ENGLISH22 декабря 2017 года состоялся рабочий визит в Россию министра иностранных дел Великобритании Б.Джонсона, который провел переговоры с С.В.Лавровым по широкому кругу вопросов двусторонней повестки дня и актуальным международным темам. По итогам состоявшихся обсуждений оба министра на совместной пресс-конференции говорили о необходимости восстановления взаимного доверия, о том, что нынешнее состояние отношений между Москвой и Лондоном никак нельзя назвать удовлетворительным. Отсюда взаимное стремление к более эффективному взаимодействию на международной арене, тем более что к этому обязывает статус России и Великобритании как постоянных членов Совета Безопасности ООН, а также к восстановлению нормы в сфере двусторонних отношений. Визит Б.Джонсона был первым визитом британского министра иностранных дел в Россию за последние пять лет. В чем причина отсутствия нормальных отношений между Россией и Великобританией в последние годы и на что позволяют надеяться итоги состоявшихся в Москве переговоров?
Как известно, российско-британские отношения лихорадит уже не первое десятилетие. Во многом это является функцией общего ухудшения отношений между Россией и США, а также Западом в целом. Негативную роль сыграло то, что новолейбористское правительство Т.Блэра в 2003 году поддержало агрессию США против Ирака, в то время как Россия наряду с Францией и ФРГ выступила против этой силовой акции, не санкционированной СБ ООН. Не-удивительно, что после состоявшегося в июне 2003 года государственного визита Президента В.В.Путина в Великобританию (он планировался заблаговременно) наши отношения стали развиваться по нисходящей. Осенью того же года британская сторона приняла решение о предоставлении статуса беженца Б.Березовскому и Ахмеду Закаеву. Последнее трудно было расценить иначе, как стремление оказаться в гуще российской внутренней политики хотя бы одной ногой через козни беглого российского олигарха и его окружение, включая А.Литвиненко.
Впоследствии стало известно, что А.Литвиненко работал на обе британские спецслужбы (МИ5 и МИ6) и со своих позиций телохранителя Б.Березовского чуть ли не готовил аналитические записки о внутриполитических раскладах в российских верхах. Это вскрылось позднее, после театральной - под камеры - смерти А.Литвиненко, якобы отравленного его друзьями и также бывшими сотрудниками российских спецслужб А.Луговым и Д.Ковтуном, которым, несмотря на этот их сомнительный в глазах британских властей статус, исправно выдавались визы для въезда в Великобританию.
Трудно переоценить негативное влияние всего этого «дела» для дальнейшего хода российско-британских отношений. Так, были ограничены контакты по официальной линии, введены ограничительные меры визового характера в отношении российских официальных лиц. Нет смысла пересказывать всю эту историю, которую при консервативном правительстве Д.Кэмерона (пришло к власти в 2010 г.) британская сторона решила закрыть через коронерское расследование. Примечательно уже то, что так и не был выдан медицинский сертификат с указанием причин смерти А.Литвиненко.
Коронерское расследование пришлось на короткий период восстановления нормальных контактов между Лондоном и Москвой как в двустороннем плане, так и в рамках «восьмерки». Президент Путин посетил летние Олимпийские игры, проходившие в 2012 году в Великобритании. В следующем году проездом на саммит «восьмерки», который проходил в Северной Ирландии, российский лидер провел рабочую встречу в Лондоне с премьер-министром Д.Кэмероном. В этой связи было принято решение Лондона учредить специальный памятный знак «Арктическую звезду» для британских ветеранов Арктических конвоев, ставших одной из наиболее ярких страниц союзнических отношений между Великобританией и Советским Союзом в годы Второй мировой войны. Одновременно было дано согласие на награждение британских ветеранов российской медалью Ушакова. С помощью британского Минобороны был составлен список из порядка 3300 оставшихся в живых британских ветеранов, причем как служивших в ВМС, так и ходивших в составе конвоев на судах торгового флота.
На этой основе в марте 2014 года (когда отношения вновь начали ухудшаться) был принят Указ Президента России о соответствующих награждениях. В последующие два с половиной года российское посольство в Лондоне проводило комплекс мероприятий по вручению медалей Ушакова британским ветеранам: церемонии проходили в посольстве, в муниципалитетах городов по всей территории Великобритании, а также с выездом российских дипломатов на дом к ветеранам, их посещением в домах для престарелых. Кампания по награждению британских ветеранов медалью Ушакова показала, что давние традиции дружественных отношений между народами наших стран, взаимного уважения и памяти о ярких страницах общей истории продолжают оставаться постоянной величиной в общем комплексе наших двусторонних связей.
Это контрастировало с новым негативным разворотом в развитии отношений по официальной линии. Д.Кэмерон не скрывал, что был разочарован тем, что не смог добиться от Президента В.В.Путина поддержки западной позиции по сирийскому урегулированию на саммите «восьмерки» в Лох-Эрне. Осенью 2013 года на эти разногласия наложились противоречия, связанные с развитием ситуации на Украине вокруг судьбы Соглашения об ассоциации с Евросоюзом, к которому, вопреки ранее дававшимся заверениям Брюсселя, было «пристегнуто» Соглашение о глубокой и всеобъемлющей зоне свободной торговли, которое уже напрямую затрагивало торгово-экономические интересы России в отношениях с Киевом.
В очередной раз ухудшение наших двусторонних отношений стало функцией положения дел в отношениях между Западом и Россией. Динамика «двойного» расширения НАТО/ЕС дошла до постсоветского пространства, включая Украину, которая рассматривалась в Брюсселе в качестве зоны «совместного соседства». Последнее вроде как предполагало совместные действия, дабы это пространство не оставалось серой зоной, способствовало «сшиванию» общеевропейского пространства, преодолению оставшихся в наследство от холодной войны разделительных линий на континенте.
Странным, но, надо полагать, предсказуемым образом новый кризис в отношениях Запада с Россией сказался на развитии ситуации вокруг «дела А.Литвиненко». Несмотря на первоначальный отказ тогдашнего министра внутренних дел (им была Т.Мэй) преобразовать коронерское расследование в «публичное расследование», данное решение было пересмотрено и санкционировано проведение «публичного расследования». Оно предполагает заслушивание в рамках закрытых заседаний материалов британских спецслужб, не подлежащих разглашению. Неудивительно, что российская сторона, ранее представленная в коронерском расследовании (в лице СК России) в качестве «заинтересованной стороны», отказалась принимать участие в новом формате расследования, вовсе не гарантировавшем прояснение действительных обстоятельств смерти А.Литвиненко.
Кстати, перевод расследования в новый формат последовал на волне истерии на Западе в связи с трагедией малайзийского авиа-лайнера в небе над Донбассом в июле 2014 года. Впоследствии «публичное расследование» было доведено до соответствующего доклада с правительственным заявлением на этот счет (с ним выступила в Парламенте министр внутренних дел Т.Мэй). Доклад изобиловал отнюдь не юридическими формулировками, такими как «возможно», «вероятно», «вполне вероятно», с инвективами по адресу Российского государства, якобы причастного к смерти А.Литвиненко. Таким образом, «дело А.Литвиненко» было «закрыто» британской стороной за российский счет под шумок украинского кризиса. При этом была продемонстрирована абсолютная неготовность Лондона к прояснению того, что стояло за этой явной антироссийской провокацией.
В истории наших отношений по части такого рода провокаций, к сожалению, также имеется определенная традиция: достаточно вспомнить знаменитое «письмо Зиновьева», которое помогло консерваторам выиграть парламентские выборы 1924 года и серьезно осложнить отношения с СССР. Впоследствии было установлено - и сотрудники архивной службы Форин офиса уже после окончания холодной войны (в бытность министром иностранных дел Р.Кука) в контактах с коллегами из Историко-документального департамента МИД России это признали, - что «письмо» было фальшивкой, состряпанной в среде российской эмиграции в Восточной Европе. По данным, приводимым британскими СМИ, до сих пор не рассекреченными остаются миллионы файлов Форин офиса за период с середины XIX века, то есть охватывающие период Крымской войны и заключения Парижского мира. До сих пор также не опубликованы и материалы о гибели в авиакатастрофе недалеко от Гибралтара главы польского правительства в изгнании генерала Сикорского в
1943 году, и это несмотря на нынешние союзнические отношения между Лондоном и Варшавой.
Будем надеяться, что применительно к «делу А.Литвиненко» нам не придется ждать столь долго установления правды. Как бы то ни было, это «дело» продолжало отравлять атмосферу двусторонних отношений и нагнетать негативный информационный фон в отношении России. Примечательно, что смерть Б.Березовского в марте 2013 года при подозрительных обстоятельствах (накануне стало известно, что он просится обратно в Россию) не спровоцировала традиционных обвинений по адресу Москвы. Несмотря на возражения одной из дочерей покойного, коронерское расследование вынесло «открытый вердикт», то есть причины смерти не установлены и на этом дело считается закрытым.
Вот почему российская сторона, и об этом говорил С.В.Лавров на пресс-конференции с Б.Джонсоном, продолжает настаивать на предоставлении Лондоном доказательств обвинений по адресу российской власти. Обвинения выдвигались публично - публичными должны быть и доказательства. Только тогда Москва будет считать для себя закрытым дело об обстоятельствах гибели своего гражданина на британской территории. В противном случае ситуация будет рассматриваться как попытка британских спецслужб либо скрыть свою некомпетентность, либо замести под ковер свидетельства своего провального проекта по присутствию во внутриполитической жизни России.
Смена правительства летом 2016 года вследствие негативного для кабинета Д.Кэмерона исхода еврореферендума дала основания надеяться на начало постепенной нормализации двусторонних отношений. Тем более к тому времени во многом прояснилась ситуация как на Украине (Киев взял курс на срыв выполнения Минских договоренностей, согласованных в нормандском формате в феврале 2015 г.), так и в Сирии (вследствие начала в сентябре 2015 г. операции ВКС России в поддержку правительственных сил в их борьбе с террористическими группировками «Исламское государство» и «Джебхат ан-Нусра»).
Однако этим ожиданиям не суждено было оправдаться, поскольку на первый план для консервативного кабинета Т.Мэй вышли переговоры о выходе из Евросоюза, которые после утряски исторически беспрецедентной ситуации в британских верхах начались в марте 2017 года с уведомления, поданного Лондоном в соответствии со ст. 50 Лиссабонского договора. Был запущен отсчет предусмотренного договором двухгодичного срока для завершения таких переговоров. Нет нужды говорить о том, что Брюссель, как и многие другие страны - члены Евросоюза, не заинтересован в «легком разводе», который создавал бы опасный прецедент для других.
В этой связи Лондон выдвинул лозунг о том, что «Великобритания, выходя из Евросоюза, не уходит из Европы». Причем акцент делался на сохраняющемся участии Великобритании в НАТО и потенциальных проектах и инициативах в области обороны и безопасности самого Евросоюза. Именно с этим приходится связывать откровенно враждебную, на грани фола, антироссийскую риторику Лондона последних полутора лет, и в особенности после июня
2017 года, когда ситуация для консерваторов еще более осложнилась в результате проведения по инициативе премьер-министра Т.Мэй досрочных парламентских выборов. Вместо укрепления позиций правительства они лишили консерваторов большинства в Парламенте, вследствие чего правительство вынуждено было вступить в неформальный альянс с ведущей политической силой протестантской общины Ольстера - Демократической юнионистской партией. Словом, тут тем более было не до отношений с Россией.
Одним из качественно новых факторов в британской правительственной политике в результате смены главы кабинета в июне 2016 года стал приход в Форин офис одного из наиболее популярных британских политиков и бывшего мэра Большого Лондона Бориса Джонсона. Не сразу, но в результате ряда дипломатических контактов были согласованы сроки рабочего визита нового министра иностранных дел в Россию. Сначала он планировался на март, но затем, вследствие переноса сроков встречи министра иностранных дел стран - членов НАТО с участием госсекретаря США Р.Тиллерсона, был перенесен на 10 апреля 2017 года. Тут уже начал сказываться фактор прихода к власти в США администрации Д.Трампа - абсолютно новой для всей западной политики величины. Неудивительно, что с британской стороны в этих по-своему чрезвычайных обстоятельствах были возможны различные варианты.
Так, собственно, и случилось, когда Б.Джонсон буквально за сутки «отменил» свой рабочий визит в Москву в одностороннем порядке. Британская сторона, как выяснилось, сделала ставку на инициативную роль в кругу западных стран по части введения против России новых санкций - теперь уже в связи с разногласиями по Сирии. Речь шла также, что не менее важно, о своего рода «спайке» ведущих европейских столиц с новой администрацией США на антироссийской основе.
До сих пор неизвестно, что Б.Джонсон предложил Р.Тиллерсону и своим европейским партнерам на встрече в Лукке (Италия), проходившей в «семерочном» формате. Результатом стало то, что Р.Тиллерсон все-таки поехал после этой встречи в Москву, но без какого бы то ни было коллективного мандата по части ультиматума России по сирийскому вопросу. Как выяснилось для британской стороны, европейцы отнюдь не были заинтересованы в обострении отношений с Россией по сирийскому сюжету. Скорее наоборот, они были и остаются заинтересованными в скорейшем урегулировании в Сирии на реалистичной основе.
Впоследствии британской стороной был поставлен вопрос о «восстановлении» визита Б.Джонсона в Москву. В ходе встречи с Б.Джонсоном «на полях» сессии Генассамблеи ООН в Нью-Йорке в сентябре 2017 года С.В.Лавров подтвердил, что его приглашение остается в силе, и такой визит в итоге последовавших дипломатических контактов был назначен на 22 декабря.
Все перипетии наших отношений с Великобританией последнего времени подвели Лондон к выводу о том, что не в его интересах оставаться в ущербном по отношению к России положении в сравнении с другими ведущими западными столицами, включая Вашингтон, которые, несмотря ни на что, продолжают поддерживать с Москвой контакты на высоком политическом уровне. Так, в опубликованной в канун визита в консервативной «Дейли телеграф» статье, озаглавленной «Россия является угрозой, но было бы ошибочным относиться к ней как к вечному врагу», бывший министр иностранных дел У.Хейг (с которым, кстати, у С.В.Лаврова сложились неплохие отношения в 2010-2013 гг.) призвал Б.Джонсона, в том числе как автора одной из биографий У.Черчилля, руководствоваться уроками истории и географии, а не идеологии.
У.Хейг писал, что именно эти факторы способствовали тому, что Великобритания и Россия были «естественными союзниками на протяжении трех столетий, если не считать Крымской войны». По мнению автора, все проблемы последних 25 лет в отношениях между Западом и Россией («обширное недоразумение») восходят к тому, что произошло после окончания холодной войны в 1990-х годах. Для Запада речь шла о «конце истории» и презумпции того, что все другие страны, включая Россию, «станут похожими на нас» и что «любая европейская страна может стремиться вступить в Евросоюз и НАТО вплоть до границ самой России». С этим трудно не согласиться, как и с главным выводом У.Хейга о том, что интересам Великобритании отвечает стратегия «медленного, дюйм за дюймом установления взаимного доверия и сотрудничества с Россией по таким вопросам, как КНДР, Иран, Ближний Восток и борьба с терроризмом». При этом надо отказаться от завышенных ожиданий, которые «всегда оборачиваются разочарованиями». В этом и состояла главная рекомендация У.Хейга Б.Джонсону.
Смысл визита Б.Джонсона в Москву не был бы вполне понятен без признания важности фактора сохраняющихся серьезных торгово-экономических связей между нашими странами. В 2009-2013 годах товарооборот увеличился вдвое, но в последующие годы такими же темпами снижался. Позитивная тенденция наблюдалась в 2017 году, когда за первые девять месяцев товарооборот увеличился примерно на четверть по сравнению с соответствующим периодом 2016 года. Но главное состоит в том, что британский бизнес, а это порядка 600 компаний, продолжает работать в России в таких сферах, как энергетика, финансы, медицина, образование, инновации, высокие технологии. Крупнейшие британские компании регулярно участвуют в Петербургском международном экономическом форуме. Так, на его «полях» в июне 2017 года «Роснефть» и «Би-Пи» подписали соглашение о развитии стратегического партнерства в газовой области, а «Газпром» и «Шелл» - о реализации проекта Балтийский СПГ, ряда других перспективных проектов в России.
В начале ноября ведущая российская индустриальная группа «Эн+Груп» (владеет значительной частью акций Объединенной компании «РУСАЛ») осуществила первичное размещение своих акций на Лондонской фондовой бирже (ЛФБ) на общую сумму порядка 1,5 млрд. долларов. Это первый случай нового «листинга» российской компании на ЛФБ с 2014 года. Продолжалась работа совместной Российско-британской торговой палаты, а также двусторонней Рабочей группы по вопросам создания Международного финансового центра в Москве с участием ряда коммерческих банков, рейтинговых агентств, а также финансовых и юридических компаний России и Великобритании. Неудивительно, что в ходе переговоров Б.Джонсона в Москве ставился вопрос о необходимости урегулирования целого комплекса проблем, связанных с последствиями выхода Великобритании из ЕС для наших торгово-экономических связей.
В принципе, надо заметить, что британские власти, за очень редким исключением, никогда не давили на собственный бизнес сверх санкционных мер Евросоюза в отношении России. Это соответствует общей традиции британского истеблишмента, убежденного в том, что «бизнес превыше всего». Поэтому не только в деловой среде Великобритании, но и значительно шире политизация торгово-экономических связей, будь то в виде санкций или иной форме, воспринимается как заведомо рискованная аберрация, наносящая ущерб конкурентоспособности страны.
Обеими сторонами признавалось важнейшее значение для наших стран поддержания широких культурно-гуманитарных связей. Об этом говорит уже то, что 2014 год - своего рода переломный в плане негативного разворота в наших отношениях - был объявлен перекрестным Годом культуры. В его рамках обеими сторонами проводились комплексы соответствующих мероприятий, значение которых ничуть не снижалось вследствие отсутствия на них официальных британских представителей. Затем проводились Год языка и литературы и Год науки и образования, а 2019 год был объявлен министрами Годом музыки.
В целом отметим, что обе стороны демонстрировали возобновление цивильной и даже дружественной атмосферы во взаимных отношениях, стремление восстанавливать взаимное доверие. Б.Джонсон заявлял о своем русофильстве, апеллируя к своим российским корням. Кстати, по возвращении из Москвы он был замечен в отделе русскоязычной литературы во флагманском магазине книжной сети «Waterstone» на Пикадилли. Понятно, что на пресс-конференции Б.Джонсон должен был высказываться в русле общезападного нарратива по отношению к России, иногда даже ценой дезавуирования собственных высказываний, сделанных в Лондоне.
К примеру, выступая в ноябре перед группой парламентариев, объединенных в Парламентскую группу по России, он четко заявил, что не видел свидетельств вмешательства России в проведение референдума по выходу из ЕС и парламентских выборов 2017 года (для пущей убедительности произнес русское «нет»). На пресс-конференции в Москве этот эпизод уже подавался как отсутствие свидетельств «успешного вмешательства России» и в том и в другом случае. Как представляется, такого рода жесты имеют свое не менее важное значение для общей атмосферы наших отношений. Тем более что британский истеблишмент, несмотря на понятные колебания и опасения окончательно утерять к себе доверие электората, все-таки вступил на путь проведения расследования по части «российского вмешательства». Налицо общая линия Запада: скандал с иностранным влиянием - уже применительно к Китаю - последовал даже в Австралии. Эта защитная реакция западных элит не должна обескураживать.
Наряду с этим важно сознавать, что Запад находится на пороге прихода во власть качественно новой генерации политиков (возраст не имеет значения), которые в состоянии говорить на одном языке с протестным электоратом и на этой основе смогут восстановить управляемость ситуаций в собственных странах. Для Америки - это Д.Трамп. Уже ясно, в каком направлении будет развиваться данный сюжет в Австрии и Чехии. Главная неопределенность сохраняется в Германии, сентябрьские выборы в которой привели к созданию кризисной и, похоже, тупиковой политической ситуации, чреватой проведением новых выборов.
Применительно к Великобритании первым в ряду таких политиков значится Б.Джонсон, который не связан требованиями политкорректности, незашоренно и широко смотрит на вещи - совершенно в духе традиций русской культуры, правдоискательства и называния вещей своими именами. Поэтому итоги визита Б.Джонсона в Москву надо рассматривать в том числе и под углом развития внутриполитической ситуации в самой Великобритании. К тому же неожиданно для англичан в начале декабря удалось добиться принципиальных договоренностей по первой фазе переговоров с Брюсселем, что позволило перейти к их следующему этапу - обсуждению параметров будущих торгово-экономических отношений между Лондоном и ЕС. Это также снимает определенное напряжение в британской политике на российском направлении.
В целом если брать предысторию и контекст нынешнего этапа в наших отношениях с Лондоном, то можно без особых натяжек заключить, что в них созрели все условия для перехода к постепенной нормализации, разумеется, с учетом общего контекста западной политики и императивов международного позиционирования Великобритании в качественно новой для себя ситуации. По сути, речь идет о том, что понимается под лозунгом «Глобальной Британии», а именно переход к многовекторной сетевой дипломатии, сильно напоминающей российскую внешнюю политику, и фритредерству образца XIX века как альтернативе глобализационному перебору, обернувшемуся негативными последствиями для самого Запада. Поэтому вопрос не в том, что ниже опускаться нашим отношениям уже некуда, а в том, что они будут продолжать зависеть от действия разнонаправленных факторов, но с балансом, постепенно складывающимся в пользу национальных интересов Великобритании в их современном и перспективном прочтении.
