ENGLISH22 апреля 2021 года исполнилось бы 80 лет Чрезвычайному и Полномочному Послу Василию Колотуше, хотя в паспорте у него стоит другая дата рождения - 26 июня 1941 года. До юбилея он не дожил совсем немного - Василий Иванович скончался 11 июля 2020 года.
В 1986 году Василий Колотуша стал самым молодым послом в СССР в послевоенное время, возглавив дипмиссию в Ливане в 45 лет. Это редкость и сегодня, а тем более было необычно в советские времена. И до сих пор о Василии Колотуше вспоминают как о человеке, рушащем многие стереотипы.
«Особо хотел бы отметить его вклад в нашу ближневосточную политику на посту начальника Управления стран Ближнего Востока и Северной Африки, которое он возглавил в 1990 году. За два года он успел поработать с четырьмя министрами иностранных дел - Эдуардом Шеварднадзе, Александром Бессмертных, Борисом Панкиным и Андреем Козыревым. Это был сложный период для нашей страны, когда менялась общественно-политическая формация, менялись приоритеты, но мудрость и профессионализм Василия Ивановича Колотуши помогли сохранить роль нашей страны на ближневосточной арене в непростые времена» - так сказал замминистра иностранных дел РФ Михаил Богданов о Василии Колотуше, выражая соболезнования в связи с его кончиной1.
Василий Колотуша пришел в МИД в 1965 году. Работал в Египте, Ираке. Был послом в Ливане (1986-1990 гг.) и Марокко (1992-1999 гг.). Между этими двумя командировками возглавлял Управление стран Ближнего Востока и Северной Африки МИД СССР/России. Автор трех книг - «Сколько стоит жизнь посла в тротиловом эквиваленте? Бейрутские зарисовки», «Лагерь содержания неизвестен. Место захоронения - Wlodomierz», посвященной истории лагеря советских военнопленных в городе Владимире-Волынском на Украине, и «Без грифа секретности, или Байки старого толмача»*. Последняя книга увидела свет уже после его смерти. Рассказать о Василии Колотуше лучше, чем это сделал он сам в своей книге, невозможно.
Автор этих строк горько сожалеет, что, будучи арабистом, никогда не встречалась с послом Колотушей. Наш единственный разговор состоялся в 2002 году по телефону. И речь шла отнюдь не о Ближнем Востоке. На тот момент Василий Колотуша занимал должность спецпредставителя МИД РФ по грузино-абхазскому урегулированию. Поэтому его книга лично для меня - это шанс восполнить утраченное, все несостоявшиеся интервью и разговоры - и не только с ним, но с целой когортой дипломатов-ближневосточников, уже ушедших из жизни.
Книга стала перекличкой поколений: наставников и учителей, ровесников дипломатов и переводчиков, а также тех, кто пришел им на смену. Это книга-разговор. Книга-встречи. Очень часто, давая оценку событиям или историческим личностям, посол Колотуша дополняет свои впечатления воспоминаниями коллег-арабистов. Среди них Евгений Примаков, советский разведчик Вадим Кирпиченко, послы Олег Гриневский и Виктор Посувалюк (оба в свое время возглавляли Отдел стран Ближнего Востока МИД) и многие, многие другие.
Некоторых читателей название книги удивит, покажется не слишком серьезным для дипломата советской школы. Сам автор так объясняет свой выбор названия: «Я, понятное дело, не претендую на исчерпывающее освещение основных сюжетов, легших в основу моих рассказов. На этот счет есть другие авторы, специализирующиеся на данных темах. Нет в моей книге и ссылок на другие источники, обязательных для всякого документального или научного исследования. По этой причине при выборе названия книги я решил остановиться на слове «байки», как мне кажется, лучше всего подходящем к тому жанру, в котором написаны мои свидетельские зарисовки. Опять же, слово «байки» предполагает, что за свободным, немного вольным изложением сюжета все-таки стоят реальные события, реальные персоналии и реальные даты описываемых событий. Ну а почему в названии присутствуют слова про старого толмача, читатель поймет без особых пояснений» (с. 9).
Практически вся первая часть книги посвящена работе дипломата-переводчика. Кто, как не он, становится свидетелем эпохи, присутствуя как на переговорах высокого уровня, так и за их кулисами. Читая книгу, глазами Василия Колотуши можно увидеть и оценить, какими были герои минувшего - советские и арабские лидеры, но не на пьедестале, а в жизни. Как вели переговоры, сомневались, шутили и устраивали разносы подчиненным, миловали и карали.
Книгу также можно считать пособием для будущих переводчиков. Здесь можно найти описание всех возможных трудностей, с которыми сталкиваются представители этой профессии, - все о страхах, ошибках, курьезах. Молодому поколению будут интересны эпизоды, подобные тому, как студент МГИМО Колотуша осваивал тонкости арабского языка. Его проблемы, в том числе отличие литературного арабского от страновых диалектов, близки и понятны каждому арабисту.
«Нас никто не учил диалектам арабского языка, и осваивать тонкости устного перевода приходилось буквально на месте. Он доходил до самой сути, доводил перевод до совершенства. И его очень любили собеседники-арабы. Особенно ливанцы», - вспоминал о Василии Колотуше его друг и коллега посол Петр Стегний2.
А вот как сам Василий Колотуша пишет о своих первых уроках арабского в Ливане во время стажировки: «Я, имевший в институте по этому предмету стабильную пятерку, начал бойко читать предложенные политические и художественные тексты, отвечать на задаваемые попутно вопросы. Но мимо моего сознания не прошло, что, по мере того как продвигался экзамен, на лице моего экзаменатора все более явственно читалось неодобрение. После того как под экзаменом была подведена черта, Шагури [преподаватель] огласил свой вердикт. Суровый, но справедливый. Конкретно мне было сказано, что я говорю на редком варианте арабского языка - его «московском диалекте». Что у меня варварское произношение. Что я неправильно компоную предложения» (с. 16). Начались недели упорного труда, декламация стихов Омара Хайяма и прогулки по бейрутским лавкам, чтобы освоить разговорный язык.
Среди своих учителей арабского Василий Колотуша называет и Президента Египта Гамаля Абдель Насера. Должность переводчика в Генконсульстве СССР в Александрии стала первым назначением Василия Колотуши. Бейрутская стажировка не спасла. Сиро-ливанский и египетский диалекты арабского, как два разных мира. И тогда молодой переводчик решает записывать выступления президента по радио на магнитофон:
«У нас тогда подрастал сынишка-первенец, и, чтобы не беспокоить дневной сон ребенка, я уходил практиковаться в ванную комнату в нашей, по существу, коммунальной квартире в Генконсульстве. Полагал, что пребываю в определенной звуковой изоляции и никому не мешаю. А потому включал за толстой дверью магнитофонную запись с речью Насера и повторял за ним слово за словом, фразу за фразой, абзац за абзацем, копируя произношение египетского президента, его интонацию, его смысловые акценты. Но, как говорится, нет ничего тайного, что не стало бы явным. В коллективе, особенно среди женской его половины, пошли пересуды об «арабе, с которым Вася запирается наедине в ванной комнате» и с которым якобы они долго и эмоционально что-то обсуждают» (с. 20).
Спустя несколько лет, уже работая в посольстве в Каире, молодому переводчику лично пришлось переводить Насеру, и по иронии судьбы Президент Египта запомнил Василия Колотушу именно по «сирийскому акценту». Дипломат с теплотой вспоминает Насера в отличие от его преемника Анвара Садата:
«Хотя он тогда [еще на посту вице-президента] активно набивался в число самых больших и последовательных друзей Советского Союза, но выглядело это неубедительно. Коробило его бахвальство, постоянное подчеркивание значимости собственной персоны. Не нравились его постоянные переборы по части спиртного при обсуждении серьезных политических вопросов» (с. 53).
После одного такого разговора «под водочку» старшие дипломаты уточняли у переводчика: «Вася, а вспомни - вот это было сказано Садатом после которой по счету рюмки?» (с. 54).
Нехорошие предчувствия себя оправдали. В 1976 году Анвар Садат разорвал подписанный им же пятью годами ранее Договор о дружбе и сотрудничестве с СССР. Всех советских специалистов практически в одночасье выслали из Египта.
После Каира Василий Колотуша ненадолго вернулся в Москву. И здесь получил новый опыт - перевод переговоров в Кремле. В первый раз, по его словам, он так волновался, что не смог говорить. «В этот момент Брежнев по-человечески понял мое состояние, улыбнулся и сказал: «Выпейте воды, успокойтесь и не спеша переводите», - вспоминает Колотуша. По его словам, в начале 1970-х годов советские руководители относились к переводчикам в основном доброжелательно. Сложнее всего было с Председателем Президиума Верховного Совета СССР Николаем Подгорным. А «самым большим другом толмачей» был министр обороны СССР Андрей Гречко.
Правда, буквально через несколько лет, вернувшись в Союз после командировки в Бейрут, Василий Колотуша, впрочем, как и вся страна, наблюдал уже совсем других руководителей: утомленных возрастом и властью. Изменилась и тональность переговоров, не раз переводчику приходилось краснеть за слова и поведение высшего руководства страны. Особенно непросто было во время переговоров с Президентом Сирии Хафезом Асадом, который немного знал русский язык и мог понимать реплики Леонида Брежнева, которые в другой ситуации остались бы за рамками перевода.
Официально переводческую карьеру Василий Колотуша завершил в 1980 году, хотя «толмачить» на переговорах ему приходилось еще не раз, в том числе уже на должности посла.
Особое место в жизни Василия Колотуши занимает Ливан. Приехав сюда в первый раз студентом, он не раз возвращался в эту страну в разных должностях, в том числе и посла. Ливан очень часто был эпицентром или в эпицентре ближневосточных событий, отсюда, благодаря отсутствию цензуры, расходились новости по всему региону и сюда же стекались. Не зря же Ливан был любимой базой спецслужб разных стран…
Кроме того, Посольство СССР в Ливане было главным каналом для контактов Москвы с Организацией Освобождения Палестины (ООП). Василий Колотуша и его коллега Андрей Вдовин стали основными специалистами посольства по контактам с палестинцами. Сегодня трудно представить, как два дипломата выбирались попить кофе и встретиться со своими собеседниками в район лагерей палестинских беженцев, где в любой момент могли вспыхнуть бои. Им также приходилось выполнять роль связных Москвы с лидером ООП Ясиром Арафатом и даже скрываться от израильской и западной разведок. С этой целью Василию Колотуше однажды пришлось придумать арабский псевдоним, чтобы в радиоэфире не прозвучало, что советский дипломат запрашивает встречу с палестинским лидером. Так Василий Колотуша стал Абу-Баселем.
Для многих арабистов Ливан - символ потерянного рая. И из слов Василия Колотуши рисуется яркая и живая картина, как страна, которую называли ближневосточной Швейцарией, обреченно погружалась в трясину гражданской войны. Все, кто работал тогда в Ливане, оказались на линии фронта. Первой жертвой гражданской войны, еще за два года до ее начала, из советских дипломатов стал первый секретарь посольства Евгений Григорьев. Он отправился выяснить, что происходит в палестинском лагере беженцев Сабра, который 2 мая 1973 года бомбила ливанская армия. Как вспоминает Василий Колотуша, тогда ни советские дипломаты, ни их западные и арабские коллеги еще не могли оценить степень серьезности происходящих в Ливане процессов.
Подробнейший рассказ Василия Колотуши о Ливане - это не только уникальный исторический документ, но хрестоматия для дипломатов, как важно выстраивать связи, вести неформальные диалоги. По словам Василия Колотуши, сам он, например, многое взял для себя от поездок по Ливану с Евгением Примаковым, занимавшим тогда пост заместителя директора ИМЭМО АН СССР и приехавшим в Ливан с непродолжительным визитом.
Василий Колотуша был из той плеяды дипломатов, которые понимали, что диалог нужно поддерживать с разными сторонами конфликта. Этот подход Россия активно использует сегодня на Ближнем Востоке, но в советское время зачастую идеология брала верх: «К сожалению, в нашей позиции имелся один существенный изъян - после отъезда С.А.Азимова [посла в Ливане] контакты с христианскими лидерами на уровне посла были прерваны. Новый посол А.А.Солдатов придерживался ортодоксальных советских взглядов 1950-1960-х годов и по прибытии в Бейрут категорически отказался встречаться с теми деятелями, которые в его восприятии символизировали местную реакцию. Исключение было сделано только для маронитского патриарха, но и в этом случае эффект от протокольного визита Солдатова к главе Маронитской церкви был скорее со знаком минус, поскольку наш Александр Алексеевич по советской традиции стал доказывать патриарху, что, мол, Бога нет…» (с. 164).
В итоге у посольства еще до начала вооруженного конфликта был утрачен контакт с христианскими лидерами, позиция СССР стала трактоваться в восточной, христианской зоне, как однозначно нацеленная на разжигание войны в Ливане. Исправлять ситуацию пришлось по «научным каналам», в Бейрут был командирован Евгений Примаков со специальной миссией. Впрочем, в книге неоднократно упоминается, что с контактами все же надо быть очень осторожным и от встречи с некоторыми политиками репутация может серьезно пострадать.
Подробно хочется привести рассказ Василия Колотуши о жизни нашего посольства в воюющем Бейруте:
«Здесь важно помнить, что от посольства и зданий, в которых мы проживали, условная линия фронта по прямой отстояла в каких-то двух-трех километрах. Может быть, даже ближе, поскольку когда в восемь утра я шел из дома на работу и попутно отводил своих сыновей в школу, находившуюся на территории посольского комплекса, то по дороге мои ребята набивали полные карманы автоматных и пулеметных пуль, отрикошетивших от двухметрового бетонного забора вокруг нашего посольства и десятками валявшихся на тротуарах и проезжей части улицы.
Днем стреляли мало. Боевики с той и другой стороны «разогревались» к семи-восьми вечера. А к двенадцати ночи перестрелки достигали своего пика, потом примерно после двух ночи постепенно спадали. Мои сыновья через какое-то время так освоились, что вечерами, делая домашние задания под аккомпанемент начавшейся перестрелки, могли по звуку определять не только вид стрелкового оружия или калибр разорвавшихся мин, но и достаточно уверенно угадывали место боя. Для ребят эти ночные перестрелки были своего рода «колыбельной», под звуки которой они каждый вечер отходили ко сну. Да и для нас, взрослых, отдаленные звуки боев стали настолько обыденными, настолько привычными, что мы через какое-то время переставали эту канонаду замечать. Более того, когда мы приезжали в отпуск в Москву, наша городская тишина казалась неестественной, давила на нервы. Словно нам чего-то недоставало» (с. 166).
Приходилось сотрудникам посольства попадать и под перестрелки:
«В те черные дни в гущу уличной перестрелки попали сотрудники нашего посольства - Владимир Петрович Зайцев и Роберт Арамаисович Мартиросян. Они были разведчиками, работавшими «под крышей» посольства в должности первых секретарей, и в тот день направлялись для встреч в Восточном Бейруте (конкретно - в один из армянских кварталов). В районе Айн-Мрейсе, проезжая старую и узкую улочку Зейтуне (там до войны располагался популярный ночной клуб «Крейзи хорс»), наши работники неожиданно оказались в эпицентре стихийной перестрелки между христианами, державшими позиции в одном конце улицы, и засевшими на другом ее конце насеристами из организации «Шабаб Айн-Мрейсе».
Движение по улице было заблокировано, машины остановились. А потом кто-то из насеристов неожиданно резанул автоматной очередью по машине наших разведчиков на уровне салона автомобиля… Сидевший за рулем Роберт Мартиросян получил пулю в спину, а Зайцева спасла «запаска», стоявшая в багажнике автомобиля вертикально: очередь была выпущена по ходу движения, и пуля, прежде чем попасть в спину Зайцева, прошла через два слоя кордовой резины и потеряла убойную силу. Так что Владимир Павлович отделался большим кровоподтеком на спине.
Местные ребята вытащили Мартиросяна из машины и срочно доставили в самый лучший в городе «Американский госпиталь» (к счастью, он располагался неподалеку), где врачи оказали первую посильную помощь. В один из последующих дней из Москвы прибыл наш ведущий нейрохирург Г.А.Габибов, который сделал Мартиросяну операцию. Сам характер ранения был таков, что поставить на ноги Мартиросяна было невозможно (пуля попала в один из отростков позвоночника и вызвала повреждения спинного мозга), но благодаря таланту и врачебному искусству Габибова Мартиросян смог прожить еще четырнадцать лет, хотя и был прикован к инвалидному креслу. В 1989 году его не стало. Пишу, чтобы Роберта Мартиросяна помнили…» (с. 170-171).
Несколько раз посольство оказывалось на линии огня. В частности, в 1982 году здание стало объектом прицельного обстрела израильской артиллерии. Кроме того, после входа израильтян в Бейрут группа солдат фактически на сутки оккупировала советское посольство. Василия Колотуши тогда уже не было в Ливане, но фото своей бывшей квартиры, развороченной снарядами, он сохранил.
1977-1983 годы Василий Колотуша провел в Москве, в Центральном аппарате МИД, курируя поочередно сектора ближневосточного урегулирования, а также Сирии, Ливана и ООП в Отделе стран Ближнего Востока (как тогда назывался нынешний департамент), уже со стороны наблюдая за происходящим в Ливане. Но спокойнее от этого не становилось.
Василий Колотуша вспоминает разговор министра иностранных дел СССР Андрея Громыко со своим (Колотушиным) в ту пору начальником - Олегом Гриневским, возглавлявшим тогда Отдел стран Ближнего Востока. Министр, как рассказывал Олег Гриневский, пошутил: «Вам, молодой человек, зарплату платить не надо и в отпуск ходить незачем. У вас не работа, а одни сплошные развлечения - то убийства, то заговоры, то перевороты, то похищения. Вам и детективные романы читать не нужно. Вы это и так на работе с утра до ночи делаете» (с. 220). Сам Василий Колотуша сравнивал работу на ближневосточном направлении со сказкой: «Чем дальше, тем страшнее»…
Приведу здесь цитату из другой его книги «Сколько стоит жизнь посла в тротиловом эквиваленте? Бейрутские зарисовки»: «У моего поколения арабистов-ближневосточников судьба складывалась незавидно. Этапы нашего карьерного роста - Сана, а то и Хартум, Каир, Дамаск, Бейрут, Багдад, Триполи, Алжир… Что ни название столицы, то сразу ассоциации с войнами, переворотами, бомбардировками, нездоровым климатом, трудными и маловменяемыми местными партнерами по контактам. Часто от нашего трудового куска хлеба пахло порохом, а то и тротилом…»3. Но это та жизнь, которую Василий Колотуша для себя выбрал и считал своим профессиональным долгом отдавать ей все свои силы и знания…
В 1983 году началось его новое «ближневосточное приключение» - командировка в Ирак в должности советника-посланника. Об Ираке Василий Колотуша мечтал много лет. В первую очередь страна привлекала его как археологический рай. Дело в том, что любимым хобби Василия Ивановича была нумизматика. А друзья-дипломаты рассказывали о своем участии в раскопках, показывали коллекции древних монет.
Но Ирак оказался не таким уж романтичным местом, как представлялось. Тем более это были годы войны с Ираном (1980-1988 гг.). В стране существовал острейший дефицит продуктов, и порою главной добычей с раскопок был мешок картошки, купленный по дороге у местных крестьян. Кроме того, вновь, как в Бейруте, жить пришлось под разрывы ракетных снарядов. Непростыми были и отношения с иракскими властями. «Разумеется, работники посольства жили не в «башне из слоновой кости», и для них не были секретом уродливые стороны иракского режима», - вспоминает Василий Колотуша и приводит несколько примеров, когда пострадали дипломаты (с. 251).
Но все же мечту свою в Ираке дипломат осуществил, пополнив личную коллекцию древностей. В разговорах с друзьями Колотуша частенько шутил, что, не будь он дипломатом, обязательно стал бы археологом. И в дальнейшем, уже будучи на пенсии, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР зарабатывал себе на дополнительный «кусок хлеба» (ибо пенсия посла со всеми надбавками за выслугу лет и т. д. до середины 2014 г. была всего около 30 тыс. рублей) именно благодаря своему хобби - Василий Иванович давал экспертную оценку и реставрировал древние монеты.
Именно в Багдаде в 1986 году он получил телеграмму из Москвы о назначении на пост Чрезвычайного и Полномочного Посла в Ливане. Василию Колотуше настоятельно рекомендовали не тянуть с отъездом в Бейрут.
Подоплекой срочной смены посла стала история с захватом в заложники в Бейруте осенью 1985 года четырех сотрудников советских учреждений. Один из заложников (Аркадий Катков) был убит.
«Катализатором событий вокруг темы нашего посольства в Ливане явилась записка аккредитованного в Бейруте корреспондента «Правды» Юрия Глухова главному редактору газеты, в которой журналист в критическом духе отозвался о деятельности нашего дипломатического представительства, которая, по его мнению, была определенно не адекватна ситуации, сложившейся на тот момент в Ливане. Ю.Глухов, в частности, отметил, что посольство функционирует скорее в номинальном режиме, что посол большую часть года в Бейруте отсутствует, поскольку в силу возраста болеет либо сам, либо его жена» (с. 273).
Собраться в Ливан пришлось за три недели. Главной задачей нового посла стало поручение министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе - работать так, чтобы усилия Советского Союза в пользу восстановления мира в Ливане были наглядно видны и всем понятны. И Василий Колотуша начал активно выводить посольство из самоизоляции, лично восстанавливая, а иногда и налаживая связи с ливанскими политиками из разных лагерей. Его так и запомнили. И до сих рассказывают младшему поколению дипломатов о после, который, несмотря на гражданскую войну, не отсиживался за стенами посольства. И вообще, он был «очень живым» послом, не боялся критики и даже прямых угроз. Ливанские газеты рисовали на него шаржи, а шиитское движение «Хезболла» и сирийские спецслужбы, которые пытались контролировать в то время жизнь соседней страны, внесли его в свои «черные списки».
Кстати, «Хезболла» фактически была единственной организацией, с представителями которой посол не встречался в Ливане из-за причастности этого движения к похищению советских дипломатов. Но из-за угроз послу все-таки пришлось наладить контакты с духовным наставником «Хезболлы» шейхом Фадлаллой, который не был напрямую связан с историей с похищением. После встречи шейх Фадлалла, как позднее стало известно, назвал в беседе со своими единомышленниками Василия Колотушу «интересным человеком», что фактически было равнозначно вычеркиванию советского посла из пресловутых «черных списков».
Василию Колотуше удавалось лавировать между представителями самых различных партий и движений.
При этом «своих не бросаем» - популярный сегодня лозунг - был словно придуман специально для него. Редкий случай в истории дипломатии, когда посол в своем кортеже вывез из Бейрута, спасая от сирийских спецслужб, человека, который сыграл одну из решающих ролей в освобождении советских дипломатов. И сирийцы в общем-то признали этот долг чести. В итоге у советского посольства сложились рабочие контакты со всеми влиятельными игроками в Ливане, и у Василия Колотуши появилась возможность свободного передвижения по Бейруту без вооруженного сопровождения. История о том, как жена советского посла посетила без охраны местный супермаркет, обошла все ливанские СМИ и даже попала во французскую «Фигаро».
Василий Колотуша покинул Ливан в 1990 году - на следующий год после подписания Таифских соглашений, положивших конец гражданской войне в этой стране. Окончание командировки вышло грустным - в первую очередь из-за событий в самом СССР.
В Москве посол возглавил Управление стран Ближнего Востока и Северной Африки в самый непростой период. В свою новую должность Василий Колотуша вступил 4 августа 1990 года, через два дня после того, как иракцы совершили массированное вторжение в Кувейт и оккупировали эту страну. Москва так и не смогла убедить Багдад вывести свои войска из Кувейта, хотя пыталась до последнего. Буквально под американской бомбардировкой Багдада Евгений Примаков приехал в феврале 1991 года на встречу с иракским руководством. В составе его делегации были дипломаты Василий Колотуша и Сергей Кирпиченко. От этой поездки остались не только воспоминания о разговоре с Саддамом Хусейном, но и описание жизни советского посольства в Багдаде, где на тот момент оставалось всего 13 сотрудников во главе с послом Виктором Посувалюком.
«А посмотреть действительно стоило: во дворе посольства была вырыта глубокая траншея, в которую был опущен отрезок двухметровой стальной трубы. Сверху был навален метровый слой земли, накрытый досками и обломками шифера. В самой же трубе с обеих сторон разместились лавки-лежаки, в глубине стоял сколоченный из досок стол, над которым нависали лампочки электрического освещения. Виктор Посувалюк пояснил, что после объявления воздушной тревоги состав посольства, все 13 человек, укрывались в этой трубе, которая гарантировала от осколков, разлетавшихся при взрывах крылатых ракет, и бетонных обломков от разрушаемых зданий. Поскольку американцы бомбили Багдад еженощно, то труба стала для сотрудников посольства почти «домом родным» (с. 401).
Спустя две недели после поездки Примакова в Ирак началась операция «Буря в пустыне». У СССР уже не было весомых аргументов, чтобы ее предотвратить. Война в Заливе привела к существенным изменениям в раскладе сил на Ближнем Востоке, которые происходили на фоне активного диалога между Вашингтоном и Москвой. Одним из следствий этого стало начало процесса ближневосточного урегулирования. Было принято решение о проведении мирной конференции с участием всех заинтересованных сторон. Однако для этого нужно было восстановить дипломатические контакты между СССР и Израилем. Этот процесс начался еще в конце 1980-х годов, но продвигался очень неспешно.
В сентябре 1990 года на Смоленской площади приняли делегацию израильских дипломатов во главе с начальником Отдела СССР и стран Восточной Европы МИД Израиля Й.Говриным для консультаций по проблемам Ближнего Востока. Оказалось, что Говрин заочно знаком с Колотушей. Именно Говрин писал ответы на ноты протеста Москвы в связи с «оккупацией» израильскими военными советского посольства в Бейруте в 1982 году. В свою очередь, Колотуша признался, что автором нот был он. «Вы? Такой милый и интеллигентный человек писали такие гадкие тексты?» - удивился Говрин. «Да, причем в процессе написания протестов у нас просто не хватало слов для выражения чувств в связи с преднамеренными артиллерийскими обстрелами здания, а потом и прямым вторжением ваших солдат на территорию посольского комплекса», - ответил Колотуша (с. 416). Впрочем, налаживанию отношений этот диалог не помешал.
Следом за новостью о восстановлении дипломатических отношений между СССР и Израилем последовало объявление даты Мадридской конференции госсекретарем США Джеймсом Бейкером. «Помню, что слушал тогда американского госсекретаря с подавленным чувством: мы, члены советской делегации, несмотря на то, что СССР формально выступал в роли коспонсора объявленной мирной конференции, узнали о дате и месте ее созыва наравне с представителями мировых СМИ. Американские партнеры уже не считали необходимым информировать нас о деталях проводившейся ими подготовительной работы и контактах по подбору места запуска переговоров по арабо-израильскому урегулированию», - вспоминает Колотуша. И тут же добавляет: «Сам ход конференции отложился в моей памяти слабо, поскольку мысли были заняты уже не столько бедами Ближнего Востока, сколько судьбой своей собственной страны» (с. 419). Через три месяца после Мадридской конференции СССР развалился.
Это последние события, которые описывает посол в своей книге. Хотя его работа в МИД после развала СССР продолжалась. Так, с 1992 по 1999 год он был Чрезвычайным и Полномочным Послом РФ в Королевстве Марокко. Но об этом в книге ничего нет. Почему - мы уже никогда не узнаем. Может быть, это была слишком спокойная командировка по сравнению с тем, что удалось пережить прежде, или слишком невнятным был тот период для российской политики на Ближнем Востоке.
«Началась совершенно новая жизнь в новой стране с новым экономическим укладом и новой идеологией. Но это - тема для других воспоминаний и для других «баек», если для них найдутся силы и желание вспоминать и рассказывать. Но, скорее всего, это будут «байки» других, более молодых авторов.
Для меня же, напомню, уже отгремели «барабаны страстей», затихли «ярмарки устремлений», опустели «площади надежд». Становится все тише и тише, и с неба льется грустный закатный свет - близится вечер...» - так, почти слово в слово повторяя размышления автора одной из своих любимых книг «Повесть о Хадже Насреддине» Леонида Соловьева, завершил свои воспоминания Василий Колотуша.
Эти его слова стали пророческими. Через два месяца Василия Ивановича Колотуши не стало.
1https://www.kommersant.ru/doc/4416162
2Там же.
3Колотуша В.И. Сколько стоит жизнь посла в тротиловом эквиваленте? Бейрутские зарисовки. М.: ИВ РАН, 2013. С. 47.
