XII Международная ялтинская конференция журнала «Международная жизнь»

Особенности современных интеграционных процессов на постсоветском пространстве

XII Международная ялтинская конференция проведена журналом «Международная жизнь» при поддержке МИД России 26-27 октября 2021 г., Ялта, Республика Крым

Сессии 1 и 2 XII Международной ялтинской конференции опубликованы в журнале «Международная жизнь». 2021. №12.

СЕССИЯ №3

ВЛИЯНИЕ СОБЫТИЙ В АФГАНИСТАНЕ НА БЕЗОПАСНОСТЬ И КОНФИГУРАЦИЮ ЦЕНТРОВ ВЛИЯНИЯ В СРЕДНЕЙ АЗИИ

ТАЛИБСКИЙ АФГАНИСТАН: ЧТО ДАЛЬШЕ?

Михаил Конаровский, Ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России, Чрезвычайный и Полномочный Посол

Мохаммад Омар Нессар, Старший научный сотрудник ИВ РАН, кандидат исторических наук

15 августа 2021 года талибы вошли в афганскую столицу и объявили об установлении контроля над страной. Падение Кабула и приход к власти в Афганистане движения «Талибан» (запрещено в РФ) вызывают много вопросов у экспертов. Скорость, с которой талибы брали под контроль крупные города и провинции, стала неожиданностью как для внешних игроков и афганских сил безопасности, так и для самого «Талибана» - радикалы готовились к более долгой борьбе за власть.

Активная фаза военной кампании талибов, предшествующая захвату власти, началась после того, как стало ясно: Байден, которому в наследство от предыдущего президента досталась сделка с талибами, не намерен кардинально пересматривать сроки вывода войск. Дело в том, что после избрания Байдена на пост президента США многие эксперты допускали возможность пересмотра сроков полного вывода американских сил из Афганистана. В частности, авторы доклада «Путь к миру в Афганистане», представленного в Конгрессе США, призвали избранного президента сокращать численность военнослужащих только по мере улучшения ситуации с безопасностью в Афганистане¹. 

Ожидалось, что президент так и поступит, однако в апреле Байден заявил о намерении завершить вывод войск к 11 сентября 2021 года. Более того, уже в июле он решил ускорить процесс и к концу августа вывести войска полностью². Следует отметить, что еще до этого многим стало ясно, что новая американская администрация решила вывести войска быстрее, чем ожидалось: 2 июля выяснилось, что военнослужащие США покинули крупнейшую на территории Афганистана военную базу в Баграме³.

Стоит отметить, что определенная часть афганской элиты не верила в серьезность решения США о выводе войск, считая, что Афганистан имеет большое геополитическое значение для Вашингтона и что США в конечном итоге сохранят военное присутствие в этой стране. К таким политикам можно отнести Ашрафа Гани, Амруллу Салеха, Хамида Карзая и многих других афганских политиков, сомневавшихся, что США бросят построенную за миллиарды долларов военную инфраструктуру.

Авиабаза Баграм считалась самым крупным военным объектом США на территории Афганистана, поэтому уход оттуда американских военных подействовал на афганскую элиту, как холодный душ. В США внезапный уход с базы объясняли соображениями безопасности, кроме того, не исключено, что этот шаг был призван подтолкнуть Кабул к политическому урегулированию с талибами. Однако побочным эффектом этого «душа» стал серьезный удар по моральному духу афганских сил безопасности⁴. Вот как писал об этом профессор Колумбийского университета Стивен Биддл: «Когда США объявили о полном выводе войск, это стало сигналом военным о том, что конец близок, нанесло удар по их мотивации, поскольку никто не хотел быть последним, кто выживет после того, как сдались другие»⁵. Примечательно, что американцы оставили базу ночью, а афганское руководство об этом узнало лишь утром следующего дня⁶.

Уход с авиабазы Баграм на фоне провала переговоров американских дипломатов с региональными странами о возможном размещении авиации (БПЛА) давал четкий сигнал афганским военным - воздушной поддержки, на которую они возлагали большие надежды, явно не стоило ожидать.

Вывод из Баграма состоялся на фоне ухудшения ситуации на севере. 7 июля представители Республики Таджикистан сообщили, что в течение двух недель около 1,5 тыс. афганских правительственных военнослужащих после боя с талибами перешли границу соседней республики. О переходе границы афганскими правительственными военными также сообщали в Узбекистане⁷.

К 10 августа талибы установили контроль над большей частью границы на севере и западе страны. Установление контроля над большинством КПП на границах с Таджикистаном и Ираном не только продемонстрировало военный успех движения, но и имело политическое значение. После того, как они взяли под свой контроль сухопутные порты на границах Афганистана - а в руках талибов к началу августа 2021 года уже было десять приграничных КПП, - потребительские цены начали резкий рост⁸. 

Стремление талибов в самом начале военной кампании установить контроль над северными границами свидетельствовало о том, что они не готовились к быстрой победе и предполагали оказывать экономическое давление на Кабул. Кроме того, вероятно, целью контроля над северными границами было предотвратить снабжение афганской армии и не дать усилиться силам антиталибского ополчения через «северный коридор»⁹.

Президент Ашраф Гани до этого, с одной стороны, всячески старался сдержать процесс формирования антиталибского ополчения, опасаясь возможного усиления системной оппозиции, а с другой - пытался единолично контролировать ход переговоров с талибами. Однако после перехода части территории в руки талибов Гани был вынужден сменить тактику. Стало ясно, что без опоры на силы ополчения военную ситуацию переломить крайне сложно. Назначенный в качестве министра обороны один из лидеров бывшего антиталибского Северного альянса этнический таджик Бисмилла Хан Мохаммади получил зеленый свет на вооружение и усиление формирований ополчения. Сам Гани начал более воинственную риторику в отношении талибов. 2 августа он созвал чрезвычайное заседание парламента и, выступая с речью перед депутатами, в частности, обнародовал свой обнадеживающий план по защите страны. Талибы выдвигали жесткие требования отставки Гани¹⁰, но сам он дал понять, что в отставку не собирается, заявив, что новый план рассчитан на шесть месяцев. Гани связал резкое ухудшение ситуации в сфере безопасности с «внезапным решением» США вывести войска из страны, вероятно имея в виду оставление авиабазы Баграм.

Большинство городов пали без сопротивления, силы безопасности сдавались противнику. Следует отметить, что армия оставляла города не только по причине низкого боевого духа, свою роль сыграли сговор и подкуп. В частности, большой резонанс в афганском обществе вызвали обвинения в предательстве, которые в разгар захвата городов талибами выдвинул вице-президент Амрулла Салех в адрес депутата от провинции Бадгис Амир Шаха Наибзаде, заявив, что тот якобы помогал полицейским сдаваться талибам. Власти сообщали и об арестах тех, кто, как сообщалось, оказывал содействие в сдаче противнику блокпостов сил безопасности. Позже сами талибы признались, что старейшины и некоторые политики выступали посредниками между ними и силами безопасности.

Обсуждалась и причастность руководства страны к сдаче городов. Почти все афганские политики, особенно из числа системной оппозиции (Исмаил Хан, Атто Мухаммади Нур, Абдул-Рашид Дустум), намекали на причастность руководства страны к заговору. По словам сдавшихся военных, приказы об отступлении и сдаче были получены от высокопоставленных чиновников в администрации Гани¹¹.

12 августа талибы взяли имеющие стратегическое значение Кандагар и Герат - второй и третий по величине города Афганистана. В тот же день был взят Газни, который находится в 150 км от Кабула. 13 августа пали столицы провинций Урузган, Забул и Логар (в 70 км от Кабула).

13 августа представители России, США, Китая и Пакистана провели в Дохе встречу и предприняли попытку побудить конфликтующие стороны возобновить переговоры. Участники заседания пытались остановить продолжающийся силовой захват городов талибами, предупредив, что не признают никакого правительства, навязанного силой. В тот же день и ЕС предупредил, что восстановление «эмирата» неприемлемо¹². 

Но продвижение талибов по стране не остановилось. 14 августа захватили Лашкаргах, столицу Гильменды, и Мазари-Шариф - крупнейший город на севере, столицу Балхи. В ночь на 15 августа был взят Джелалабад - столица провинции Нангархар. К утру воскресенья, 15 августа, правительство контролировало только три провинции: Кабул, Панджшер и Бамиан¹³. 

Стремительное продвижение талибов по Афганистану и, в частности, сдача провинций - Герат, Джаузджан и Балх, показались наблюдателям результатом «хорошо спланированного заговора» внутри администрации Гани¹⁴. Другие авторы в подозрительном падении городов увидели признаки возможных договоренностей между США, талибами и Пакистаном. Им показалась странной сдача талибам почти без боя сначала 200 уездов, затем 30 городов и, наконец, Кабула. Аргументом в пользу заговора послужил и отказ США от обещанной воздушной поддержки афганских силовиков¹⁵.

Впрочем, анализ событий после прихода талибов к власти, в частности шагов, предпринимаемых Исламабадом уже после падения Кабула, делает маловероятной версию о сговоре между США и Пакистаном. Более правдивой выглядит версия о поддержке Исламабадом и наличии просчета в действиях США. Не собирающийся в отставку Гани превратился в помеху на пути раздела власти, а значит, стал представлять угрозу для мирного плана Вашингтона. Отдельные американские чиновники могли не предпринимать усилий по предотвращению падения крупных городов, возможно, полагая, что усиление талибов приведет к разделу власти между легальными афганскими политическими силами и талибами, который последовал бы после смещения Гани с поста президента. Развитие ситуации по этому сценарию предотвратило бы провал мирного плана США. Однако план мог сорваться из-за несогласованных действий считающегося близким к пакистанской разведке радикального крыла талибов («Сеть Хаккани», запрещена в РФ), которые могли провоцировать внезапное бегство Гани и падение Кабула. Роль Пакистана в стремительном продвижении талибов по стране отметили и американские обозреватели¹⁶.

К полудню 15 августа стало известно, что Гани вместе со своими ближайшими советниками сбежал. Хотя проблемы в армии начались еще задолго до побега Гани, однако его бегство окончательно дезориентировало боеспособные части армии, готовившиеся к обороне Кабула¹⁷. Бегство Гани стало полной неожиданностью. Еще накануне 15 августа на фоне сообщений о своей отставке Гани обратился к населению с речью, в которой заявил о продолжающихся консультациях и дал понять, что можно ожидать мирной передачи власти. 15 августа ожидалась мирная передача власти переходной администрации, о чем свидетельствовали заявления представителей правительства, катарского офиса талибов и сообщения о прибытии в Кабул делегации переговорщиков движения «Талибан»¹⁸.  Однако побег Гани обрушил все планы.

Вхождение своих сил в город, что противоречило обещаниям катарского офиса, сами талибы объясняли предотвращением хаоса в столице. За безопасность города Кабул в первые дни после его захвата отвечали именно представители «Сети Хаккани», очевидно сыгравшие не последнюю роль в его захвате¹⁹.

Падение Кабула стало неожиданностью для многих. Даже согласно прогнозам американского разведывательного сообщества, считавшимся пессимистичными, афганское правительство могло продержаться как минимум шесть месяцев после завершения вывода войск из страны²⁰. Более того, неготовность талибов к формированию кабинета и возникшие сложности с управлением государственным аппаратом свидетельствует в пользу версии о том, что сами лидеры талибов, не имевшие никакого плана действий, тоже не ожидали такого быстрого захвата власти.

Сегодня, спустя несколько месяцев с момента захвата власти талибами, можно констатировать, что руководство движения проявляет уверенность в своей окончательной победе и решимость любой ценой сохранить власть. При этом оно исходит из того, что их «Исламский эмират Афганистан» (ИЭА) образца 1996-2001 годов не прекращал своего существования, а спецификой двух последних десятилетий была борьба против иностранного военного вмешательства и марионеточного режима.

Вместе с тем окончательно утверждать о реальных успехах талибов достаточно преждевременно. Очевидно, что сегодня талибский режим сталкивается с несколькими видами вызовов. Так, к числу серьезных факторов можно отнести неоднородность их рядов, противоречия между ортодоксами и прагматиками и отсутствие полного контроля за его «низами». Вполне вероятно, что по ходу реализации неотложных задач правительства продолжится и противоборство между консерваторами, занимающими в настоящее время ключевые посты в правительстве, и прагматиками, исход которого предсказать пока трудно. На наш взгляд, причиной затягивания формирования кабинета можно считать разногласия внутри самого движения - между радикальным крылом, которое возглавляет Хаккани, и умеренными талибами, сторонниками муллы Барадара.

Ожидалось, что Барадар возглавит кабинет талибов, однако его назначение в качестве заместителя главы правительства и присутствие сторонников «Сети Хаккани» на ключевых должностях можно считать еще одним аргументом в пользу версии, что радикальное крыло талибов сыграло особую роль в захвате Кабула²¹. Очевидно, что состав администрации талибов стал дополнительным препятствием на пути их признания международным сообществом. Среди 33 опубликованных фамилий большинство - пуштуны, один узбек и два таджика. Ни одной женщины. 17 человек из состава кабинета на момент публикации были включены в санкционный список СБ ООН²². Вероятно, в настоящее время приоритетной задачей для международного сообщества становится усиление позиции умеренных талибов в нынешней администрации.

С момента прихода к власти «Талибана» в прессу поступали сообщения не менее чем о 22 терактах, ответственность за большинство из которых взяла на себя ячейка ИГИЛ «Вилаят Хорасан» (далее ИГ-Х, запрещена в РФ), появившаяся в Афганистане в 2015 году. Сравнительный анализ взрывов до и после 15 августа свидетельствует о расширении географии действия ИГ-Х. Сообщения о терактах и перестрелках с участием ИГ-Х поступают из пяти провинций: Кабул, Нангархар, Парван, Кунар, Кундуз. В результате действий ИГ-Х за этот период насчитывается не менее 700 пострадавших. Анализ действий ИГ-Х позволяет сделать вывод, что в настоящее время главными целями ИГ-Х являются афганские шииты и талибы. Направленные на афганских шиитов крупные теракты можно трактовать как попытку ИГ-Х спровоцировать межконфессиональный конфликт.

Сегодня своей стратегической целью ИГ-Х называет установление «чистой» исламской системы в Афганистане. Прежнее афганское правительство считало, что талибы через свою фракцию «Сеть Хаккани» поддерживают связь с ИГ-Х, однако американское правительство не разделяло эти оценки. Ряд авторов полагает, что ИГ-Х считает хорошей возможностью для себя вывод сил НАТО из страны: ранее их могли атаковать США, проамериканское правительство Афганистана и талибы. Теперь давление явно снизилось - остались только талибы²³.  Не могут не вызывать тревогу сообщения о возможном усилении ИГ-Х за счет присоединения бывших афганских военных к нему²⁴. На наш взгляд, ИГ-Х имеет все шансы стать самым серьезным вызовом для талибов. Отсутствие «этнических рамок» у группировки может дать возможность вербовки недовольного талибами непуштунского населения.

Есть основание полагать, что состоящие из непуштунов антиталибские движения создадут талибам неприятности. Внезапное падение Кабула, растерянность элиты и развал сил безопасности нанесли ущерб процессу формирования ополчения. К моменту падения власти этот процесс еще не успел завершиться, и поэтому не оправдались ожидания относительно перспективности сил ополчения. Тем не менее не сдавшиеся талибам силы правительственных войск отступили в провинцию Панджшер, которая оставалась единственно неподконтрольной новым властям территорией. Правительственные силы присоединились к ополчению под руководством Ахмада Масуда, объявившего о создании антиталибского Фронта национального сопротивления (ФНС).

О численности сил ополчения точных данных нет, однако на момент формирования Фронта число присоединившихся к нему сил правительственных войск оценивалось в 10 тыс. человек²⁵. ФНС обозначил как одну из своих основных целей стремление к политической системе, основанной на воле народа. Ополчение оказалось в сложном положении - талибы заранее заблокировали Панджшер²⁶, ополчение было отрезано от государственных границ. Фронт рассчитывал выиграть время, предлагая переговоры, однако талибы сделали ставку на решение вопроса военным путем. Талибам удалось установить контроль над административным центром провинции и значительной частью ее территории.

Разумеется, на жизнеспособность ФНС влияет не только то, что ополченцы окружены, но и усталость населения от 40-летней войны. К тому же никто из внешних игроков пока не начал оказывать практическую поддержку ФНС. Однако быстрое продвижение талибов по Панджшеру, учитывая географические особенности района и большое количество скопившихся в провинции сил и военной техники, все равно вызывает немало вопросов. Обозреватели и само ополчение эту скорость объясняют вмешательством в конфликт Пакистана²⁷. 

На этом фоне визит главы пакистанской межведомственной разведки генерал-лейтенанта Ф.Хавида в Кабул, совпавший по времени с началом операции в Панджшере, служит дополнительным аргументом в поддержку обвинений в адрес Исламабада.

Сейчас лидеры ФНС периодически делают заявления о продолжении борьбы, однако уже очевидно, что единственным фактором, который мог изменить ситуацию в пользу антиталибского фронта, был бы рост недовольства населения талибами, вызванный, например, ухудшением социально-экономической ситуации или репрессивными действиями талибов в отношении непуштунского населения.

Последовавшее за захватом власти ухудшение социально-экономической ситуации, ставшее в том числе следствием веденных западными странами санкций, стало серьезной проблемой для талибов. США заморозили активы Центрального банка Афганистана и запретили поставки долларов в страну, что привело к парализации банковской и финансовой систем, нехватке наличных денег. В том числе по этой причине новые власти до сих пор не смогли наладить процесс выплаты зарплаты госслужащим. Паралич банковской системы вкупе с удешевлением национальной валюты привели к ограничению импорта и повышению цен на продукты первой необходимости и топлива.

Другой проблемой стала утечка кадров в виде беженцев, в результате чего, с одной стороны, растет безработица, с другой - не восстановлена работа государственных структур, в том числе оказывающих населению услуги²⁸. В то же время введенные союзниками бывшего правительства Афганистана ограничения остаются едва ли не единственным инструментом давления на талибов. На наш взгляд, для продолжения такого режима давления крайне важна международная координация, которая, судя по всему, сейчас на хорошем уровне. Хотя санкции ухудшают экономическую ситуацию в целом и приводят к страданию населения, но как инструмент давления на талибов, скорее всего, они будут сохраняться до тех пор, пока движение не пойдет на уступки²⁹. 

Хотя в целом пока ни одно государство официально не признало новый режим в Кабуле, тем не менее на внешней арене положение дел для талибского режима складывается немного благоприятнее, в том числе на фоне запущенной талибами динамичной международной деятельности. Принципиально важным для нынешнего Кабула является решение трех основных задач - налаживание рабочих контактов с соседними государствами, региональными и мировыми державами, в том числе для исключения талибов из санкционного списка ООН и получения новой властью официального международного признания; создание на международной арене позитивного образа талибского Кабула, получение страной масштабной внешней гуманитарной помощи. Талибы не упускают случая, чтобы на различных уровнях и площадках делать многочисленные заявления о готовности к всестороннему сотрудничеству с мировым сообществом, отказу от поддержки международного терроризма и экстремизма, о намерении широкого привлечения иностранных инвестиций в экономику страны и т. д.

Что касается позиции различных членов мирового сообщества в отношении новой власти в Афганистане, то она имеет ряд общих, принципиально важных для мирного и стабильного развития региональной обстановки принципов. Прежде всего это касается заинтересованности в предотвращении усугубления нестабильности в стране, необходимости создания в Кабуле инклюзивного, представляющего интересы всех этнополитических сил правительства, построения государства на принципах уважения современных прав человека, решительного противодействия распространению терроризма и экстремизма с афганской территории и т. д.

Наряду с этим конкретные подходы различных стран к нынешнему развитию афганского вопроса в значительной степени разнятся. Наиболее жесткой линии в отношении талибов пока придерживаются США и Евросоюз, которые тем не менее готовы к оказанию гуманитарной помощи стране во избежание гуманитарной катастрофы, чреватой в том числе новыми волнами беженцев³⁰. При этом для Вашингтона вопрос - более сложный и комплексный. Прежде всего, он должен политически и психологически «переварить» шок и унижение от бесславного завершения афганской авантюры, что нанесло огромный, в том числе имиджевый удар по репутации США как среди союзников, так и во всем мире. Вашингтону следует оперативно решать вопрос о размораживании афганских финансовых авуаров, на чем настаивают не только талибы, но и многие члены международного и регионального сообществ, включая Россию. Да и в целом в перспективе США, как полагают не только в Москве, но и ряде других стран, следовало бы взять на себя предоставление значительной, если не преимущественной внешней финансово-экономической помощи Афганистану³¹. При этом следует учитывать, что на практические действия американской стороны на афганском политическом поле в значительной степени будет ориентироваться и весь коллективный Запад. В Вашингтоне все это осознают, однако пока раздумывают о наиболее оптимальных для себя форматах взаимодействия с талибами и участии в гуманитарных и иных программах в Афганистане. Об этом свидетельствуют и уже проведенные контакты между сторонами³².

В отличие от ведущих стран Запада многие региональные, прежде всего соседние с Афганистаном государства, которые исходят из реальности победы талибов над прошлым режимом в стране, достаточно активно и динамично начали развивать де-факто связи с талибами. Главным лоббистом фактического признания нового кабульского режима стал Пакистан, рассчитывающий на обеспечение своего преимущественного внешнего влияния на новые власти страны. К нему близки позиции Китая, который, по мнению большинства экспертов, может превратиться в лидирующую внешнюю силу в Афганистане, готов к развитию экономических связей с Кабулом при условии недопущения с территории страны антикитайской деятельности уйгурских боевиков - исламистов. Стабильность в Афганистане отвечает и долговременной заинтересованности Пекина в активном привлечении страны к реализации стратегической концепции «Один пояс - один путь».

Активно присматривается к возможностям укрепления своих позиций в Кабуле и Турция. Заметную активность на афганском направлении проявляют республики Центральной Азии, где можно особо выделить Узбекистан и Туркменистан. Все они четко артикулируют заинтересованность в развитии экономических связей с талибскими властями, в вовлечении страны в региональную экономическую интеграцию, в том числе за счет ее транзитных возможностей, и уже начали энергично действовать в этом направлении. 

Диссонансом на этом фоне выглядит позиция Таджикистана, который открыто заявляет о непризнании афганских властей в их нынешнем виде. Опасения Душанбе, в том числе памятуя негативный опыт событий 1990-х годов, понять можно. Однако таджикско-талибское обострение не может не вызывать беспокойства в ОДКБ и ШОС. Весьма настороженной к новому Кабулу остается и Индия, где пока сохраняется противоборство двух подходов - глубокого недоверия к талибам и прагматичного в интересах постепенного налаживания отношений с новыми властями Кабула.

Вместе с тем активные контакты Исламабада с талибами на фоне стремительно развивающегося регионального спектра их внешней политики могут уже в ближайшее время побудить и Дели к субстантивным контактам с Кабулом. Иран, имеющий, как и Пакистан, глубокие исторические завязки с Афганистаном (в частности, проблема распределения приграничных водоресурсов, положение афганских шиитов-хазарейцев, проблема наркотиков и афганских беженцев) выдерживает «доброжелательную паузу», одновременно стремясь содействовать налаживанию международного сотрудничества в афганских делах³³. На исламском Ближнем Востоке смена власти в Кабуле была встречена неоднозначно - от восторженности радикальных исламистов, до сдержанности и определенной настороженности и призывов к смягчению радикальных тезисов талибов, в том числе в части государственного строительства и налаживания общественной жизни.

Направленность дальнейшего развития ситуации в Афганистане имеет принципиально важное значение для национальных интересов России, прежде всего через призму обеспечения безопасности в Центральной Азии и на пространстве ШОС, а также в более широком евразийском контексте. В этой связи можно с полным основанием сказать, что афганский вопрос снова выдвигается на передний фронт всей внешнеполитической деятельности страны как на региональном уровне, так и в более широком измерении.

Как и практически все заинтересованные внешние стороны, Россия выступает за создание в этой стране инклюзивного правительства и принятие талибами четких обязательств по противодействию распространению с территории Афганистана нестабильности, терроризма, экстремизма и наркотиков, а также по недопущению массовой миграции в сопредельные регионы. Интересам самой этой страны, а также всего регионального сообщества отвечал бы мирный, стабильный и нейтральный статус Афганистана, живущего в мире и согласии со своими соседями и широко вовлеченного в региональное хозяйственно-экономическое сотрудничество³⁴. В этом же контексте Москва также является сторонницей максимального укрепления соответствующего взаимодействия в рамках ОДКБ и ШОС, немаловажное значение в котором имеет и недавно созданный формат совместных заседаний глав государств - членов этих объединений.

Наработанный Россией предыдущий опыт в побуждении афганцев, в том числе руководства движения «Талибан», к достижению внутреннего согласия может и должен быть активно востребован международным сообществом. Как известно, в течение ряда последних лет Москва предпринимала энергичные усилия в интересах запуска инклюзивного межафганского процесса как в рамках «Расширенной тройки» (США, РФ, КНР + Пакистан), так и более широких рамках так называемого московского формата. Договоренности на его последней встрече, 20 октября, с участием талибов (несмотря на некоторые тактические разночтения) создали предпосылки и для дальнейшей консолидации усилий мирового сообщества по важнейшим аспектам нынешней ситуации в Афганистане, в том числе в части созыва большой международной донорской конференции, по содействию созданию в Кабуле инклюзивного правительства, оказанию афганскому населению неотложной гуманитарной помощи и восстановлению экономической жизни страны³⁵. При этом представляется особо важным, чтобы внешняя срочная, а также долговременная помощь хозяйственному развитию страны не распылялась, а концентрировалась бы на основных жизненно важных для нее направлениях.

 

Приход талибов к власти в Афганистане породил в политологическом сообществе также достаточно интенсивную дискуссию о влиянии новой ситуации в этой стране не только в региональном, но и во всем евразийском измерении. Какие предположения окажутся более реалистичными, покажет время. Однако в любом случае следует ожидать сохранения общей нестабильности в Афганистане на ближайшую перспективу, что будет иметь серьезные отголоски и вокруг него. А далее все это будет требовать самого серьезного внимания со стороны России и готовности к самым неожиданным разворотам.

 

 

¹Afghanistan Study Group Final Report: A Pathway for Peace in Afghanistan // USIP. 05.02.2021 // URL: https://www.usip.org/sites/default/files/2021-02/afghanistan_study_group_final_report_a_pathway_for_peace_in_afghanistan.pdf

²Remarks by President Biden on the Drawdown of U.S. Forces in Afghanistan // The White House. 08.07.2021 // URL: https://www.whitehouse.gov/briefing-room/speeches-remarks/2021/07/08/remarks-by-president-biden-on-the-drawdown-of-u-s-forces-in-afghanistan/

³Находящаяся в 40 км от Кабула авиабаза Баграм на протяжение последних 40 лет имела стратегическое значение. После 2001 г. Баграм превратился в главную базу, которую США модернизовали в соответствии со своими потребностями. По данным издания BBC, на территории базы - две взлетно-посадочные полосы, одна из них, протяженностью 3,6 км, предназначена для грузовых самолетов и бомбардировщиков. Ангар рассчитан на 110 военных и гражданских самолетов и защищен взрывоустойчивыми стенами.

⁴Miras-e-America dar Afghanistan chist? (Какое наследство после себя оставила афганцам Америка?) // URL: https://www.bbc.com/persian/afghanistan-57728239

⁵‘Intelligence failure of the highest order’ - How Afghanistan fell to the Taliban so quickly // CNBC. 16.08.2021 // URL: https://www.cnbc.com/2021/08/16/how-afghanistan-fell-to-the-taliban-so-quickly.html

⁶Новостной выпуск телеканала Tolo. 02.07.2021.

⁷Группа афганских военных с просьбой о помощи перешла границу с Узбекистаном // Интерфакс. 15.10.2021 // URL: https://www.interfax.ru/world/784528

 ⁸Политика недели: Совбез ООН выразительно посмотрел на талибов //Афганистан.Ру. 09.08.2021 // URL: https://afghanistan.ru/doc/144690.html

 ⁹Афганцы оценили опасность талибов для России // МК. 08.07.2021 // URL: https://www.mk.ru/politics/2021/07/08/afgancy-ocenili-opasnost-talibov-dlya-rossii.html

¹⁰12 августа премьер-министр Пакистана Имран Хан заявил, ссылаясь на талибов, что движение не будет вести переговоры с правительством, пока Гани находится у власти // URL: https://afghanistan.ru/doc/144956.html

¹¹Новостной выпуск телеканала Ариана-ТВ. 18.09.2021.

¹²URL: https://www.bbc.com/persian/afghanistan-58198622

¹³Roggio Bill. Taliban encircling Afghan capital Kabul, prepping final assault through east // FDD’s Long War Journal. 14.08.2021 // URL: https://www.longwarjournal.org/archives/2021/08/taliban-encircling-afghan-capital-kabul-prepping-final-assault-through-east.php

¹⁴Январев И. В победе талибов в Афганистане увидели признаки заговора // News.ru. 18.08.2021 // URL: https://news.ru/world/v-pobede-talibov-uvideli-priznaki-zagovora/

¹⁵Кривошеев К., Строкань С. Талибическая сила. Власть в Афганистане рухнула за один день // Коммерсант. №144. 16.08.2021 // URL: https://www.kommersant.ru/doc/4946072

¹⁶Pakistan’s hand in the Taliban’s victory // The Washington Post. 18.08.2021; The Real Winner of the Afghan War? It’s Not Who You Think // The New York. 27.08.2021.

¹⁷В частности, за четыре дня до падения Кабула Гани произвел кадровые перестановки в силовом блоке. Хайбатулла Ализай, ранее командовавший силами спецназа, был назначен начальником Генерального штаба армии. Была учреждена новая должность: ответственный за оборону Кабула, которую занял Сами Садат, ранее командовавший также одной из частей спецназа армии // URL: https://mod.gov.af/index.php/dr/123487

¹⁸Afghani president Ashraf Ghani flees country as capital falls to insurgents - as it happened // Guardian. 15.08.2021 // URL: https://www.theguardian.com/world/live/2021/aug/15/afghanistan-taliban-close-in-on-kabul-as-last-government-stronghold-in-north-falls

¹⁹Интервью с А.Р.Хаккани // URL: https://www.aljazeera.com/news/2021/8/22/all-afghans-should-feel-safe-under-taliban-says-security-chief

²⁰Schnell M. Intel analysis: Afghan government could collapse six months after US troops withdraw // The Hill. 23.06.2021 // URL: https://thehill.com/policy/defense/559894-intel-analysis-afghan-government-could-collapse-six-months-after-us-troops

²¹Состав объявленного кабинета // URL: https://afghanistan.ru/doc/145884.html

²²Afghanistan: Taliban leaders in bust-up at presidential palace, sources say // BBC. 15.09.2021 // URL: https://www.bbc.com/news/world-asia-58560923

²³Asfandyar Mir. What Does IS-K’s Resurgence Mean for Afghanistan and Beyond? // USIP. 21.09.2021 // URL:https://www.usip.org/publications/2021/09/what-does-ks-resurgence-mean-afghanistan-and-beyond

²⁴Left Behind After U.S. Withdrawal, Some Former Afghan Spies and Soldiers Turn to Islamic State // WSJ. 30.10.2021 // URL: https://www.wsj.com/articles/left-behind-after-u-s-withdrawal-some-former-afghan-spies-and-soldiers-turn-to-islamic-state-11635691605

²⁵Luke Coffey. How the U.S. Can-and Why It Must-Support Afghanistan’s National Resistance Front // The Heritage Foundation. 27.09.2021.

²⁶Речь о контроле талибов над северными границами Афганистана, о чем говорилось выше.

²⁷Ополчение в Панджшере обвинило Пакистан в соучастии в убийстве своего пресс-секретаря // TACC. 07.09.2021 // URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/12322879?nw=1631085160000 (дата обращения: 20.10.2021)

²⁸Sifton John. Averting Afghanistan’s Economic and Food Crises // HRW. 06.10.2021 // URL: https://www.hrw.org/news/2021/10/06/averting-afghanistans-economic-and-food-crises

²⁹Byrd William. After Taliban Takeover, Can Afghanistan’s Economy Survive? // USIP. 07.09.2021 // URL: https://www.usip.org/publications/2021/09/after-taliban-takeover-can-afghanistans-economy-survive

³⁰На уже состоявшихся различных форумах Запад взял на себя обязательства предоставить стране гуманитарную помощь на сумму около 2 млрд. долларов.

³¹Интервью представителя Президента России по Афганистану З.Кабулова // РИА Новости. 04.10.2021 // URL: http://ria.ru/20211004/Afghanistan-1752932557.html

³²Meeting in Doha with ambassadors and representatives of US, EU and other western countries. Islamic Emirate of Afghanistan. Commision for Cultural Affairs. Office of the Spokesperson // URL: https://www.state.gov./briefings/departments-press-briefing-october- 12-2021/

³³В сентябре и в конце октября 2021 г. в Тегеране состоялись встречи министров иностранных дел соседних с Афганистаном государств. Не исключено, что такая активность Тегерана связана также с запущенным на недавнем саммите ШОС в Душанбе процессом оформления полного членства ИРИ в этой организации (наблюдателем в которой с 2012 г. является и Афганистан).

³⁴ Выступление В.В.Путина на совместном заседании глав государств - членов ШОС и ОДКБ. 17.09.2021 // URL:http://www.kremlin.ru/events/president/news/page/77

³⁵Совместное заявление участников Московского форума консультаций по Афганистану. Москва. 20.10.2021 // URL: http://www.mid.ru/ru/foreign_policy/news/-asset_pulisher

 

Обстановка в Афганистане и риски террористической активности в регионе

Борис Зарудный, Начальник отдела Антитеррористического центра государств - участников Содружества Независимых Государств

Традиционно Антитеррористический центр государств - участников Содружества Независимых Государств уделяет самое серьезное внимание ситуации, складывающейся в Афганистане. Именно в этой стране долгое время находился основной источник угроз дестабилизации обстановки для государств Центральной Азии. Многие десятилетия на территории Афганистана ведутся вооруженные боестолкновения. В стране активно действуют международные террористические организации.

В августе 2021 года боевики движения «Талибан» захватили практически все провинции страны, включая столицу Кабул. Приход к власти признанной Советом Безопасности ООН террористической организации закономерно вызвал «восхищение» всего радикального мира. Нынешнее правительство талибов рассматривается исламистами как успешная попытка создания фундаменталистского государства, что ожидаемо приведет к росту террористического подполья по всему миру.

Состав нового правительства нельзя назвать ни коалиционным, ни инклюзивным. Руководство Исламского Эмирата практически полностью состоит из талибов-пуштунов, причем более 80% из них включено в санкционные списки ООН.

Лидеры движения выступили с рядом заверений, гарантируя мирное сосуществование с соседними государствами. Они обещают сдержать террористов в их попытках действовать из Афганистана против других стран. Однако есть ряд причин сомневаться, что талибы смогут это сделать. В этой связи существуют следующие основные риски:

Во-первых, и в этом один из основных рисков, не меняется идеология движения. Эта идеология, как и образ жизни членов «Талибана», полностью продиктованы радикальным исламом. Нормой жизни считается неукоснительное следование самым жестким законам шариата, и сейчас его постулаты настойчиво внедряются в афганское общество. В связи с этим отмечается нарастающее преследование различных групп населения по политическому, религиозному, гендерному и иным вопросам.

Женщинам запретили работать в государственных и коммерческих структурах, заниматься общественной деятельностью. Вновь введены повсеместные запреты на западную одежду и прически. Возвращены публичные казни. В ряде провинций прекращена вакцинация от Covid-19, которая якобы оскверняет мусульман.

Не исключено, что новые ограничения и жестокие наказания будут способствовать росту протестных настроений и возникновению локальных акций вооруженного сопротивления, что негативно отразится на безопасности приграничных с Афганистаном государств.

Во-вторых, Афганистан, как и ранее, остается территорией сосредоточения террористических организаций. По состоянию на начало октября их насчитывалось около 30. Помимо «Исламского государства «Вилаят Хорасан», в стране присутствовали «Исламское движение Туркестана», «Союз исламского джихада», «Катиба имам аль-Бухари», «Исламское движение Восточного Туркестана», «Джамаат Ансаруллах» и другие. Происходит возрождение «Аль-Каиды».

Численность влившихся в движение «Талибан» группировок достигает 4-5 тыс. человек, включая граждан иностранных государств: Казахстана, Киргизии, Китая (уйгуры), России (чеченцы), Таджикистана, Узбекистана. Эти иностранные боевики растворились среди боевиков «Талибана», присягнув им на верность, и теперь вместе с ними составляют единое целое.

После захвата власти талибы выпустили из тюрем крупных городов практически всех (а это около 5-6 тыс.) задержанных по подозрению в терроризме. Расстреляли только восемь, да и то в связи с подозрением тайного сотрудничества с американцами. Среди выпущенных на свободу много арабов, чеченцев, африканцев. Это не талибы. Они члены других террористических группировок, профессионалы-наемники, так называемые иностранные боевики-террористы, которые по-прежнему находятся на территории Афганистана.

Более того, недавно «Талибан» распространил воззвание о необходимости обеспечить безопасность иностранных боевиков. В этом воззвании высоко оценивается их «помощь» и «услуги», содержатся призывы об «уважительном» отношении к ним.

Боевики практически всех находящихся в Афганистане террористических организаций активно сотрудничают с движением «Талибан». Отряды большинства из них сосредоточены в северных провинциях, которые граничат с центральноазиатскими государствами Содружества. В составе группировок преобладают этнические казахи, киргизы, таджики, узбеки, выходцы с кавказского и мусульманских регионов России. Эти этнические группировки представляют наибольшую угрозу для Центральной Азии, поскольку имеют известную самостоятельность. У них есть свои программы и цели, которые они планируют достигнуть за пределами Афганистана, и они имеют собственное понимание, где, как и когда нужно строить исламское государство.

Возможно, на первых порах талибы постараются сдержать активность джихадистов на своей территории, поскольку в период становления им крайне важно получить признание мирового сообщества и добиться исключения «Талибана» из списков запрещенных террористических организаций, что повлечет снятие политических и экономических санкций. Однако данное обстоятельство не помешает радикалам превратить страну в площадку мирового терроризма, откуда в дальнейшем их влияние сможет активно распространиться по всему региону.

Не исключена трансформация и в рядах самого «Талибана». Отдельные полевые командиры весьма скептично относятся к сформированной в Кабуле новой талибской администрации. Они считают себя основной силой, нанесшей поражение прежнему правительству и американцам, в то время как «лидеры сформированного правительства отсиживались на виллах в Кветте или под кондиционерами в Катаре». В этой связи возможно оказание отдельными полевыми командирами явной или скрытой поддержки любым террористическим группировкам, особенно тем, которые реально хотят участвовать в джихаде и с оружием в руках формировать новый центральноазиатский халифат.

В-третьих, современные технологии значительно расширяют зону идеологического воздействия террористов на потенциальных террористов в других странах. После захвата власти «Талибаном» отмечается усиление дистанционной интернет-пропаганды экстремистской идеологии. Данная работа проводится как самим «Талибаном», так и через аффилированные террористические группировки. Информационно-идеологическое воздействие ведется на население соседних стран с целью формирования «спящих» террористических ячеек и вовлечения новых рекрутов в бессистемную деятельность террористов-одиночек.

Анализ социальных сетей и прочих электронных ресурсов показывает, что наибольшее число «писем» и «поздравлений» талибам после захвата власти пришло из Таджикистана, Узбекистана, Башкирии, Поволжья, Северного Кавказа. В этих «письмах» отмечается, что «Талибан» «изгнал Америку», «заставил считаться с собой Россию», и теперь «настало время устанавливать шариат на пространстве от Прикаспия и Поволжья до Сибири».

Так же, как и в свое время с ИГИЛ, нашлись активные сторонники, присоединившиеся к «победе» «Талибана» посредством подготовки терактов. В сентябре в Екатеринбурге задержаны пять человек (четверо этнических таджиков и один русский), объявивших себя ячейкой «Талибана». Изъято 3 кг взрывчатки. Позже число задержанных увеличилось до 19. В этом, несомненно, присутствует эффект «присоединения к победителю».

Заметно активизировалась пропаганда «Талибана» на русском и таджикском языках. Причем качество пропаганды по некоторым позициям превысило качество пропаганды ИГИЛ. Это профессионального качества видеоряд, короткие хлесткие ролики, яркая цветовая гамма, использование различных психологических приемов в аудиозаписях вербовочного характера.

Можно утверждать, что талибами формируется медиапроект «успешного джихада». Последствия от такой агрессивной пропаганды могут быть разрушительными и стимулируют активизацию радикалов, встающих под знамена международных террористических организаций. Характерно, что если ИГИЛ призывал к хиджре, то есть переезду «в земли Халифата» в Ирак и Сирию, то «Талибан» призывает оставаться на местах и совершать джихад на месте.

В-четвертых. Основную финансово-ресурсную базу для движения «Талибан» по-прежнему составляет наркобизнес. Высококачественный героин уже больше 20 лет является брендом «Талибана». Его поставки ведутся по сформированным годами маршрутам с отточенной логистикой. Одним из наиболее оживленных направлений является перевозка афганских опиатов через Таджикистан и Узбекистан в Киргизию, Казахстан и Россию с последующей переброской в страны дальнего зарубежья.

Несмотря на заявления талибов о необходимости борьбы с производством наркотиков, в стране все еще существует более 30 тыс. гектаров маковых полей опия, который является источником 90% мирового производства героина. Большинство сельскохозяйственного населения Афганистана вовлечено в культивирование опийного мака.

Этот продукт дает быструю и высокую финансовую отдачу, гораздо большую по сравнению с той, которую можно получить от производства традиционных сельхозкультур. Без серьезной и реальной гуманитарной и экономической поддержки со стороны мирового сообщества нынешние правители Афганистана не смогут переломить ситуацию.

В-пятых. Афганистан находится в состоянии перманентного гуманитарного кризиса. Реальностью стала острая нехватка продовольствия, чистой воды, электроэнергии, денег у населения и в хозяйственном обороте. Дополнительно трудности принесли засуха и эпидемия ковида.

Со сменой власти в стране произошло резкое падение и без того низких доходов и жизненного уровня населения. Сейчас обычный афганец живет на один-два доллара в день. В условиях жесточайшего экономического кризиса и этот доход многими считается за благо. Поступают сообщения, что на рынках Кабула отмечаются случаи продажи родителями своих дочерей из-за того, что семьи находятся на грани выживания.

В условиях заморозки финансовых средств и отсутствия внешней помощи с наступлением зимнего периода с большой долей вероятности прогнозируется еще большее обострение продовольственного и гуманитарного кризиса. Согласно оценкам международного рейтингового агентства «Fitch», внутренний валовый продукт страны может сократиться на 9% в этом году и продолжить сокращение на 5-6% в следующем.

Инфраструктура во многих частях страны разрушена, включая медицинские учреждения, системы электро- и водоснабжения. По предварительным данным, для восстановительных работ потребуется около 2 млрд. долларов.

Наблюдается резкое обесценивание афганской валюты - афгани, а также стремительный рост цен на продукты питания. По данным ООН, для предотвращения массового голода необходимо порядка 200 млн. долларов.

В случае невозможности «Талибана» стабилизировать ситуацию высока вероятность сравнительно быстрого смещения населения в крайнюю нищету. Возрастают риски социальных бунтов и, как следствие, появления неконтролируемого потока беженцев, в числе которых на территории соседних государств могут просачиваться получившие боевой опыт в Афганистане и Сирии боевики-террористы.

Так, по данным издания «The Washington Post», уже в сентябре американскими властями в ходе фильтрационных мероприятий среди эвакуированных афганцев было выявлено 44 человека, подозреваемых в связях с террористическими группировками.

И, наконец, следует учитывать синергетический эффект прихода террористов к власти в отдельно взятой стране, что создает угрозы перенесения процессов политической дестабилизации на территорию государств Центральной Азии. Дополнительно необходимо учитывать, что в «Талибане» и других террористических группировках воюют этнические киргизы, таджики, узбеки, причем многие из идейных соображений - как оппозиция властям своей страны.

Так «Талибан» передал шесть северных провинций Афганистана, в том числе афгано-таджикскую границу (а это 1400 км), под оперативное управление террористической организации «Джамаат Ансоруллах» - боевого подразделения запрещенной Душанбе «Партии исламского возрождения Таджикистана». В этом контексте реальностью становится перспектива перехода боевиков через реку Пяндж в соседний Таджикистан.

В дополнение к этому необходимо также добавить, что на фоне захвата власти в Афганистане опасность для соседних стран по-прежнему представляет деятельность боевиков ИГИЛ. С 2018 года после нанесения существенного урона «Исламскому государству» на Ближнем Востоке наблюдается непрекращающаяся переброска боевиков в Афганистан. Это в основном граждане центральноазиатских государств. Лидеры ИГИЛ рассматривают территорию Афганистана в качестве запасной площадки для создания опорных пунктов в целях дальнейшей экспансии в Центральную и Южную Азию.

Всерьез обсуждать вопрос о борьбе талибов с джихадистами «Исламского государства», как и с другими террористическими структурами, не имеет смысла. Никакого реального противодействия «Талибана» другим террористическим группировкам не предвидится. Разве что в формате борьбы с конкурентами за жизненное пространство, на которое претендуют эти террористические организации.

Возрождение «Аль-Каиды» на территории Афганистана также вполне реально. Активизации этой международной террористической организации способствует появление разногласий между полевыми командирами «Талибана», часть из которых разделяет принципы и методы действий «Аль-Каиды».

Центром «Аль-Каиды» в Афганистане была и остается восточная провинция Нуристан. Выбор этой провинции террористами объясняется выгодным стратегическим положением, позволяющим быстро проникать как в неспокойные бывшие федерально управляемые племенные территории Пакистана (в настоящее время часть провинции Хайбер-Пахтунхва), так и в граничащую с Таджикистаном афганскую провинцию Бадахшан.

Назначенный «Талибаном» губернатор провинции Нуристан Кари Абдул Хаким (а он был теневым лидером этой области до середины августа 2021 г.) является членом «Аль-Каиды», присягнувшим на верность талибам. На этом посту он играет важную роль в поддержании и обеспечении инфраструктуры «Аль-Каиды» в восточном Афганистане, а также координирует связи «Аль-Каиды» с региональными лидерами движения «Талибан».

Таким образом, представляется, что складывающаяся ситуация в Афганистане крайне опасна для стран Центрально-Азиатского региона. Сегодня прямой угрозы для региона со стороны «Талибана» не наблюдается, его лидеры увлечены формированием нового правительства, построением системы управления государством и решением экономических вопросов, прежде всего проблемы выживания населения.

Без сомнения, опасность представляют действующие на территории страны отдельные отряды террористов. Нельзя предсказать их действия, которые на фоне победы признанной мировым сообществом террористической организации с большой долей вероятности будут трансформироваться в сторону непримиримого «джихада».

 

Этнополитические аспекты афганского конфликта в контексте New Great Game

Тезисы

Равшан Назаров, Доцент ташкентского филиала РЭУ им. Г.В.Плеханова, кандидат философских наук

Этнополитическая специфика Афганистана

Главная идея «младоафганцев» Махмуда Тарзи: «афганская нация» должна включать не только пуштунов, а все народы и племена Афганистана¹.

В этнополитологии укрепился термин «разделенные этносы», к которым относятся все народы Афганистана:

- Пуштуны: Пакистан (43 млн.), Афганистан (15 млн.), Индия (3,5 млн.), Иран, США, Россия, Великобритания (свыше 2 млн.);

- Таджики: Афганистан (14 млн.), Таджикистан (7,5 млн.), Узбекистан (1,6 млн.), Пакистан (1,2 млн.), Россия (1 млн.), Иран (0,4 млн.). Таджики доминируют в провинциях Баглан, Бадахшан, Каписа, Панджшер, Парван, Тохар (80-99 %). Значительные группы расселены везде.

- Узбеки: Узбекистан (27 млн.), Афганистан (4 млн.), Таджикистан (1,2 млн.), Кыргызстан (1 млн.), Казахстан (0,6 млн.), Туркменистан (0,5 млн.). Компактно проживают в провинциях Балх, Джаузджан, Кундуз, Фариаб, Сари-Пуль, Саманган, где узбекский язык является региональным. До прихода к власти талибов имел статус третьего государственного языка. Учитывая заинтересованность «Талибана» в проектах с Узбекистаном, не исключено, что талибы могут пойти на восстановление статуса узбекского языка.

- Хазарейцы: Афганистан (4 млн.), Иран (2 млн.), Пакистан (1 млн.). Компактно расселены в Хазараджате (провинции Гор, Дайкунди, Урузган, Бамиан). Говорят на хазараги (диалект дари), в лексике много тюркизмов и монголизмов.

- Туркмены: Туркменистан (4,2 млн.), Иран (1,4 млн.), Афганистан (1 млн.), Турция (0,5 млн.), Узбекистан (0,2 млн.). Живут на северо-западе Афганистана.

- Памирцы: Таджикистан (150 тыс.), Афганистан (50 тыс.), Пакистан (50 тыс.), Китай (50 тыс.). Живут компактно в Бадахшане.

Разделенность этносов Афганистана является еще одним фактором, осложняющим отношения с соседями по региону

Этноконфессиональный фактор

Большинство населения Афганистана - сунниты, но есть и меньшинства.

- Шииты (8 млн.) - хазарейцы (4 млн.), иранцы (персы, кызылбаши, афшары), чараймаки-теймури, часть пуштунов (джаджи, тури, оракзаи, афридии, бангаши). В ноябре 2021 года талибы в Герате потребовали от преподавателей указывать вероисповедание. Среди гератской интеллигенции преобладают шииты и, по-видимому, талибы готовятся их «зачищать» как «проиранских».

- Исмаилиты (300 тыс.). Проживают в Бадахшане и Баглане, есть общины в Кабуле и других городах. Основа «Партии национального сплочения Афганистана» (ПНСА), поддерживают связи с единоверцами (Пакистан, Таджикистан, США).

- Христиане - протестанты (30 тыс.), католики (10 тыс.), криптохристиане. Приход к власти талибов приведет к уменьшению общин христиан.

- Иудеи. В ХIХ веке в Кабуле, Герате, Балхе проживало до 40 тыс. человек; к середине ХХ века - 5 тыс., к 1970-м годам - 300 человек, к началу ХХI века - менее 100 человек. Последний иудей Афганистана, смотритель кабульской синагоги Забулон Симинтов, эмигрировал в августе 2021 года. В ряде стран (Израиль, США, Германия) есть общины афганских евреев.

- Другие религиозные меньшинства: бахаисты - 15 тыс., индуисты (пенджабцы, синдхи) - 10 тыс., сикхи - 4 тыс., сторонники доисламских верований - 4 тыс., зороастрийцы - 3,5 тыс. После августа 2021 года Индия так обеспокоена судьбами афганских индуистов и сикхов, что ввела для них особую категорию виз.

Этносы в политике

Пуштуны. Великопуштунский шовинизм послужил одной из причин непопулярности идей «Талибана» (организация, запрещенная в России) среди непуштунов. Но «Талибан» не пользуется поддержкой всех пуштунов. Профессор Лофти Файзулла Джаляль заявил, говоря о талибах-пуштунах: «Они должны менять к лучшему самих себя, а не заставлять всех афганцев жить по их племенной этике и пуштунскому кодексу чести!»².

Г.Хекматиару принадлежит фраза: «Я сначала пуштун, а затем уже мусульманин». Но даже сверхрадикальная пуштунская партия Хекматияра кажется талибам «недостаточно патриотичной». Так, в конце октября 2021 года талибами был убит лидер молодежного крыла партии Эзатулла Мохиб.

В ноябре 2021 года Али Акбар Салехи, бывший глава МИД Ирана, отметил, что: правительство талибов не инклюзивное, а пуштунское, единства в нем нет: идет борьба по линии «Барадар - Хаккани», есть противоречия дуррани и гильзаев. Афганская нестабильность угрожает Кашмиру, Восточному Туркестану, регионам Пахтунхва и Вазиристан, южным рубежам Центральной Азии.

Столкновения между группами талибов нередко имеют этноплеменную основу: представители родов и племен часто «выясняют отношения» при помощи оружия. Афганскими пуштунами болезненно воспринимается, что среди командиров много выходцев из Пакистана.

В начале декабря 2021 года движение «Техрик-и-Талибан Пакистан» (лидер Нур Вали Махсуд), основу которого составляют этнические пуштуны Пакистана, возобновило боевые действия против Пакистана.

Таджики. До 2001 года лидером таджиков Афганистана был «Панджшерский лев» - Ахмад Шах Масуд (1954-2001 гг.). После его гибели однозначного лидера у группы нет, хотя есть экс-вице-президент Амирулло Салех, сын Ахмад-Шаха - Ахмад Масуд, братья Ахмад-Шаха - Ахмад Вали Масуд и Ахмад Зия Масуд, политики Мохаммад Юнус Кануни, Ато Мохаммад Нур, Салахуддин Раббани.

Этнические таджики составляют основу Фронта национального спасения Афганистана (ФНСА). В августе 2021 года Исламабад посетила делегация партии «Исламское движение Афганистана».

В сентябре 2021 года представитель ФНСА Али Назари обвинил «Талибан» в этночистках: «Талибы изгнали тысячи людей из Панджшера. Они проводят этническую чистку. Но мир все еще наблюдает за этой ситуацией и игнорирует ее»³.

В октябре 2021 года в Душанбе состоялась презентация книги «Поэма о Панджшере» («Хамосаи Панҷшер»). Сборник стихов выпущен издательством «Адиб» в поддержку ФНСА. Ранее издана книга «Письма в Панджшер» - послание интеллигенции Таджикистана Фронту сопротивления. Глава МИД Таджикистана С.Мухриддин подчеркнул: «Таджикистан не намерен признавать талибов, которые пришли к власти силой, без учета мнения афганцев непуштунского происхождения»⁴.

Ячейки ФНСА действуют не только в Панджшере, но и ряде других провинций, включая Кабул. В октябре 2021 года ФНСА зарегистрировал в США свое представительство.

В начале ноября 2021 года талибские «Комиссии по чистке рядов» начали деятельность в Кундузе, Бадахшане, Тахаре, Баглане. Учитывая, что «чистка» началась с таджикских провинций, избавляться будут от «неоталибов» - непуштунов. Как показывает практика, «исключенные» пополняют ряды ИГ и других группировок.

В ноябре 2021 года сын «Панджшерского льва» Ахмад Масуд-мл. встретился в Иране (в Мешхеде) с «Гератским львом» Исмаил-Ханом, который высказался в поддержку ФНСА.

В ноябре 2021 года Президент Таджикистана Э.Рахмон на XV Саммите ОЭС подчеркнул, что необходимо правительство «справедливого этнополитического представительства».

Таджикский писатель А.Педрам неоднократно выступал с предложением переименовать Афганистан в Хорасан. Он же отметил: «У талибов нет иного выхода, кроме как согласиться на федерализацию»⁵.

В начале декабря 2021 года ЕС поддержал позицию ФНСА по федерализации Афганистана. Ж.Боррель, глава европейской дипломатии, на пресс-конференции с главой МИД Пакистана подтвердил, что для Афганистана важно федеративное устройство⁶.

Узбеки. Основная политическая партия - «Национальное исламское движение Афганистана» («Джумбиш», НИДА), лидер - маршал Абдул-Рашид Дустум, в прошлом был командиром 53-й узбекской дивизии, один из лидеров «Северного альянса», начальник Генштаба (2009-2014 гг.), первый вице-президент (2014-2020 гг.).

Маршал Дустум является одним из основателей Высшего совета национального сопротивления Афганистана (ВСНСА) (не путать с ФНСА - Фронтом национального спасения Афганистана!) наряду с лидерами таджиков М.Кануни, А.М.Нуром, хазарейцев - М.Мохакеком, антиталибски настроенных пуштунов - А.Сайяфом, А.Аргандивальем. Руководители ВСНСА призвали ООН «не признавать одностороннее, деспотическое и антинациональное правительство Талибана»⁷.

В ноябре 2021 года талибы начали «зачищать» районы провинции Джаузджан, населенные узбеками и туркменами, выселяя их и передавая земли лояльным пуштунам. При этом были реальные конфликты, закончившиеся стрельбой, ранениями и арестами узбекских и туркменских активистов.

Хазарейцы. Наиболее известны - Хаджи Мохаммад Саид Мохакек, Карим Халили, Саид Мохаммад Хасан Джагран, Саид Хусейн Алеми Балхи, Хамидулла Асади, генерал Абдул-Гани Алипур. Хазарейцы (как и другие шииты) в значительной мере опираются на Иран как центр мирового шиизма. Они всегда подвергались гонениям в Афганистане, поскольку отличаются антропологически (монголоиды), исповедуют шиизм, считаются настроенными проирански, всегда относились к неимущим слоям населения. Именно среди хазарейцев было много тех, кто сотрудничал с СССР (1979-1989 гг.) и США (2001-2021 гг.).

М.Мохакек отметил: «Репрессии талибов и изоляция Фронта сопротивления странами региона заставляют афганцев выбирать только между талибами и ИГ»⁸. Хотя иногда появляются и альтернативы. Так, в октябре 2021 году о себе заявила антиталибская группировка «Безымянные солдаты Хазарестана». Командир объявил, что она «противостоит угнетению и будет бороться за свой народ до последней капли крови»⁹.

Учет фактора полиэтничности в политике

Совместное заявление Тегеранской встречи (октябрь 2021 г.) прямо указывает: «Защищать права человека, включая женщин, детей и этнические группы»¹⁰. Как сказал постпред Ирана при ООН М.Тахт-Раванчи: «Никто не способен править силой всем Афганистаном - это многонациональная страна. Создание инклюзивного правительства в Афганистане является абсолютной и насущной необходимостью»¹¹.

На конец ноября 2021 года этнополитический расклад руководства «Талибана» выглядит так: в высшем руководстве (эмир, премьер-министр, два вице-премьера) три пуштуна и один узбек; из 20 министров: 18 пуштунов (90%), один таджик, один нуристанец; из 34 губернаторов: 27 пуштунов (80%), пять таджиков, один узбек, один туркмен¹².

Как отметил постпред РФ при ОДКБ М.Агасандян, России нужен Афганистан как мирное, независимое и подлинно многонациональное государство¹³.

В целом шовинистические амбиции пуштунов-талибов, дополненные практикой этночисток, наталкиваются на чувство национального этносамосознания непуштунских групп Афганистана. А глобальные и региональные акторы пока не определились в своих предпочтениях.

 

¹Ахмедходжаев И.И. Младоафганское движение и становление афганской национальной историографии. Ташкент, 2015.

²В прямом эфире преподаватель поругался с видным талибом // URL: https://vk.com/wall-206602885_405 (дата обращения: 06.12.2021 г.)

³Сопротивление: талибы изгнали из Панджшера тысячи человек // URL: https://ria.ru/20210910/soprotivlenie-1749449692.html (дата обращения: 12.12.2021 г.)

⁴Таджикистан не намерен признавать новое афганское правительство // URL: https://tj.sputniknews.ru/20211027/tajikistan-priznanie-afganskoe-pravitelstvo-1043127296.html  (дата обращения: 12.12.2021 г.)

 ⁵Абдул-Латиф Педрам. Афганистан должен стать федеративным государством // URL: https://afghanistan.ru/doc/109715.html (дата обращения: 12.12.2021 г.)

 ⁶ЕС поддержал позицию Фронта сопротивления по федерализации Афганистана // URL: https://vk.com/wall-187503371_18779 (дата обращения: 12.12.2021 г.)

 ⁷Высший совет национального сопротивления Афганистана объявил о своем учреждении // URL: https://nova24.uz/news/vysshij-sovet-nacionalnogo-soprotivleniya-afganistana-obyavil-o-svoem-uchrezhdenii/ (дата обращения: 12.12.2021 г.)

 ⁸Мохакек М. Репрессии талибов и изоляция Фронта сопротивления странами региона заставляют афганцев выбирать только между талибами и ИГ // URL: https://t.me/sputnikaf/5965  (дата обращения: 12.12.2021 г.)

 ⁹В Афганистане появилась боевая организация в защиту хазарейцев // URL: https://rossaprimavera.ru/news/7a4fd300 (дата обращения: 12.12.2021 г.)

¹⁰Соседи Афганистана озвучили свои ожидания от талибов и мирового сообщества // URL: https://uz.sputniknews.ru/20211027/sosedi-afganistana-ozvuchili-svoi-ojidaniya-ot-talibov-i-mirovogo-soobschestva-21122932.html (дата обращения: 12.12.2021 г.)

¹¹Тахт-Раванчи М.  Никто не способен править силой всем Афганистаном - это многонациональная страна // URL: https://tgstat.ru/channel/@cpp082/1910 (дата обращения: 12.12.2021 г.)

¹²Панкратенко И. Талибан строит взрослое государство с детскими болячками // URL: https://haqqin.az/oldage/226248 (дата обращения: 12.12.2021 г.)

¹³Постпред при ОДКБ рассказал о работе с новыми властями Афганистана // URL: https://ria.ru/20211202/afganistan-1761751237.html?in=t (дата обращения: 12.12.2021 г.)

 

«Минное поле» в Афганистане: как решать афганскую проблему

Алексей Мухин, Генеральный директор Центра политической информации

Зайду с геополитических козырей. На мой взгляд, отношения между Афганистаном и ШОС могут стать платформой, на базе которой возможно выстроить систему новых отношений с Афганистаном, в том числе стимулировать процесс реализации не пессимистического, а оптимистического сценария.

Понимаю все трудности позиционирования Афганистана, хотя мы наблюдали интересные, хитрые и вполне современные технологические ходы, которые там применяют. Это заставляет задумываться о том, что в Афганистане работают эффективные политтехнологи, причем вполне вероятно - не только пакистанские, но и американские, обладающие высоким уровнем манипулирования большими массами людей.

Конечно, ключевым вопросом является изменение статуса террористической организации «Талибан» (запрещена в России). Можно предположить, что Кабул превратится в некую вполне благопристойную «витрину», там будут действовать все гражданские институции, естественно с поправкой на ислам, на исламские традиции. Афганская столица станет центром притяжения иностранных инвесторов, прежде всего китайских. Образно выражаясь, будут две «страны» - Кабул и весь остальной Афганистан.

США, на мой взгляд, попытаются не только работать с самим «Талибаном», но и организовать афганское руководство, правительство в изгнании. Для чего это нужно? Дело в том, что подобного рода модель использовалась в Венесуэле, Белоруссии, когда создавалось некое руководство, которое наделялось правом и полномочиями руководить финансовыми потоками этих стран. С Белоруссией не очень получилось, чего не скажешь о Венесуэле.

Напомню, что США арестовали официальные средства Афганистана и держат «руку на горле» экономики этой страны. На данном этапе, во всяком случае. Поэтому «Талибан» пытается выстроить свою собственную модель финансирования. Неизвестно, насколько это у них получится без серьезного увеличения наркотрафика и торговли оружием, тем более что США оставили его очень много на территории страны. И тогда возникают проблемы в связи с тем, что оружия много, а голод наступает, и таким образом американцы подталкивают «Талибан» и другие группировки к тому, чтобы они экспортировали джихад на территории сопредельных государств.

Россия, на мой взгляд, располагает уникальной возможностью разговаривать не только с самим «Талибаном», но и другими более или менее вменяемыми акторами на территории страны и вокруг нее. Эту уникальность надо использовать, что и делается, насколько я слежу за интенсивностью работы Министерства иностранных дел России, российских спецслужб и администрации президента.

Один крупный зарубежный инвестор в разговоре со мной упомянул, что они видят ситуацию в Афганистане таким образом, что КНР строит, а Россия защищает. Забавная формулировка, которая подразумевает, что Россия будет получать все «шишки» и издержки на международной арене, а иметь с этого ничего не будет, в отличие от китайцев. Возможно, эта формула будет использована как рабочая модель отношений акторов в Афганистане в ближайшее время.

Теперь о ситуации в регионе. По моему мнению, не Таджикистан, не Узбекистан, а Туркмения находится на острие опасности в случае эскалации отношений. Почему? Туркмения - не член ОДКБ. Она, как отмечают эксперты, обладает не очень развитой военной инфраструктурой и армией. Ее армия слаба. И одновременно страна обладает громадным количеством природных ресурсов, а также стратегическим выходом к Каспийскому морю. Понятно, что эта ситуация с Туркменией должна стать предметом международного контроля. И Таджикистан, и Узбекистан в состоянии справиться с ситуацией самостоятельно.

Предположим, что сценарий разовьется следующим образом. Скажем, Турция, США или Великобритания начнут какую-нибудь военную заваруху совсем в другом регионе. Международный контроль ослабнет, и «Талибан» тут же выдвинется в сторону Туркмении. Необходимо просчитывать, на мой взгляд, подобного рода вещи.

Что касается беженцев и мигрантов из Афганистана, то США активно настаивают, чтобы сопредельные страны приняли громадные этнические и совершенно не проверенные, не верифицированные массивы афганцев, которые ранее работали на США. Для этого необходимо разместить на своей территории потенциальных, «спящих» агентов АНБ, ЦРУ и т. д. Чтобы это сделать, надо очень не любить свою страну. С такой ситуацией приходится и необходимо работать.

Обратил бы внимание на то, что основной насущной проблемой будут громадные массивы пассионарно и религиозно настроенной молодежи, у которой нет ни работы, ни перспектив. И эту ситуацию надо решать, это самый сложный участок работы. При условности границ со странами Центральной Азии контролировать этот процесс можно, только усиливая и перезагружая структуру ОДКБ и помещая на эту территорию российские военные базы. Другого варианта просто нет.

Талибы и Турция - совершенно неизведанная территория. Любая проблема надлома в регионе тут же вызывает внимание не только британских, но и турецких коллег, которые очень усилились, финансируются британцами, имеют подчас очень интересные и очень большие возможности в регионе. Скорее всего, система отношений между «Талибаном» и Турцией пока нынешним руководством Турции не выстроена, она в развитии. Хотелось бы контролировать этот процесс с самого начала, еще до того, как система сложится.

 

Особенности трансформации миропорядка

Гагик Арутюнян, Директор Ереванского института сетевых исследований

Сегодня мы становимся свидетелями процесса весьма сложного, но неизбежного формирования многополярного миропорядка [1, 2]. Этот процесс должен привести не только к количественным изменениям в геополитическом раскладе ведущих мировых политических акторов, но и, в полном согласии с тезисами Иммануила Валлерстайна [3], к качественному изменению социальных, экономических и прочих отношений в глобальном пространстве. Отметим также, что очень похоже на то, что процесс этот в настоящее время достиг своего апогея, и посему мы попытаемся осмыслить развитие именно последнего времени.

Натиск на Восток, или «Дранг нах Остен»

Прошло не так уж много времени после того, как администрация Байдена вывела войска из Афганистана и тем самым поставила мир перед фактом изменившейся геополитической обстановки в огромном регионе. Некоторые комментаторы поспешили представить это событие чуть ли не как отступление, которое, помимо политических последствий, привело к падению имиджа недавнего глобального гегемона. Более же адекватно воспринимающие политические реалии аналитики резонно считают, что подобное «отступление» является стратегией, которая позволит американцам формировать в «мягком подбрюшье Евразии» новый центр терроризма и хаотичности, из которого поползут метастазы во все страны региона, включая Китай.

Конечно же, такая версия намного более правдоподобна, и надо сказать, что все было сделано по канонам гибридных войн и о бегстве американцев говорить не приходится. Естественно, что в этом контексте особо уязвимыми становятся граничащие с Россией страны Центральной Азии, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Из всего этого следует, что теряющие свое доминирующее положение в мире США отнюдь не собираются без боя сдавать свои позиции.

Очередным проявлением подобного подхода стало объявление 15 сентября 2021 года о создании AUKUS - военного альянса между Австралией, Великобританией и США. Этот договор в определенном смысле является реанимацией союза АНЗЮС, который был сформирован еще в 1951 году между Австралией и Новой Зеландией и отдельно между Австралией и Соединенными Штатами. В ту эпоху, когда социалистический блок простирался от Берлина до Пекина, а СССР и КНР были союзниками, создание АНЗЮС, скорее всего, преследовало оборонительные цели и предусматривало, что в случае вооруженного нападения на любую из трех стран стороны будут действовать совместно. Однако Новая Зеландия в 1986 году создала безъядерную зону в своих территориальных водах и по этой причине была отстранена от договора, и де-факто альянс этот как бы распался.

Сегодня же созданием AUKUS США преследуют две задачи. Первой, конечно, является дополнительная систематизация и организация длительного противостояния с главным своим конкурентом как в регионе, так и в глобальном пространстве в целом - Китаем. Неудивительно, что практически сразу после объявления о создании нового альянса американская сторона спровоцировала обострение обстановки вокруг Тайваня, направив через Тайваньский пролив корабли своего флота. Обычно сдержанная китайская сторона среагировала на это с несвойственной ей резкостью: она провела возле Тайваня впечатляющую демонстрацию своей военной мощи, которую сопроводила соответствующими жесткими официальными и не совсем официального характера заявлениями, в которых прозвучало даже обещание о нанесении превентивного ядерного удара.

Все указывает на то, что тема Тайваня, который КНР считает неотъемлемой частью своего государства, будет и в дальнейшем фигурировать в формате AUKUS. Нелишне вспомнить, что еще не так давно англосаксы долго, но безуспешно пытались прибрать к рукам Гонконг. Они тогда сделали акцент на так называемую «мягкую силу» с применением технологий «цветных революций», но затея эта, как известно, провалилась: ведь китайцы не хуже англосаксов владеют «мягкой силой».

Вторая же задача, которую призван решить AUKUS, может показаться несколько менее важной и вроде преследует цель усиления в военном плане своего союзника - Австралии. В этом контексте, как мы знаем, Австралия разорвала контракт с французами стоимостью 56 млрд. евро на строительство 12 атомных подлодок и заключила договор на поставки атомных подводных лодок с Соединенными Штатами. Последние предполагают поставлять Австралии также крылатые ракеты большой дальности «Tomahawk» и привлечь эту страну к разработке гиперзвуковых ракет, способных конкурировать с российскими (и уже с китайскими) гиперзвуковыми ракетами с ядерными боеголовками. Дело, как и следовало ожидать, обернулось скандалом, и разгневанный Макрон даже отозвал своих послов из США и Австралии.

Однако за фасадом этих событий, на наш взгляд, скрываются и другие актуальные вопросы: представляется, что таким образом англосаксы, как в старые времена, когда им удалось колонизировать множество стран на разных континентах, стремятся сплачивать свое сообщество. Такая стратегия в явной форме началась уже после брекзита и сопровождается медленным, но последовательным процессом снижения уровня самостоятельности и сплоченности европейских стран. По поводу же брекзита заметим, что сами англичане полагают, что наиболее мощным флотом обладают, безусловно, США, но руководит этой армадой линкоров и авианосцев плывущий впереди небольшой английский крейсер. Так что выход Британии из ЕС следует признать сигналом англосаксам для избавления от не очень надежных союзников.

А в этом контексте на первом месте, конечно же, находится Франция. Она сохраняет свои амбиции, является членом Совбеза ООН и обладает собственным ядерным арсеналом. К тому же англосаксы хорошо помнят прецедент, который имел место с Францией во времена де Голля. Как известно, в 1965 году французский президент заявил об отказе от использования доллара в международных расчетах и предложил перейти к единому золотому стандарту. Более того, в 1966 году было объявлено о решении Франции выйти из НАТО и 14 членам этой организации была направлена нота, к которой был приложен график эвакуации из Франции 29 баз и 33 тыс. личного состава войск альянса. Но вернемся в наши времена.

США не ограничились выводом войск из Афганистана и созданием AUKUS. В сентябре 2021 года в Вашингтоне состоялся саммит «четверки» с участием лидеров США, Индии, Японии и Австралии, из которой, по всем признакам, американцы пестуют важного регионального геополитического игрока. Поводом для встречи они назвали возможность переориентировать внимание мира на Индо-Тихоокеанский регион, где обостряется политическое противостояние. В совместном заявлении «четверка» подчеркнула поддержку верховенства права, свободы судоходства и перелетов, мирного разрешения споров, демократических ценностей и территориальной целостности государств. Никак нельзя назвать случайностью и тот факт, что спустя короткое время после саммита на китайско-индийской границе произошло военное столкновение. Вскоре также произошел инцидент в Японском море между американским эсминцем и кораблем российского флота. Есть все основания предполагать, что стараниями США в этом регионе возможны и другие, более серьезные события.

Порядок после гибридно-хаотичного мира

Из сказанного выше следует, что американская сторона во всеоружии готовится к длительному противостоянию для отстаивания своих интересов в глобальном пространстве. А интересы эти в нашу информационно-виртуальную эпоху претерпели трансформацию. И если в прошлом англосаксы с присущей им жестокостью смогли колонизировать или неоколонизировать ощутимую долю мирового пространства для извлечения материальных выгод, то сегодня ситуация качественно изменилась.

Применяемые теперь со стороны англосаксов гибридные войны приняли не то что межцивилизационный, а в определенном смысле антицивилизационный характер [4, 5]. И как весьма метко отмечает военный аналитик А.М.Ильницкий: «В настоящее время мир столкнулся с призраком системного кризиса, с коллапсом моделей развития, большинство из которых строилось на основе неизбежности утраты национальными государствами своей внутренней целостности и перехода к управлению крупнейшими экономическими, социальными, а в перспективе и политическими системами на сетевой основе при доминировании транснациональных корпораций, международных социальных, гуманитарных и политических структур» [6].

При реализации подобного тренда нетрудно представить себе хаотичный сценарий миропорядка, в котором отсутствуют национальные государства. Следует подчеркнуть, что в деле претворения в жизнь такого проекта особую роль играют именно те транснациональные компании, которые специализируются в сфере виртуальных социальных сетей и т. п., основной задачей которых является промывание мозгов и оболванивание своей многомиллиардной клиентуры [7]. Между тем хорошо известно, что наиболее критической инфраструктурой безопасности любого государства и общества является именно степень интеллектуального и духовного развития [8].

Наряду с этим сегодня мы стали свидетелями применения против человечества и других, менее виртуальных технологий. Это и разработанная мозговым центром РЭНД концепция глобальных информационно-биологических войн, и методы внедрения в недружественных странах «управляемого хаоса» (а в реальности - неуправляемого), разработанные в Институте Санта-Фе, уже не говоря о создании технологий климатического и тектонического воздействия. Известно, что и в этих делах не обходится без необходимой информационной поддержки: обсуждающим эти «запретные темы» аналитикам сразу приклеивают клише «конспирологов» и сторонников «теории заговора».

Возвращаясь к теме трансформации миропорядка, следует признать, что любого рода негативные сценарии необходимо рассматривать по возможности тщательно, так как сегодня антицивилизационные силы добились значительных успехов. В цивилизационной сфере им удалось превратить во врагов братские Россию и Украину, им удалось также в целом посеять раздор между славянскими странами в Европе. Неблагополучно и в православном сообществе, с учетом позиции Грузии. Есть проблемы и в странах византийского сообщества по линии Москва - Ереван - Афины, особенно после «цветной революции» в Армении. Однако все говорит о том, что после коллапса 1991 года Россия во второй раз за последние 100 лет восстает из пепла и сегодня она на пути возрождения. Китай же методично набирает мощь согласно всем мудрым канонам своей многотысячелетней цивилизации. Россия и Китай опять, намного более осознанно, нежели прежде, стали союзниками. К тому же у них появляются новые союзники, и это не только Иран. Поэтому представляется, что вероятность формирования мироустройства без национальных государств крайне низка. Но это уже тема для отдельного обсуждения.

 

Источники и литература

1. Тер-Арутюнянц Г. «Холодная война - 2» с геоидеологической перспективой // Голос Армении. 04.12.2003.

2. Тер-Арутюнянц Г. Многополярная и асимметричная холодная война // Вестник Академии военных наук. 2007. №4 (21). С. 23.

3. Валлерстайн И. Миросистемный анализ: Введение. М.: Изд. дом «Территория будущего», 2006.

4. Harutyunyan G. The Multipolar Realities, Middle East and News Ticker Genocide // 21st Century. 2013. №2 (14). P. 3.

5. Информационная безопасность / Глав. ред. Арутюнян Г. Ереван: Издание Научно-образовательного фонда «Нораванк», 2017. 319 с. (на армянском языке).

6. Ильницкий А. Ментальная война России // https://vm.ric.mil.ru/Stati/item/336904

7. Тьерри М. Политическая власть Facebook // https://www.voltairenet.org/article214355.html

8. Критические инфраструктуры и национальная безопасность / Руководитель проекта и глав. ред. Арутюнян Г. Ереван, 2018.

 

«Племенная дипломатия»: опыт Афганистана

Айдар Аганин, Заместитель директора Департамента внешнеполитического планирования МИД России, кандидат политических наук

Битва за контроль над Афганистаном идет [в формате] племя за племенем, деревня за деревней. Это сражение за сердца и умы, где «Талибан» и «Аль-Каида»¹ знают нормы и нюансы трайбалистского общества лучше американцев и, возможно, лучше некоторых урбанизированных афганских руководителей, которые управляют страной.
Ричард Таппер

Особенностью целого ряда обществ Западной и Южной Азии является значительный вес в них так называемых традиционных структур, под которыми обычно подразумевают племена, кланы и расширенные семейства², а также отношения между ними и комплекс родовых связей в целом. Та или иная степень доминирования этого фактора в обществе позволяет квалифицировать такое общество как родо-племенное. В английском языке применяется термин «tribal society», обозначающий человеческие сообщества, в которых жизнь людей и отношения между ними во многом если не во всем определяют племенные обычаи и устои.

Афганистан - страна, где племена и принадлежность жителей к племенам имеют колоссальное значение³, особенно на фоне заметного проседания роли государства в жизни страны. Здесь абсолютно уместно и верно вспомнить слова авторитетнейшего средневекового историка и ученого Ибн Хальдуна⁴.

«Кровные связи естественны для людей… Из этой связи происходит тесная привязанность к родственникам и близким по крови… и человек чувствует позор, когда его родственник подвергается несправедливости или враждебному отношению»⁵. «Чувства каждого к своей родне и своей племенной солидарности важнее [всего]»⁶. При этом динамика социальной системы такого типа, как ее понимал Ибн Хальдун, определялась взаимодействием между племенами и «цивилизациями» городов, формировавших государство как институт.

На основе умозаключений о трайбализме Ибн Хальдун выстроил модель государственного строительства, в основе которой лежали племенная сплоченность/солидарность, а также сила религиозной доктрины, цементирующей связи между государством и различными групповыми единицами. Таким образом, тунисский ученый предложил теорию о триаде племя - религия - государство, каждый из элементов которой обладает разной силой на различных исторических этапах. Эксперты, в свою очередь, признают немалую созвучность современной афганской ситуации тому, что описывал Ибн Хальдун применительно к арабскому североафриканскому Магрибу⁷.  

Небезынтересное суждение в этом же ключе сделал чешско-английский философ Эрнест Андре Геллнер: «В традиционном исламском мире (как его описал Ибн Хальдун, и как он потом еще долго существовал в неизменном виде) основой политического строя была сплоченность, а сплоченность могла возникнуть лишь в новых условиях племенной жизни, где никакое государство не заботилось о поддержании мира и потому безопасность человека зависела только от взаимного доверия соплеменников»⁸. 

В современном Афганистане, если отталкиваться от подхода Ибн Хальдуна, религия (ислам суннитского толка в лице группировки «Талибан») и племена находятся в сильной позиции, государство - в слабой. При этом исламская сплоченность не монолитна, а разделена по этническим и племенным линиям, в то время как клановая и племенная солидарность не просто находится на довольно высоком уровне, но и заметно укрепилась. Вместе с тем государство сегодня перешло в руки талибов, которые объединяют в себе как суннитский исламизм, так и пуштунский национализм. Появился шанс на соединение всех трех элементов воедино - центральной власти, исламской доктрины и трайбалистского уклада. Однако для этого новым правителям еще придется тщательно поработать с афганской «глубинкой».

Надо отметить, что в конце ХХ века специфика традиционного общества в Афганистане была усвоена, пусть зачастую «потом и кровью», советскими военными и гражданскими специалистами. Как отметили Д.Тренин и А.Малашенко, русские в горах Гиндукуша поняли, «что реформы в традиционном обществе имеют свои пределы, а навязать модернизацию извне невозможно. Они поняли, как важно учитывать хитросплетения трайбалистских структур. Они узнали, что деньги здесь сильнее оружия, а религиозные убеждения и племенные обычаи сильнее денег»⁹. 

В 1990-х годах важным фактором стали значительный отток населения из восточного Афганистана в соседний Пакистан и параллельно этому де-факто утрата Кабулом контроля над местными племенами. Все это создало благоприятные условия для усиления среди них влияния исламских радикалов (талибы, ваххабиты и др.), которые начали направлять традиционную племенную воинственность против центральных властей¹⁰. Ренессансу трайбализма и милитаризации племен способствовало и состояние непрекращающейся войны всех против всех. Подобное положение создавало постоянную проблему для Кабула, и нельзя утверждать, что талибы не столкнутся с нею. 

За прошедшие 30 лет мало что изменилось в афганских реалиях. Вновь и вновь констатируется, что «широко распространенный афганский трайбализм и отсутствие ярко выраженной общенациональной идентичности были и остаются серьезным препятствием для социальной мобилизации»¹¹. 

Авторитетный российский иранист В.И.Сажин подает фактически тот же тезис в более развернутом виде: «Присущий современному афганскому обществу традиционный трайбализм как форма его устройства диктует представления об особом доминирующем значении своего племени, этноса. Это остается актуальным и сейчас и не только в сельской местности, но даже в городах и среди образованных людей. Порой выбор профессии, работы, сферы деятельности, места жительства связан с принадлежностью того или иного человека к определенному племени, этносу. О влиянии племенных факторов свидетельствует тот факт, что в этой мусульманской стране в некоторых племенных объединениях (особенно пуштунских) основным сводом законов является не только шариат, но и гораздо более жесткий и архаичный племенной. Так, у пуштун это Пуштунвалай (образ жизни пуштунов). Во многом определяющим моментом является наличие у племен собственных вооруженных формирований, которые не всегда, а, точнее, редко подчиняются Кабулу»¹².

Трайбализм характерен не только для пуштунов. Это применимо, как считают специалисты, и, например, к афганским туркменам¹³, и иным этническим группам, таким как нуристанцы, пашаи, бараки (баравки), белуджи, гуджары и др.¹⁴.

В экспертных анализах работа с племенами именуется «племенной дипломатией» - фактически перевод с английского tribal diplomacy. Причем имеется в виду дипломатия не только со стороны внешних сил, но и со стороны внутренних. Данной теме посвящается все больше материалов, касающихся как Афганистана, Пакистана, Индии, так и региона Ближнего Востока и Северной Африки. Обобщая мнения аналитиков: взаимодействие с племенами ради достижения целей, имеющих политический характер, требует тщательного и аккуратного учета их традиций, интересов, исторического контекста, то есть «племенную дипломатию» следует осуществлять в тактичной и аккуратной манере. О такой работе в контексте усилий по достижению афганского урегулирования высказался министр иностранных дел Российской Федерации С.В.Лавров: «Это страна, многие десятки лет раздираемая противоречиями, в которых очень трудно достичь приемлемого национального согласия. Там племенная система, центральная власть никогда не была сильной. Многое достигалось через понятийные договоренности с губернаторами провинции»¹⁵.

В свой первый визит в Афганистан глава американского Центрального командования Дэвид Петреус заявил в интервью «Ассошиэйтед пресс»: «Это страна, в которой поддержка племен и местных общин имеет ключевое значение… это страна, которая не имеет традиции присутствия центрального правительства в отдаленных провинциальных районах»¹⁶. 

По сути, речь идет о том, что афганское государство не получило укоренения в провинции, в сельском населении страны, и местные власти оказывались намного авторитетнее и потому сильнее центральных. Кабул как государственный центр не смог добиться единоличного права на использование вооруженной силы (так называемой монополии на легитимное физическое насилие внутри определенной области, если идти от определения М.Вебера¹⁷), в стране действовали сотни вооруженных групп, порой не признававших иных интересов, кроме местных локальных и племенных. Причем это своего рода историческая традиция, когда правители Кабула еще в начале ХХ века вместо укрепления собственной армии занимались мобилизацией племен.

До заключения Договора Равалпинди в августе 1919 года войну Амануллы-хана с англичанами вели пуштунские лашкары¹⁸ с обеих сторон линии Дюранда. Они же сместили его в 1929 году, а затем лишили трона захватившего власть таджикского эмира Хабибуллу Калакани (он же Бача-и Сакао). В качестве вознаграждения юго-восточный Афганистан получил от нового правителя Надир-шаха максимальную автономию племен, освобождение от налогов и воинской обязанности. При условии, что в случае необходимости будут выставляться ополчения (лашкары). В юго-восточном Афганистане, в регионе Лойя Пактия, трайбалистские структуры никогда в истории не замещались государственной администрацией, соответственно, оставались релевантными и вооруженные отряды племен, которые, помимо прочего, играли роль своего рода общественных органов безопасности - так называемая система арбакаи¹⁹.  

Таким образом, афганские, прежде всего пуштунские, племена и государство находились в постоянно меняющемся взаимодействии. Кабул то пользовался поддержкой, то был под ударом. По замечанию британского эксперта А.Ливена, пуштуны выступали против любого правительства, которое не имело бы традиционной или религиозной легитимности, заставляло бы платить слишком много налогов, пыталось бы в короткий срок серьезно изменить их образ жизни, общественное устройство и традиции²⁰. Вряд ли можно считать, что такая ситуация претерпела изменение только потому, что на календаре третье десятилетие XXI века. 

Работа с племенами остается и останется неизменным занятием любой кабульской центральной власти. Это поняли даже американцы, притом что они всегда имели предубеждение против поддержки акторов, находящихся вне правительственного поля и контроля²¹. Серьезную роль сыграл опыт Ирака, где задавить местную «Аль-Каиду» удалось лишь с помощью племенного военно-политического движения «Пробуждение» (Awakening).

Отталкиваясь от его результатов, американский военный, майор сил специального назначения Джим Гант написал в 2009 году в своем кратком рекомендательном сочинении под названием «По одному племени» (One Tribe at a Time): «Стратегия, которая может помочь как США, так и народу Афганистана, - работать напрямую с их многовековой племенной системой. Мы можем сделать это, лишь отдав высший приоритет наиболее важной политической, социальной и военной силе в Афганистане - племенам. Необходимо взаимодействовать с этими племенами плотно и лично, с еще более глубоким культурным пониманием, чем до этого. Когда мы завоюем уважение и доверие одного из племен в одном из районов, появится эффект домино по всему региону и далее. Одно племя превратится в 25 и даже 50. Это окажет самое позитивное долгосрочное воздействие на текущую ситуацию»²².

Данный подход кратко сформулировал и министр обороны США Роберт Гейтс, отвечая на вопросы аудитории после выступления в Институте мира в Вашингтоне 15 октября 2008 года: «В конце концов, единственное решение в Афганистане - это работать с племенами и провинциальными руководителями в целях создания противодействия «Талибану»²³. Практически одновременно с ним, в том же октябре 2008 года, командующий силами НАТО в Афганистане генерал Дэвид Маккирнан (ранее служил в Ираке) заявил журналистам, что в деле «вовлечения племен впереди должны идти сами афганцы, им определять мотивацию и методы использования традиционных племенных верхушек для содействия общественной безопасности и помощи общинам»²⁴. Тезис понятный - афганцам легче самим договариваться между собой, тем более что афганские племена имеют давнюю нелюбовь к обслуживанию интересов иностранных держав, находящихся в их стране со своими вооруженными контингентами.

Тем не менее в рамках своей «племенной дипломатии» американцы, помимо прочего, занимались покупкой лояльности племен центральному кабульскому правительству, в том числе в виде ведения борьбы против талибов. Среди известных примеров - выплата за такую лояльность «помощи» (в основном оружием) в размере 1 млн. долларов племени Шинвари (южная часть провинции Нангархар) в 2010 году. При этом «сделка» в итоге развалилась, но полученное оружие один клан из Шинвари пустил в ход против другого в ходе конфликта из-за принадлежности участка земли²⁵.  

В свою очередь, талибы оказывали давление на племена в целях изоляции городов, в которых доминировали лояльные центральному правительству губернские и городские власти, а также для маргинализации афганской национальной армии. Очевидно, что исламисты подыгрывали многовековой традиции децентрализованного существования афганской территории и их обычаям. При этом «Талибан» нередко применял насилие в отношении вождей племен и командиров племенных ополчений, причем не только по политическим мотивам, но и экономическим - при попытках перехвата контроля над доходными контрабандными маршрутами. Поэтому далеко не все в племенах принимали сторону «Талибана» в предыдущее десятилетие - многие служили в армии и иным способом находились на стороне Кабула. После талибского взятия власти в стране такие люди вынуждены скрываться, нередко опираясь на помощь соплеменников, что не может не вызывать определенного раздражения в племенах.

Еще одна точка соприкосновения талибов с трайбалистскими структурами - шариатские судебные органы, созданные «Талибаном» и позволяющие погасить межклановые и межплеменные конфликты, которые в противном случае оказываются поводом и причиной для постоянного состояния локальных вооруженных столкновений, прежде всего из-за споров в связи с неурегулированностью земельно-кадастровых вопросов. То есть, несмотря на собственный кодекс Пуштунвалай, племенам для самообуздания необходим надплеменной правовой механизм. Для Кабула эта роль подчас была невыполнимой, а услуги талибов пришлись ко двору. Тем более что посредниками в межплеменных конфликтах нередко выступали местные религиозные деятели, выводящие свою родословную от пророка Мухаммеда (так называемые сейиды) и, таким образом, имеющие непуштунское происхождение. Их деятельности, в том числе по пропаганде строгих исламских устоев, способствовали в 1980-х и 1990-х годах саудовские ваххабитские проповедники, которые массово присутствовали в рядах афганских моджахедов.

В этом контексте можно говорить о том, что племенные устои и привычки тянут в раздробленность и блокирующее всякое развитие раздельное существование кланов и племен, в то время как исламистская идеология талибов представляет собой объединяющую повестку с немалым потенциалом воссоздания условий для мира, стабильности и развития. Однако талибам-пуштунам все равно необходима «племенная дипломатия» для вовлечения пуштунского трайбалистского сообщества в общенациональный проект государственного строительства и модернизационного социально-экономического продвижения. И хотя племена с уважением относятся к исламским предписаниям, но на деле применяют их весьма выборочно - ситуация, напоминающая взаимоотношения между ваххабизмом как пуританским религиозным учением и аравийскими племенами.

Свою дипломатию в отношении пуштунских племен реализовывал и Президент Афганистана в 2004-2014 годах Хамид Карзай (сам пуштун из клана карзáй племени попóлзай племенного союза дурранú, которого еще в 2001 г. квалифицировали как «пуштунского племенного лидера южного Афганистана»²⁶). В июне 2006 года он распорядился вооружить арбакаи (в качестве общественных органов безопасности и охраны) южных и восточных районов страны для патрулирования границы с Пакистаном. Также имелось в виду, что бойцов арбакаи будут инкорпорировать в ряды национальной полиции. Как бы то ни было, племенные формирования получили приличную подпитку оружием и укрепились. И даже поучаствовали в вытеснении талибов из многих районов.

Как правило, основных причин «расхождений во взглядах» с талибами у племен две - финансы (в том числе доходы от контрабанды) и талибские строгие требования к поведению населения. По иронии, как рассказал в свое время министр иностранных дел Афганистана Ханиф Атмар, сотрудничавшие с американскими военными «лидеры племенных ополчений» оказались местными полевыми командирами моджахедов и, получив от американцев деньги и оружие, изгнав талибов, принялись сами собирать налоги с населения²⁷. В иных случаях против талибов восставали за противодействие открытию школ и якобы за засилье в талибских рядах (в отдельных районах базирования) выходцев из арабских и иных стран²⁸. 

Кроме этого, питающие талибов исламской идеологией религиозные авторитеты из числа сейидов (этнические непуштуны) проповедуют необходимость изменения «местного поведения», то есть местных обычаев, в сторону возвращения к строгим кораническим и пуританским поведенческим нормам. Это касается не только будто раздающихся из Кабула призывов к модернизации в западном духе, но и отдельных племенных социальных традиций, что не встречает должного понимания у племен, особенно если имеют место попытки насаждать исламский пуританизм и строгость давлением. 

Все это говорит о том, что талибы и племена, несмотря на фактическое происхождение первых из вторых, не находятся в гармонии и симфонии. Это два разных «угла». Третьим выступает государственная власть в Кабуле, которая сейчас в руках у «Талибана». Именно моральная и военная сила талибов, значительно перевесившая авторитет правительства А.Гани, оказалась притягательным фактором для племен, которые на данном этапе решили присоединиться к несомненным (еще на этапе до взятия Кабула) победителям. Как будет развиваться ситуация дальше, предсказать пока трудно. Ясно одно - «племенная дипломатия» необходима даже талибам при их практически повальном этническом тождестве с пуштунскими племенами. Этого будут требовать задачи восстановления народного хозяйства страны, прежде всего критической инфраструктуры, такой как авиатранспортное и наземное сообщение, энергетические и мелиорационные объекты.

Конечно, в современных условиях трайбализм имеет свои явные недостатки и ограничения, однако он отнюдь не является неким пережитком, анахронизмом или реликтом прошлого, напротив, это динамичный адаптирующийся институт, который играет серьезную социально-экономическую роль, обеспечивает безопасность для членов племен и наряду с шариатом формирует правовую систему, позволяющую разрешать межплеменные, межклановые и межсемейные конфликты и споры. Игнорирование этого фактора было бы не просто ошибочным, а, возможно, даже фатальным, особенно если речь идет не о столице и примыкающих районах, а о глубоко провинциальной ситуации.

Ввиду заинтересованности российского делового сообщества в участии в постконфликтном восстановлении Афганистана ему тоже придется налаживать контакты не только с центральными властями, но и с губернскими и локальными, включая лидеров племен. Востребованность «племенной дипломатии» явно будет высокой. Потребуются учет местных нюансов и специфики и соответствующие кадры. К этому надо быть готовым, даже с тем пониманием, что опыт подобной работы с афганцами у нашей страны в целом наработан.

 

¹Организации запрещены в РФ.

²В противоположность нуклеарным семьям, которые состоят из двух поколений (обычно родители и их дети до обретения собственных семей и детей), расширенные семьи (extended families) - это три-четыре поколения, находящиеся в относительно постоянном взаимодействии и общении. Речь не просто о «дедушках, детях и внуках», а обо всем сообществе дядьев, двоюродных и троюродных братьев, племянников и др. В условиях азиатских обществ количественный состав только мужчин в таких семьях может колебаться от 15 до 50 и выше.   

³Детализированное описание афганского трайбализма и трайбалистских структур пуштунов можно найти в следующих работах: Басов В.В. Племенной фактор в политических процессах современного Афганистана (этнодемографическая характеристика восточного региона) // Афганистан: проблемы войны и мира. Вып. 3. М.: Институт востоковедения РАН, 2000. С. 91-122; Лалетин Ю.П. Политсистема Афганистана как идеальный тип: воздействие племен. М.: МГИМО (Университет) МИД России, 2008. 105 с.; Афганистан на переходном этапе (сентябрь 2001 - июнь 2002 г.) / Отв. ред. Коргун В.Г., Арунова М.Р. М.: Институт востоковедения РАН, Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2002. С. 41-52; Зарипов Ш. Кочевники Афганистана (XIX-XX вв.). Душанбе: Ирфон, 1991. 174 с.

⁴Абу Зейд Абдуррахман ибн Мухаммад ибн Хальдун аль-Хадрами (1332-1406 гг.) - тунисско-магрибинский государственный деятель и ученый, известный в краткой версии имени как Ибн Хальдун, автор обширного труда «Введение» (араб. аль-Мукаддима), в котором описал близкий ему мир небольших династических царств и традиционного родо-племенного общества, дихотомию государства и трайбализма в том виде, в каком она существовала в арабском Магрибе в его время. В силу этого «угла зрения» его анализ и выкладки имеют неоценимое значение для современности, приобретают актуальность в свете абсолютно очевидного ренессанса таких традиционных общественных институтов, как род и племя.

⁵Ибн Хальдун. Мукаддимат Ибн Хальдун. Дамаск: Дар Яараб, 2004. Т. 1. С. 256.

⁶Там же. С. 254.

⁷Lieven A. An Afghan Tragedy: The Pashtuns, the Taliban and the State // Survival: Global Politics and Strategy. 2021. Vol. 63. Issue 3. P. 7-36 (Published online: 25 May 2021) // URL: https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/00396338.2021.1930403 (accessed 10.10.2021).

⁸Геллнер Э. Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники. М.: Московская школа политических исследований, 2004. С. 37-38.

 ⁹Тренин Д., Малашенко А. Афганистан. Взгляд с севера / Пер. с англ. М.Коробочкина // Московский центр Карнеги. М., 2010. С. 7.

¹⁰Басов В.В. Указ. соч. С. 115.

¹¹Кортунов А.В. Решение проблемы Афганистана: необходимые условия и международные последствия. Доклад РСМД №76/2021 // Российский совет по международным делам. М.: НП РСМД, 2021. С. 8.

¹²Сажин В. Афганистан - «кладбище империй» (внутренние противоречия, Иран и другие) // Международная жизнь. 30.07.2021 // URL: https://interaffairs.ru/news/show/30974 (accessed 10.10.2021).

¹³Кулагин А.И. К вопросу об особенностях геополитического положения Афганистана в современном мире // Теории и проблемы политических исследований. 2016. №3. С. 177-188 // URL: http://publishing-vak.ru/file/archive-politology-2016-3/15-kulagin.pdf (accessed 10.10.2021). Туркменские племена в Афганистане: али-или, геоклен (мукри, хатаб), йомуд, маури, салыр, сарык, саятли, теке/текинцы, эрсари.

¹⁴Басов В.В. Указ. соч. С. 116-117.

¹⁵Выступление и ответы на вопросы министра иностранных дел России С.В.Лаврова в Балтийском федеральном государственном университете им. И.Канта. Калининград. 6 июня 2017 г. // URL: https://www.mid.ru/web/guest/meropriyatiya_s_uchastiem_ministra/-/asset_publisher/xK1BhB2bUjd3/content/id/ 2777284 (accessed 10.10.2021).

¹⁶Petraeus: Afghan tribes needed in militant fight // NBC news. 06.11.2008 // URL: https://www.nbcnews.com/id/wbna27571887 (accessed 10.10.2021).  

¹⁷Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 645. («Государство есть то человеческое сообщество, которое внутри определенной области - «область» включается в признак! - претендует (с успехом) на монополию легитимного физического насилия».)

¹⁸Лашкарами именуются племенные ополчения, которые не носят регулярного характера, а созываются по специальному призыву (чега) в целях обороны от некоего общего врага.

¹⁹Tariq M.O. Tribal Security System (Arbakai) in Southeast Afghanistan // Occasional Paper №7. Crisis States Research Centre. DESTIN LSE. London. December 2008. Р. 1-2.

²⁰Lieven A. An Afghan Tragedy: The Pashtuns, the Taliban and the State // International Institute for Strategic Studies. August 17, 2021 // URL: https://www.iiss.org/blogs/survival-blog/2021/08/afghanistan-taliban (accessed 10.10.2021).

²¹Hakimi A.A. Getting savages to fight barbarians: counterinsurgency and the remaking of Afghanistan // The Afghan Conundrum: intervention, statebuilding and resistance / Goodhand J. and Sedra M. (editors). New York: Routledge, 2015. Р. 155.

²²Gant J. One Tribe at a Time: A Strategy for Success in Afghanistan. Los Angeles: Nine Sisters Imports Inc., 2009. Р. 9 // URL: https://www.globalsecurity.org/military/library/report/2009/2009_one_tribe_at_a_time.pdf (accessed 30.09.2021). 

²³Gurcan M. What went wrong in Afghanistan. Understanding Counterinsurgency Efforts in Tribalized Rural and Muslim Environments. Solihull (West Midlands): Helion & Company Limited, 2016. Р. 121. 

²⁴Bruno G. A Tribal Strategy for Afghanistan // Council on Foreign Relations. November 5, 2008 // URL: https://www.cfr.org/backgrounder/tribal-strategy-afghanistan (accessed 10.10.2021).

²⁵Phillips M.M. Tribe Picked by U.S. to Fight Taliban Gets Tied Up in its Own Feud // Wall Street Journal. 07.10.2011 // URL: https://www.wsj.com/articles/SB10001424052970203791904576610851938470320 (accessed 10.101.2021).

²⁶Tribal leader starts anti-Taliban uprising // URL https://www.indianz.com/News/archive.asp?ID=intl01/1122001-1&day=11/2/01 (accessed 10.10.2021).

²⁷Gurcan M. Op. cit. Р. 122.

²⁸Серенко А. Пуштунское восстание против Талибана. 08.06.2012 // URL: https://afghanistan.ru/doc/22974.html (accessed 10.10.2021).

 

Инструменты мягкосилового влияния США в Исламской республике Афганистан: доктринальная составляющая и практическая реализация

Артемий Шаталов, Аспирант кафедры дипломатии МГИМО МИД России

Сегодня можно говорить о том, что мягкосиловой инструментарий США в рамках его официальной дипломатии строится на трех ключевых направлениях: это инструменты публичной дипломатии, цифровой дипломатии и международная помощь развитию. Все три направления институционализированы и имеют одну и ту же цель. Можно выделить ее декларативный аспект - создание позитивного имиджа страны в глазах иностранцев и реальный - изменение общественного мнения в ключе, угодном внешнеполитическому планированию Вашингтона, во многом схожему со стратегией «стратегических коммуникаций».

В отношении Афганистана в условиях минимального охвата страны Интернетом и де-факто сворачивания международной помощи при правительстве талибов представляется важным рассмотреть доктринальные основы и практическую реализацию первого «столпа» мягкосилового арсенала Вашингтона, а именно публичной дипломатии, и оценить возможность сохранения эффекта от подобных программ после падения правительства А.Гани и ухода США «с земли».

Доктринальные основы мягкосилового инструментария США

Интерпретация теории Дж.Ная президентскими администрациями США вне зависимости от их партийной принадлежности имеет один общий вектор: вместо установления равноправного диалога ставится задача подключить целевую аудиторию к необходимой Вашингтону повестке дня через инструменты «мягкой силы» [1]. Более того, на доктринальном уровне еще в принятой при Б.Обаме Стратегии публичной дипломатии 2015 года не содержалось апелляций к «мягкой силе» как таковой или идеям распространения американских ценностей. Де-факто мягкосиловой инструментарий подменяется механизмами так называемых «стратегических коммуникаций» - это тенденция, отраженная еще в Национальной стратегии по публичной дипломатии и стратегическим коммуникациям 2007 года [2]. В то же время даже новый взгляд на стратегию взаимодействия с населением, как это будет показано на примере Афганистана, остается во многом декларативно-ценностным, а не практическим, пусть и со сменой ролей в парадигме «стратегических коммуникаций».

В последнем полноценном всеохватном доктринальном документе США - Стратегии национальной безопасности 2017 года можно наблюдать преемственность данного тренда интерференции механики «мягкой силы» и «стратегических коммуникаций». Даже на уровне терминологии неоднократно используется термин «коммуникационная кампания», характерный обычно для документов Пентагона: «Для укрепления влияния Америки мы будем разрабатывать и претворять в жизнь последовательные коммуникационные кампании…» («We will craft and direct coherent communications campaigns to advance American influence…»)

Несмотря на повторение мантры об «американских ценностях», акцент смещается на активное противодействие в новой информационной войне: «Подобные кампании будут придерживаться американских ценностей и разоблачать пропаганду и дезинформацию противника» («These campaigns will adhere to American values and expose adversary propaganda and disinformation») [3]. Примечательно, что в качестве подобного «противника» на доктринальном уровне ставится знак равенства между радикальными исламистскими группировками и «странами-конкурентами» - подход, ясно выраженный в случае деятельности США в Афганистане.

Вторая стратегия, постулируемая Вашингтоном в доктринальных документах и относящаяся скорее к инструментарию «стратегических коммуникаций», заключается в привлечении местных лиц, формирующих общественное мнение, для достижения собственных целей, инвестирования в них и дальнейшего использования. Как отмечается в Стратегии национальной безопасности 2017 года, «для продвижения альтернатив дискурсу насилия и вражды нам необходимо помочь авторитетным деятелям и сотрудничать с ними» («We must amplify credible voices and partner with them to advance alternatives to violent and hateful messages»). Представляется важным, что подобные заявления делаются в контексте не просто продвижения американских ценностей, а «идеологической конкуренции» - реликта времен холодной войны.

Что касается экономической помощи и поддержки как инструмента «мягкой силы», то еще при второй администрации Дж.Буша-мл. Вашингтон стал рассматривать выделение помощи нестабильным государствам как еще один способ укрепления национальной безопасности США после военной силы и инструментов дипломатии [4]. При этом акцент делался не на борьбе с бедностью как таковой, а на «продвижении демократии» - концепции, ставшей преемственной в отношении последующих президентских администраций, прочно закрепившейся в качестве «мантры» американской внешней политики, а в случае Афганистана оказавшейся провальной [5].

Отмечается, что избыточность нормативно-ценностных установок вместе с де-факто упором на «стратегические коммуникации», наблюдаемым в доктринальных документах США последние 15 лет, привели к общему крену в работе Госдепартамента в сторону «публичной дипломатии и проектной работы» [6]. Как представляется, в случае Афганистана подобные доктринальные установки оказались палкой о двух концах: беспрецедентный рост вовлеченности во внутриполитическую жизнь государства через механизмы публичной дипломатии соседствует с утратой реализма и подменой региональной экспертизы нормативно-ценностным акцентом.

Публичная дипломатия США в Афганистане в 2019-2021 годах

Необходимо отметить, что в 2020 году с бюджетом в 38,2 млн. долларов по расходам на публичную дипломатию США Афганистан занимал первое место. Для сравнения, на следующий за ним Пакистан выделяется 26,8 миллиона, на Украину (четвертое место) - 12,6 млн. долларов, а на следующую за ней Россию - 11,9 миллиона. Подобное ранжирование с минимальными изменениями наблюдалось и раньше, но Афганистан из года в год занимал первую строчку рейтинга [7]. Ниже мы осветим некоторые программы, лидирующие по объемам выделяемых на них Вашингтоном средств и, следовательно, представлявшими для США наибольший интерес.

В первую очередь необходимо отметить работу посольства США в Кабуле в сфере образования. Помимо широко известного Американского университета в Кабуле, посольство вело активную работу с населением через 25 учебных центров Линкольна и 11 центров образования и компьютерного обучения, делая акцент на программах и грантах для женщин и гражданского общества, а также продвигало программу стипендий, позволявших афганцам пройти обучение в университетах Афганистана и соседних регионов.

Из общемировых программ Госдепартамента активно применялись Программа Фулбрайта, многочисленные проекты профессионального обмена в рамках Международной программы обмена лидерами (The International Visitor Leadership Program (IVLP), программы изучения английского языка для малообеспеченной молодежи и гранты на сохранение культурного наследия в Афганистане [8].

Однако абсолютное большинство данных программ действовало на территории Кабула и крупных городов, в то время как основным источником поступления добровольцев в ряды «Талибана» (организации, запрещенной на территории Российской Федерации) и прочих радикальных группировок служило малограмотное население сельских регионов. При общей сомнительной эффективности данного трэка в вопросе оздоровления системы образования Афганистана в целом в условиях правления талибов продолжение деятельности подобных программ становится невозможным.

Принимая во внимание общий низкий уровень грамотности населения Афганистана, особый акцент в публичной дипломатии США делался на развитии радиопрограмм и радиостанций, вещающих на местных языках. Ключевая роль здесь принадлежит афганской редакции «Голоса Америки»: по оценкам Госдепартамента, программы службы охватывают около 64% взрослого населения страны, а в режиме онлайн - более 80% пользователей афганского Интернета и социальных сетей. В среднем «Голос Америки» посещали 353 тыс. человек в неделю (184 тыс. на пушту, 168 тыс. на дари) при сопоставимой активности аккаунтов «Голоса Америки» на дари и пушту в социальной сети «Facebook» [7].

Однако при общем числе пользователей Интернета в Афганистане, не превышающем 10,9% от всего населения страны и сосредоточенного в столице и региональных центрах, охват интернет-порталов представляется нерелевантным в отличие от собственно радиопрограмм, нацеленных в том числе и на районы с преимущественно малограмотным населением с высоким риском радикализации.

Среди радиопрограмм представляется важным отметить акцент на привлечении молодежи (в том числе через изучение английского языка) и популярность формата «звонков в студию» («call-in shows»). Так, одно из центральных подразделений («Радио Ашна») вещало восемь часов на пушту и дари и выделяло четыре часа эфирного времени на программы по изучению английского языка для местной молодежи. На нее также была рассчитана программа «Карван» о науке и технике США.

В рамках программ «звонок в студию» наибольшее внимание уделялось передачам «Гофто Шонуд» - часовой радиопередаче на пушту и дари, посвященной текущим событиям, и «Женскому звонку в студию» («Women’s Call-In Program»), 25-минутной передаче, где обсуждались проблемы женщин в Афганистане, а также правовые, медицинские, политические и социальные вопросы положения женщин в стране.

Как представляется, подобная расстановка приоритетов следует в фарватере целеполагания [9], закрепленного в доктринальных документах США, - работа с женщинами и молодежью, вовлечение их в актуальную для Вашингтона повестку и т. д., однако не учитывает этнокультурной и исторической специфики населения Афганистана и подкрепляет выдвинутый выше тезис об избыточности нормативно-ценностных установок. В то же время именно эта сфера деятельности публичной дипломатии США может продолжить функционировать и после смены власти в Кабуле: на Афганистан продолжает вещать узбекская редакция «Голоса Америки», и нельзя исключать в будущем размещение на территории соседних центральноазиатских государств редакций, продолжающих вещание на языках пушту и дари.

Особое внимание уделялось музейной работе и сохранению культурного наследия. Как отмечалось на сайте самого Посольства США в Кабуле [10], данная активность преследовала цель сформировать единую афганскую нацию без разделительных этноконфессиональных линий и избежать трагедий вроде судьбы Бамианских статуй Будды. Подобную деятельность можно считать реактивной, а не проактивной: согласно Ежегодному докладу Госдепартамента по публичной дипломатии и международному вещанию 2020 года, музейно-разъяснительная работа необходима как противовес нарративам о разрушении объектов культурного наследия, распространяемым ИГИЛ и «Талибаном» (запрещенными на территории России организациями).

В качестве конкретной программы подобного типа можно привести программу «Мобильные музеи», направленную на афганских школьников средних и старших классов в пяти провинциях Афганистана (Кабуле, Кандагаре, Балхе, Нангархаре и Бамиане). С сентября 2019 года ее охват составил около 13 тыс. детей [7]. Посольство США профинансировало создание трехмерных моделей экспонатов коллекции Национального музея Афганистана и печать информационных буклетов, с помощью которых ребенок должен был «поделиться полученными знаниями с членами семьи». Визуальный аспект подобной деятельности должен был способствовать покрытию в том числе и неграмотных слоев населения, затрагивая наиболее уязвимую для вербовки возрастную группу, однако сегодня продолжение функционирования подобных программ больше не представляется возможным.

Доктринальные основы мягкосилового инструментария США отличаются преемственностью и пережили даже общую «чехарду» времен Д.Трампа. Общий акцент на вовлечении населения страны пребывания в повестку, выгодную США, работа с ключевыми группами населения остаются доминирующими принципами деятельности Госдепартамента на этом направлении. Однако совокупная индоктринированность и избыточность нормативно-ценностных установок приводят к отсутствию стратегического планирования в области публичной дипломатии и превращают деятельность профильных подразделений Госдепартамента и посольств в реактивную реализацию ad hoc проектов, многие из которых привязаны к «земле» и не могут быть продолжены после кардинальной смены режима. Более того, внутренние «догматы» внешней политики США зачастую не учитывают особенностей страны пребывания, и де-факто провал политики национального строительства в Афганистане служит тому подтверждением, в том числе и в области взаимодействия с населением и создания единой афганской нации.

 

Источники и литература

1. Цветкова Н.А. Публичная дипломатия США: от «мягкой силы» к «диалоговой пропаганде» / Н.А.Цветкова // Международные процессы. 2015. №3. С. 121-133.

2. U.S. National Strategy for Public Diplomacy and Strategic Communication 2007 // https://2001-2009.state.gov/documents/organization/87427.pdf

3. The National Security Strategy 2017 // https://trumpwhitehouse.archives.gov/wp-content/uploads/2017/12/NSS-Final-12-18-2017-0905.pdf

4. The National Security Strategy 2006 // https://georgewbush-whitehouse.archives.gov/nsc/nss/2006/

5. Самуйлов С.М. Внешнеполитический механизм США: основы и современное реформирование. М.: Институт США и Канады РАН, 2013.

6. Сушенцов А.А., Павлов В.В. «Кризис призвания» в Государственном департаменте: проблемы конвертации внешнеполитического потенциала США во влияние / А.А.Сушенцов, В.В.Павлов // Полис. Политические исследования. 2021. №2. С. 76-98.

7. Comprehensive Annual Report on Public Diplomacy & International Broadcasting. 2020 // https://www.state.gov/2020-comprehensive-annual-report-on-public-diplomacy-and-international-broadcasting/

8. Официальный сайт программы «International Visitor Leadership Program (IVLP)» // https://exchanges.state.gov/non-us/program/international-visitor-leadership-program-ivlp

9. Суслов Д.В. «Мягкая сила» США – это гораздо шире, чем смена режимов / Д.В.Суслов // РСМД. 18.12.20 // https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/comments/myagkaya-sila-ssha-eto-gorazdo-shire-chem-smena-rezhimov/?sphrase_id=70437646

10. Официальный сайт Посольства США в Афганистане // https://af.usembassy.gov