Миропорядок и международное право

Все больше вопросов, входивших прежде в исключительную внутреннюю компетенцию государств, становятся теперь не только предметом международного обсуждения, но и своего рода сферой совместного с мировым сообществом ведения. Соответственно, принцип невмешательства теснее увязывается с транспарентностью политики государств в ряде ключевых областей (международная безопасность, права человека, экология и т.д.), сотрудничеством с мировыми и региональными институтами в рамках действующего международного права. В интересах выживания человечества государства вынуждены, действуя за пределами национальных границ, ограничивать (самоограничивать) себя, как бы делясь своей независимостью.

Да и сами границы утрачивают во многом прежнее значение, становясь все более проницаемыми в плане информационного обмена, движения капитала и т.д. Характерно, что традиционное понятие «международная безопасность» вполне органично дополняется, как это было сделано в одном из докладов Программы развития Организации Объединенных Наций (ПРООН), понятием «безопасность человечества»¹. Процесс добровольной уступки части суверенных прав мировому сообществу представляет сегодня наиболее совершенную и цивилизованную форму «увязки» общечеловеческих глобальных проблем с государственным суверенитетом как основополагающим принципом международного права.

Мифы о «мировом правительстве»

ЗАЧАТКИ ИДЕЙ «мирового правительства» обнаруживаются еще в древности. И если в греческих концепциях государства во времена эллинистических монархий только начался процесс перехода от представлений о государстве как полисе к идее мирового государства, то в римских политических теориях он получил логическое развитие. Именно римскими юристами обосновывается концепция цезаризма как мирового государства, во главе которого стоит император (цезарь) с неограниченной и обожествляемой властью.

Многочисленные планы объединения Европы на протяжении веков были неотъемлемой частью политической жизни континента - от первых проектов чешского короля Иржи из Подебрада до Лиссабонского договора, а идея Pax Romana со временем экстраполировалась на весь мир, искусственно преобразовавшись в Pax Americana.

Стремление к вселенской гармонии, «всемирности» на разных этапах развития человечества составляло стержень его интеллектуальных и духовных исканий, вдохновляло политиков, философов, поэтов. В рамках своей идеи «вечного мира» И.Кант ратовал за «союз народов», который, однако, не должен быть государством, с тем чтобы исключить властную иерархическую структуру, «отношение высшего к низшему»².  Как удачно подметил современный американский исследователь Р.Кейган, Кант опасался, что «состояние всеобщего мира», ставшее возможным благодаря мировому правительству, окажется «угрозой человеческой свободе» и способно обернуться «самым ужасным деспотизмом»³. Г.Гегель считал, что «если известное число государств и сольется в одну семью, то этот союз в качестве индивидуальности должен будет сотворить противоположность и породить врага»⁴.

В российской культуре, политико-философской и духовной мысли (П.Чаадаев, Н.Бердяев, К.Леонтьев и др.) национальная идея нередко сопрягалась с «всечеловеческим единством». Из стремления к нему исходил В.С.Соловьев, рассматривая человечество «в его целом, как великое собирательное существо»⁵. И.А.Ильин в написанной в 1948 году работе «Что сулит миру расчленение России» исходил из того, что русский народ «есть сущий оплот европейски-азиатского, а потому и вселенского мира и равновесия». «Расчленение его, - провидческим даром предрекал философ, - явилось бы невиданной еще в истории геополитической авантюрой, глобальные последствия которой человечество понесло бы на долгие времена»⁶.

Заметно обострилась проблема духовного распада в России после крушения Советского Союза, названного В.В.Путиным «геополитической катастрофой». «Святейший всегда с уважением относился к суверенитету государств, возникших на пространстве исторической Руси, - подчеркивал в надгробном слове на похоронах патриарха Алексия II местоблюститель патриаршего престола (на тот момент) митрополит Кирилл, - но понимал, что эти разделения не могут разделить единой системы ценностей, которые возникли с опорой на православие и которые впитали в себя исторический опыт многонационального народа»⁷.

Интересно, что и марксизм, особенно в его ленинской интерпретации, изначально также исходил из принципа всемирной организации общественной жизни («Соединенных Штатов мира»), разумеется, в рамках своей идеологической парадигмы - на основе государственной формы объединения, связывавшейся с диктатурой пролетариата и социализмом. Один из видных российских марксистов В.В.Адоратский отмечал существующую зависимость «политических единств» от роста «органических связей», развития торговли, «наличности широкого обмена», вел речь о «будущем слиянии человечества в одну единую организацию»⁸. Л.Д.Троцкий положительно относился к тенденции «окончательно вырваться из идиотизма национальной ограниченности», считал, что социализм делает эту тенденцию своим собственным руководящим принципом, видел в ней поистине историческую миссию - построение «объединенного мирового хозяйства независимо от национальных рамок и государственно-таможенных застав»⁹.

Знакомясь с книгой Н.И.Бухарина «Экономика переходного периода», В.И.Ленин обратил внимание на фразу, согласно которой диктатура пролетариата «после установления некоторого равновесия начинает вновь собирать человечество»¹⁰. И, в свою очередь, давая ответ на закономерный вопрос о соотношении общечеловеческих и классовых моментов, отмечал, что «с точки зрения основных идей марксизма интересы общественного развития выше интересов пролетариата…»¹¹.

Примерно в это же время Г.Уэллс после встречи с В.И.Лениным записал его высказывание по поводу романа «Машина времени»: «Все человеческие представления созданы в масштабах нашей планеты; они основаны на предположении, что технический потенциал, развиваясь, никогда не перейдет земного предела. Но если мы сможем установить межпланетные связи, то придется переосмыслить все наши философские, социальные и моральные представления»¹². А Г.В.Чичерин незадолго до своей кончины, отвечая на опросный лист, в качестве элементов своего мировоззрения указал на «философию вечного обновления и всемирной взаимозависимости»¹³.

Мышление, основанное на диалектическом методе относительности исторического знания и конкретности истины, решительно противостоящее не подтверждаемым жизнью догмам, не нашло на последующих этапах развития реального преломления ни в идеологии, ни в практике социалистического строительства в нашей стране. А полный крах доктрины «мировой революции», жесткая военно-политическая конфронтация двух противоположных систем - социализма и капитализма - надолго отбросили саму возможность постановки вопроса о доминировании общечеловеческого начала в общении между ними, перспективах сближения на этой основе. Неудивительно, что в такой атмосфере замалчивались либо подвергались суровой критике любые идеи (в том числе направленные на отведение угрозы нависшей над человечеством ядерной войны), если в них содержался хотя бы намек на какое бы то ни было ограничение государственного суверенитета во имя конвергенции, всеобщих задач, стоящих перед человечеством.

Показательно, что только в 1988 году в журнале «Новое время» был опубликован ответ А.Эйнштейна (спустя 40 лет!) на открытое полемическое письмо от 26 ноября 1947 года виднейших советских ученых С.И.Вавилова (президента АН СССР), А.Ф.Иоффе, Н.Н.Семенова и А.Н.Фрумкина «О некоторых заблуждениях профессора Альберта Эйнштейна» по проблематике атомного оружия и создания международного органа по контролю за использованием атомной энергии. «Если мы твердо придерживаемся концепции и практики неограниченного суверенитета наций, - писал Эйнштейн, - это означает только, что каждая страна оставляет за собой право добиваться своих целей военными средствами… Я защищаю «мировое правительство», ибо убежден, что нет никакого другого пути к устранению самой страшной опасности из когда-либо угрожавших человеку. Цель избежать всеобщего уничтожения должна быть для нас важнее любой другой цели»¹⁴. Мысли великого физика обретали более конкретные очертания в работах западных, в первую очередь американских, юристов и политологов, стремившихся обосновать необходимость превращения ООН в механизм, полностью послушный воле США. Наиболее четко подобные идеи прозвучали в вызвавшей в свое время немалый резонанс, по сути, знаковой книге Р.Кларка и Л.Сона «Всеобщий мир через мировое право», доказывавших необходимость превращения ООН все в то же пресловутое «мировое правительство».

В разгар перестройки в Советском Союзе в центральном органе ЦК КПСС газете «Правда» появляется статья Г.Х.Шахназарова, посвященная росту взаимозависимости государств, повышению управляемости миром, поискам на основе сближения двух систем решений глобальных проблем, стоящих перед человечеством. В этом контексте автор обращался и к получившим широкое хождение на Западе концепциям мондиализма (от французского le monde - мир) и «мирового правительства». И хотя содержавшиеся в статье соображения были прочно обставлены характерными для того времени идеологическими подпорками, ее ключевая идея - возможность разрешения противоречия между суверенитетом и «мировым правительством» на основе признания целостности и взаимозависимости мира - буквально через две недели подверглась в той же самой газете, во многом определявшей идейно-политический климат в стране, серьезной и весьма язвительной критике со стороны коллеги по политической журналистике А.Е.Бовина. Ответом через некоторое время стала новая публикация Г.Х.Шахназарова,  на этот раз в либеральном «Новом времени», с еще более четким и выразительным изложением своих взглядов.

Пройдет лишь пять лет, и сам А.Е.Бовин незадолго до кончины, уже в совершенно иных условиях, вызванных распадом Советского Союза, исходя из «однородности человечества», поведет речь о постепенном формировании глобального механизма исполнительной власти - «мирового правительства», которое «могло бы наводить всемирный порядок», предрекая в рамках указанных тенденций неизбежность «распада ООН»¹⁵.

Появление упомянутых публикаций Г.Х.Шахназарова с учетом его высокого статуса (много лет - ответственный работник ЦК КПСС, а затем помощник Президента СССР) свидетельствовало о том, что высказанные в них соображения были не просто очередной «пробой пера» и не частным мнением маститого автора, но и, думается, одной из тем, активно обсуждавшихся на вершине власти. Характерен и такой факт: в конце 1989 года по инициативе большой группы народных депутатов СССР М.С.Горбачеву был направлен в качестве «последнего завещания» академика А.Д.Сахарова разработанный им проект новой Конституции страны. В этом документе, озаглавленном «Конституция Союза Советских Республик Европы и Азии», речь шла, в частности, о «встречном плюралистическом сближении (конвергенции) социалистической и капиталистической систем», политическим выражением которого должно было бы стать «создание в будущем мирового правительства».

Вместе с тем подобные проявления «нового мышления» сопровождались подчас весьма экзотическими суждениями, способными вызвать положительную реакцию разве что у наиболее экзальтированной, «западнически» настроенной части советской интеллигенции. Находящийся в отставке министр иностранных дел СССР Э.А.Шеварднадзе публично высказал идею по использованию сил ООН для сохранения мира в конфликтных регионах нашей страны. Это предложение, горячо поддержанное в самом читаемом издании тех лет «Московских новостях», было дополнено грезами о «грядущем рано или поздно новом «плане Маршалла», направленном на спасение нашей экономики»¹⁶.

К тому же логическому ряду следует, пожалуй, отнести и высказанное недавно на страницах одной из московских газет предложение известного экономиста Г.Х.Попова передать под глобальный контроль (читай: «мировому правительству») ядерное оружие, ядерную энергетику, ракетно-космическую технику, богатства недр планеты, прежде всего - запасы углеводородного сырья. Вдохновит ли, однако, граждан России, да и многих других стран, такая перспектива?

Глобальные угрозы современному миропорядку

ЗАДОЛГО ДО ТОГО, как понятие «глобализация» прочно вошло в теорию и практику современной экономической и политической жизни, И.Кант (можно только восхищаться его прозорливостью!) отмечал: «Более или менее тесное общение между народами Земли развилось всюду настолько, что нарушения права в одном месте, чувствуется во всех других»¹⁷. Жизнь многократно подтвердила это полуинтуитивное предположение философа, сделав ныне очевидной для всех аксиомой.

Целостность мира, человеческой цивилизации во всех ее проявлениях обусловлена не только и даже не столько общностью земной поверхности, сколько формированием глобальных производительных сил, производственных отношений (наиболее наглядно это проявляется в деятельности ТНК), правовой системы, взаимообусловленностью, а подчас и взаимопереплетением политических, торгово-экономических, культурных, гуманитарных и других интересов, связей и контактов, представляя собой как бы эффект «сообщающихся сосудов». Автаркия, уход в «национальную скорлупу» и раньше обрекали отдельные страны и народы на отставание; в наши же дни сохранение подобных подходов, отказ от сотрудничества может поставить под вопрос существование самого человечества. И закономерно, что современное международное право рассматривает принцип сотрудничества не в качестве благого пожелания, а как одно из базовых своих положений, обязанность каждого государства.

Итоги Второй мировой войны с невиданной силой обострили значимость объединения народов в борьбе против любых форм экстремизма и насилия, а такие лексические формулы, как «Объединенные Нации», «международное сообщество», «единое человечество», несколько непривычные в условиях классово разделенного мира, ныне становятся куда более востребованными, все прочнее входят в ткань международного права. Показательно, в частности, что Устав ООН, провозглашая в п. 7 ст. 2 принцип невмешательства во внутреннюю компетенцию любого государства, одновременно выводил из-под его действия угрозы миру, нарушения мира и акты агрессии.

Упорное продвижение Западом доктрины наднациональной природы проблематики прав человека, стремление также вынести ее за пределы «внутренних дел», оказало определяющее воздействие на «хельсинкский процесс» и в конечном счете завершилось предельно четкой констатацией в итоговых документах Венской встречи 14-25 июля 1993 года. «Всемирная конференция по правам человека, - гласят Венская декларация и Программа действий, - подтверждает священный долг всех государств выполнять свои обязательства по поощрению всеобщего уважения, соблюдения и защиты всех прав человека и основных свобод для всех в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций, другими договорами, касающимися прав человека, и нормами международного права. Универсальность этих прав и свобод носит бесспорный характер». Такой подход не исключает ответственности человека перед обществом, не дает, разумеется, оснований для разного рода спекуляций по поводу «гуманитарных интервенций», но и не допускает в то же время государственного произвола в отношении прав, принадлежащих от рождения каждому индивиду.

Придание государственному суверенитету нового, «поствестфальского» звучания, четко обозначившегося двумя упомянутыми важнейшими трендами мировой политики, начинает приобретать в наши дни особое значение и в свете все более зловеще проявляющей себя угрозы экологического кризиса с трудно предсказуемыми последствиями. Оценивая его, мы, как отмечала видный американский политолог и эколог Патриция Мише еще в конце прошлого века, сталкиваемся с «главной дилеммой: существующие концепции и системы государственной независимости не соответствуют предпосылкам создания глобальной экологической безопасности. Земля отказывается признавать суверенитет в его общепринятом понимании».

Подчеркивая неделимость «суверенитета Земли» и отмечая, что в условиях единства планеты воздействовать на одну ее часть - значит воздействовать на целое, автор задается далеко не праздными вопросами. Кому принадлежат джунгли Амазонки (эти «легкие планеты», вырабатывающие четверть мирового кислорода), уничтожение которых угрожает не только странам региона, но и всему человечеству? Кому принадлежит озоновый слой, и кто вправе сказать последнее слово в его защиту? Кому, наконец, принадлежит сама Земля, и кто может говорить от ее имени? П.Мише исходит из того, что адекватные ответы на эти вопросы потребуют регламентации поведения людей, определенных ограничений, некой системы табу, предполагающих соблюдение обязательных для всех международных экологических стандартов и, как следствие, частичного ограничения государственного суверенитета.

Потрясший весь мир жестокий финансово-экономический кризис также с очевидностью показал, что, только объединяя усилия всех стран и народов, человечество в состоянии реально противостоять угрожающим ему время от времени катаклизмам.

В свое время Д.Медоуз, М.Месарович, Е.Пестель с позиций теории «нулевого роста» крайне пессимистически оценивали будущее человечества, предвещая грядущее истощение основных природных ресурсов, необратимое загрязнение окружающей среды, прогрессирующую нехватку продовольствия, пресной воды и т.д. А вместе с тем уже тогда нельзя было не видеть рационального зерна в концепции авторов третьего доклада Римского клуба, исходивших из новой интерпретации суверенитета, который должен носить, с их точки зрения, «функциональный» характер, то есть предполагать передачу части государственных функций международным специализированным организациям, решения которых должны стать обязательными для всех.

Ныне такой подход представляется еще более убедительным. В отечественной литературе предпринимаются усилия «встроить» государственные интересы в общечеловеческие или даже уступить им приоритет.  «Постепенная передача государствами под регулирование международным правом части своей внутренней компетенции отвечает не только государственным, региональным, блоковым интересам, но и интересам международного сообщества государств в целом, - не без оснований отмечает В.М.Шумилов, - формирование новой структуры государственных отношений, в том числе и в международной финансовой системе, непосредственно связано с разграничением - «переливом» - компетенции между государствами и международными организациями…»¹⁸.

На тесную взаимозависимость человека и природы, выражающуюся подчас в деградации окружающей среды, авариях и несчастных случаях, обращал внимание еще Ф.Энгельс. «Если человек, - предрекал он, - наукой и техническим гением подчинил себе силы природы, то они ему мстят, подчиняя его самого, поскольку он пользуется ими, настоящему деспотизму, независимо от какой-либо социальной организации»¹⁹.

Это драматическое противостояние проявляется в наши дни, пожалуй, особенно выразительно в дихотомии «энергетика и климат». С одной стороны, игнорирование или преуменьшение значения экологической проблематики чревато в конечном счете планетарной катастрофой; с другой - чрезмерное увлечение «экологизмом» в ущерб экономическому развитию может серьезно ударить по национальным интересам стран, для которых именно энергетика на определенном этапе является базовой отраслью экономики. Россия в такой ситуации выступает за максимально рациональный подход, предполагающий реализацию собственных усилий, направленных на защиту и оздоровление климата на планете с учетом солидарной ответственности с другими влиятельными странами.  Важную роль в этом отношении могли бы сыграть новое соглашение о климатическом режиме в сочетании с концептуальной идеей Президента РФ Д.А.Медведева о разработке полноценного договора о международном сотрудничестве в области энергетики.

Последовательное усиление вселенской природы общественных процессов, нарастание воздействия и даже давления общечеловеческих проблем на международные отношения подводят к рубежу, за которым начинается новый этап истории, предполагающий превращение миропорядка в по-настоящему единую целостную структуру, сердцевину которой составляют общие ценности и интересы. Реагируя на эти объективные процессы, международное право еще во второй половине XX века в ряде своих документов (Договор по космосу 1967 г., Конвенция по морскому праву 1982 г. и т.д.) закладывает принципиально новые основы освоения части природных богатств, находящихся за пределами государственных границ, рассматривая их как общее достояние (наследие) человечества.

Такой подход отвечал складывающемуся уровню международного правосознания, позволяя учитывать, с одной стороны, интересы государств и народов - экономических и финансовых аутсайдеров, сохраняя для них в перспективе возможность подключения к освоению экологических ниш планеты, а с другой стороны - обеспечивать сочетание суверенной власти государств над своими природными ресурсами с их ответственностью за сохранение окружающей среды. В этом, пожалуй, и состоит одна из ключевых основ современного цивилизованного миропорядка, философии нового международного права.

В рассматриваемом контексте огромное значение имеют выводы выдающегося естествоиспытателя В.И.Вернадского о закономерном переходе человечества на более высокую ступень взаимодействия с природой. В дополнение к трем исследованным ранее сферам (биосфера, техносфера и социосфера) вслед за французским палеонтологом П.Тейяр де Шарденом он обосновал существование четвертой - ноосферы как сферы духа и разума, сознания и абстрактного мышления, пронизывающей биосферу. «Перед человечеством, - отмечал ученый, - перед его мыслью и трудом становится вопрос о перестройке биосферы свободно мыслящего человечества как единого целого… Идеалы нашей демократии идут в унисон со стихийным геологическим процессом, с законами природы»²⁰. Разумеется, для успешного решения задачи коэволюции человека и окружающей среды необходима и новая организация международного сообщества.

В последние годы с особой остротой ставятся вопросы, связанные с необходимостью новых стимулов и мотиваций, вдохновляющих человечество (в том числе и под угрозой «столкновения цивилизаций») на восстановление справедливости, выражающейся прежде всего в устранении гигантской пропасти между «золотым миллиардом» и остальной частью населения Земли. В июле 2005 года Кофи Аннан в качестве Генерального секретаря ООН поддержал инициативу создания глобального Альянса цивилизаций, целью которого должны были стать преодоление растущего недоверия и развитие диалога между цивилизациями, культурами и обществами, прежде всего между Западом и исламским миром - одной из альтернатив выживаемости человечества. На регулярной основе проводит свои сессии мировой общественный форум «Диалог цивилизаций». На проходившей на греческом острове Родос в сентябре 2009 года его VII сессии были обсуждены альтернативные модели политического устройства, укрепления межрелигиозного сотрудничества.

Без глубинных изменений современная человеческая цивилизация не имеет перспектив. В качестве одного из звеньев таких преобразований с полным, думается, основанием называется «духовная культура» как ключ к преображению мира, создание новой парадигмы движения по пути прогресса. Бесспорно, заслуживает рассмотрения и идея нового органа мирового гражданского общества - Всемирного форума духовной культуры, призванного воплотить в реальную жизнь идеалы согласия, добрососедства, толерантности, ненасилия, веры в торжество сил разума, четко обозначить новый вектор развития, идущий на смену доминирующим повсеместно ценностям потребительской цивилизации.

За повышение эффективности ООН и международного права

НЕЭФФЕКТИВНОСТЬ СИСТЕМЫ глобального управления, ее неадекватность современным реалиям признается сегодня практически всеми. Особенно остро эта проблема встала в условиях навязывания миру западноцентричной модели (а в рамках ее - и монополярности США), грубо противоречащей объединительной конвергентной по своей сути природе ООН, как она мыслилась, по крайней мере, ее «отцами-основателями». Отказ от идеологизации международных отношений, доминировавшей в период холодной войны, позволяет, думается, избегая внешне благородных, романтических, но оторванных от жизни идей «мирового правительства», стремиться реально выстраивать миропорядок, утверждающий толерантность и плюрализм, имеющий способность к саморегулированию без отказа от проверенных жизнью принципов суверенного равенства всех государств, взаимной выгоды и международной законности. Характерно, что и в среде западных ученых нашлось немало оппонентов (М.Виралли, В.Дженкс, Р.Фолк и т.д.) идей «мирового правительства» именно в силу их непрактичности, нежизнеспособности.

Принципиально важным в подходе к рассматриваемой проблеме является сохранение базовых составляющих, самой конструкции, на которых создавалась ООН. Блоковое противостояние с распадом Советского Союза ушло, а резкая, подчас на грани фола, критика США со стороны стран «третьего мира» осталась - достаточно вспомнить хотя бы выступления на сессиях Генассамблеи лидеров Венесуэлы, Ирана, да и ряда других государств. Не отсюда ли предложения отдельных американских теоретиков, например Д.Фрамма, бывшего спичрайтера Дж.Буша-младшего, ратующих за создание новой международной ассоциации, состоящей лишь из стран, «демократически избирающих своих лидеров», и озвученные на политическом уровне на последних президентских выборах в США кандидатом от республиканцев Дж.Маккейном?

Не пришло (и вряд ли скоро придет) время и для реализации высказанной в отечественной литературе, прямо скажем, нестандартной и весьма смелой идеи об учреждении некоего нового образования (по типу ЕС) - Всемирной конфедерации государств на основе реорганизации ООН или (при ее сохранении) действующей в согласии с ней²¹.

Свыше полувека назад один из столпов мировой дипломатии Г.Киссинджер в историческом исследовании о Священном союзе ратовал за построение мирового сообщества «на определенных принципах», за обеспечение, в частности, стабильности, основанной на равновесии сил. «Сама неустойчивость международной архитектуры в данный момент создает уникальные возможности для нестандартной дипломатии, - провозглашает он в наши дни, - всем государствам придется пересмотреть свои приоритеты, и, если в результате сформируется система совместимых приоритетов, возникнет новый международный порядок. Если же компромисса между приоритетами найти не удастся, сообщество расколется»²².

Россия стремится наращивать воздействие на глобальные процессы в целях установления справедливого и демократического миропорядка, основанного на коллективных началах в решении мировых и региональных проблем, на верховенстве международного права, равноправных и партнерских отношениях со всеми государствами. Концепция внешней политики РФ 2008 года придает большое значение «сетевой» дипломатии, приходящей на смену блоковым подходам к решению международных проблем и опирающейся на гибкие формы участия в многосторонних структурах. А министр иностранных дел С.В.Лавров с полным основанием исходит из того, что «современный этап мирового развития - не только экономического, но и общественного - делает востребованными такие категории, как конвергенция, синтез, fusion, диктует необходимость преодоления былых антагонистических идейных конструкций»²³.

Добиваясь укрепления многосторонних начал в мировых делах, наша страна особое значение придает созданию саморегулируемой международной системы. Это требует, в свою очередь, коллективного лидерства ведущих государств мира, представительного в географическом и цивилизационном отношении и осуществляемого, как отмечается в упомянутой Концепции, при полном уважении центральной и координирующей роли ООН, доказавшей свою безальтернативность и наделенной уникальной легитимностью. Из рассмотрения ООН и Совета Безопасности в качестве центрального элемента стабильной системы международных отношений исходит и Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года.

Активно участвуя в разработке и продвижении инициатив, направленных на радикальное обновление Организации, наша страна в полной мере учитывает происходящие в мире перемены, ищет адекватные ответы на них, обусловленные единством судеб человечества, задачами обеспечения в конечном счете его выживания. В современном мире постепенно меняется соотношение национальных и «планетарных» интересов в пользу последних, все более четко обозначаются реальные пределы действия суверенитета, возрастание общей ответственности государств, в первую очередь развитых, за благополучие на Земле. Все эти обстоятельства, несомненно, оказывали и будут оказывать возрастающее воздействие на реформирование ООН, которая тем не менее при всех условиях должна сберечь свои зафиксированные в Уставе базовые ценности, добиваться, в частности, сохранения главной ответственности СБ ООН за поддержание международного мира и безопасности, придания ему большей представительности при обеспечении должной оперативности в работе.

В одном из принципиально значимых документов Великой французской революции (правда, не увидевшем света) - проекте Декларации международного права, представленном Конвенту аббатом Грегуаром в апреле 1795 года, содержались положения о том, что «народы находятся между собой в естественном состоянии, связывает их всеобщая мораль»; «народы должны в состоянии мира делать друг другу как можно больше добра, а в состоянии войны - как можно меньше зла»²⁴. Эти исполненные глубокого смысла слова не утратили своей актуальности и в наши дни, составляя, по сути дела, стержневую основу последовательной гуманизации современного миропорядка и призванного стоять на его страже международного права. И, конечно же, далеко не случайно в Уставе ООН метаюридическая категория «справедливость» тесно соседствует с понятием «международное право».

Развитие международных отношений - объективный процесс, складывающийся под воздействием экономических, геополитических, военных, социально-культурных, демографических и иных факторов. «На основе соглашения между государствами, а это единственный путь в межгосударственной системе, состоящей из суверенных государств, - отмечал один из корифеев международного права Г.И.Тункин, - международное право и международная организация сделали гигантский шаг вперед»²⁵. В самом деле, сегодня нет, по сути дела, ни одной отрасли, в которой не произошли бы существенные изменения: кодифицированы воздушное, морское, дипломатическое, гуманитарное право, право международных договоров; подлинными прорывами стали закрепление права народов на самоопределение; универсализация «прав человека» в целом; достаточно четкое определение многих юридических параметров и институтов, связанных с разоружением, освоением космического пространства, развитием мировой торговли и финансов и т.д.

Вместе с тем динамичное развитие мировой обстановки естественным образом порождает ситуации, когда международное право не в состоянии оперативно реагировать на них, не успевает в достаточной мере «покрывать» новые области отношений и новые международные проблемы. В этом смысле можно, очевидно, вести речь и о его своего рода «обреченности» на существование пробелов, под которыми принято понимать отсутствие обычаев и договорных актов в отношении определенных сфер, предполагающих их правовую регламентацию.

В таком авторитетном документе, как Декларация тысячелетия ООН, принятой главами государств и правительств на Генассамблее 8 сентября 2000 года, наряду с традиционными понятиями и категориями, адаптированными к нуждам XXI века, появились положения принципиального характера, несомненно, нуждающиеся в дополнительной интерпретации. И если, к примеру, принципы «человеческого достоинства, справедливости и равенства на глобальном уровне» могут быть в той или иной мере разъяснены через позитивное международное право, то такие понятия, как «культура мира», «принуждение к миру», «новая этика отношения к природе», «благое управление», требуют расшифровки. Да и в столь, казалось бы, очевидном понятии, как «демократия», обстоятельную международно-правовую трактовку получил важнейший, но пока лишь один элемент - права человека.

Современная действительность обозначает все новые и новые трудноразрешимые проблемы, связанные с развитием информационных технологий, энергетики, изменением климата, преодолением нищеты, голода и болезней в значительном числе государств, борьбой с терроризмом, пиратством, наркоторговлей и организованной преступностью и т.д. Решение этих общечеловеческих, глобальных, по своей сути, задач требует объединения усилий большинства, а подчас и всех государств, согласования их воли, что пока далеко не всегда достижимо.

Образуются своего рода «ниши», не заполненные правовым материалом, что с неизбежностью порождает ситуации, когда соответствующие пробелы регулируются партикулярными и специальными нормами на двусторонней или региональной основах. Происходит своего рода «автономизация» международного права, особенно заметная при вторжении в сферы, не считавшиеся ранее подлежащими международно-правовой регламентации. Проблемы же, по которым не предвидится достижения широкого согласия, регулируются в какой-то степени разного рода резолюциями, декларациями и тому подобными документами «мягкого права», не имеющими юридической силы, но оказывающими немалое морально-политическое воздействие на поведение субъектов общения на международной арене. Активно идущие процессы интеграции практически во всех частях планеты будут, на наш взгляд, способствовать тому, что деятельность национальных государств в области международных экономических отношений будет постепенно «размываться», уступая место соответствующему сотрудничеству региональных союзов и объединений. Нечто подобное будет происходить и в политической сфере.

Ограниченные возможности международного права далеко не в последнюю очередь связаны с тем, что основные подходы к нему (к структуре, принципам и другим нормам) были сформированы на базе иудео-христианской цивилизации Запада и не учитывают специфики других цивилизационных подходов. Вместе с тем именно утверждение начал межцивилизационного общения, стремление к своего рода синтезу различных правовых систем, идеологий, культур, религий и ценностей могло бы стать надежной основой  укрепления значения и роста влияния международного права. Важное значение для повышения его эффективности имеют выработка государствами и другими субъектами, мировым сообществом в целом (прежде всего в лице ООН) тактики и стратегии в области создания и применения соответствующих норм, а также осознание и адекватное восприятие накопленных в процессе развития цивилизации ценностей, традиций и установок, отвечающих определенным общечеловеческим нравственным критериям.

Осознание того, что мир подошел к переломному рубежу, все глубже погружается в состояние, чреватое реальной угрозой существования самого рода человеческого, требует смены парадигмы его развития, пересмотра, подчас взламывания устоявшихся стереотипов, решительного отказа, в частности, от национального эгоизма отдельных «абсолютных суверенов», повышения уровня «планетарности» в управлении мировым сообществом и его делами. И именно интересы всего человечества, мирового гражданского общества, нравственные начала будут становиться все более мощными катализаторами соответствующего процесса. Без учета реально происходящих на планете перемен, без адекватного и своевременного реагирования на них международное право может стать, как однажды полушутя-полусерьезно выразилась Н.А.Нарочницкая, «факультетом ненужных профессий»²⁶. В конце XIX века немецкий ученый А.-В.Гефтер высказал весьма актуальное и сегодня убеждение, что  единственным регулятором международного права является общественное мнение, а его высшим судьей - история, «которая своим безапелляционным приговором утверждает право и, подобно Немезиде, карает его нарушение» . Нельзя не присоединиться к этим словам.

 ¹Human Development Report 1994. UNDP. New York, 1994. P. 22.

 ²Кант И. Соч. в шести томах. Т. 6. М., 1966. С. 271.

 ³Кейган Р. О рае и силе: Америка и Европа в новом мировом порядке. М., 2004.
С. 59-60.

 ⁴Гегель Г. Философия права. М., 1990. С. 361.

 ⁵Россия глазами русского. М., 1991. С. 312, 329.

 ⁶Цит. по: Этнополис. 1992. № 1. С. 114.

 ⁷Цит. по: Российская газета. 10 декабря 2008.

 ⁸Адоратский В. О государстве. К вопросу о методе исследования. М., 1923. С. 89-96.

 ⁹Троцкий Л.Д. К истории русской революции. М., 1990. С. 135.

¹⁰Ленинский сборник XL. С. 424.

¹¹Ленин В.И. Полн.собр. соч. Т. 4. С. 220.

¹²Цит. по: Новое время. 1975. № 1. С. 24.

¹³Цит. по: Национальные интересы и дипломатическая деятельность Г.В.Чичерина. М., 1998. С. 31.

¹⁴См.: Новое время. 1988. № 16. С. 23.

¹⁵Бовин А.Е. Интеграция в свободу //Россия в глобальной политике. 2004. № 3. Т. 2.

¹⁶Гладков П. Нужны ли войска ООН в СССР // Московские новости. 1991. № 22. С. 12.

¹⁷Кант И. Соч. в шести томах. М., 1966. Т. 6. С. 275.

¹⁸Шумилов В.М. Международное финансовое право. М., 2005. С. 74-75.

¹⁹Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 18. С. 303-304.

²⁰Вернадский В.И. Несколько слов о ноосфере // Успехи современной биологии. Т. 18. Вып. 2. 1944. С. 120.

²¹Явич Л.С. О философии права на 21 век // Правоведение. 2003. № 3. С. 41-42.

²²International Herald Tribune. 13 January 2009.

²³Лавров С.В. Потенциал перемен // Российская газета. 8 сентября 2009. С. 9.

²⁴Цит. по: Баскин Ю.Я., Фельдман Д.И. История международного права. М., 1990.
С. 110-111.

²⁵Тункин Г.И. Международное право: наследство XX века // Российский ежегодник международного права. 1992. СПб., 1994. С. 12.

²⁶См.: Москва. 2003. № 5. С. 6-7.

²⁷Гефтер А.В. Европейское международное право. СПб., 1880. С. 3.