоставлением различных моделей и определением сроков ухода МССБ и США из Афганистана сейчас озабочены американские и европейские политики, военные и эксперты. Пакистан является одним из крайне важных участников решения афганской проблемы Вашингтона и НАТО, но не должен быть единственным. Системная сложность ситуации в Афганистане диктует необходимость комплексных политических подходов и вовлечения многих сторон в трансформацию этой страны, ее общества и экономики. Здесь у Вашингтона и Брюсселя могут возникать различные соблазны «простых решений», продиктованных текущей политической конъюнктурой, однако каждое из них будет иметь существенные отрицательные последствия и долгосрочные издержки не только для союзников. Негативный сценарий развития событий в Афганистане может существенно повлиять на безопасность стран региона и интересы ряда других государств, включая Россию.

 

1Резолюция СБ ООН №1386 (2001). 20 December 2001. S/RES/1386 (2001) // http://www.un.org/russian/documen/scresol/res2001/res1386.htm

2In U.S., New High of 43% Call Afghanistan War a «Mistake». // Gallup. 2010, August 3 // http://www.gallup.com/poll/141716/New-High-Call-Afghanistan-War-Mistake.aspx.

3Gen. David Petraeus interview. Meet the Press transcript for August 15, 2010 // http://www.msnbc.msn.com/id/38686033/ns/meet_the_press-transcripts

4Interview with Defense Secretary Robert Gates by James Rosen / Fox News. September 02, 2010 // http://www.foxnews.com/politics/2010/09/02/transcript-fox-news-interview-defense-secretary-robert-gates-james-rosen/