ENGLISHВ ФЕВРАЛЬСКОМ НОМЕРЕ "Международной жизни" за 1989 год появилась наша с И.Б.Братчиковым (в настоящее время - посол в Швейцарии) статья "На Смоленской площади - перемены". Это был один из первых материалов, приоткрывавших завесу над "таинственной", в расхожем представлении тех лет, жизнью Министерства иностранных дел.
Шел четвертый год перестройки. Обойти МИД стороной этот процесс, понятно, не мог. Тем более что в кресле его руководителя располагался один из вдохновителей нового политического мышления. Отовсюду слышались призывы разворачивать критику и самокритику, внедрять открытость и дискуссионность. На вынос из избы тем, доселе предназначавшихся "Для служебного пользования", уже не требовалась санкция свыше. Все это вдохновило авторов, рядовых сотрудников МИД на то, чтобы набраться смелости и взяться за перо. В наши намерения не входило углубляться в анализ новых веяний во внешней политике советского государства. Цель ставилась более скромная - по-человечески рассказать о мидовском жизнеустройстве, заботах и переживаниях, нахлынувших на дипломатическую гвардию в перестроечную эпоху.
Многие старожилы высотки на Смоленке, этого мощного, но продуваемого в стужу, перегреваемого в жару и вечно изможденного гулом и выхлопами Садового кольца здания, хорошо помнят повседневную картину тех лет. По утрам перед газетным киоском в главном вестибюле выстраивалась длиннющая очередь. Нарасхват шли рупоры гласности - "Огонек", "Московские новости", "АиФ". После пленумов ЦК мгновенно раскупалась "Правда" с сообщениями об очередных перемещениях в составе Политбюро. Разойдясь по просторным коридорам в скученные кабинеты-коммуналки, мидовцы с профессиональной дотошностью окунались в изучение манифестов перестройщиков и тех, кто "не мог поступиться принципами". По рукам гулял самиздатовский текст выступления, вызвавшего легендарную реплику "Борис, ты не прав!" В конце трудового дня надстройка уступала место базису: ползли слухи об ожидавшихся в министерских буфетах "выбросах" колбасы, сыра и других "деликатесов". Всеобщий дефицит советского образца безраздельно царил и на Смоленке. Зато какое чувство гордости испытывал каждый, кому выпадало счастье угостить домашних 300 граммами настоящей "Микояновской"! Как честно подмечено в той самой статье, "советская дипломатия всегда жила одной жизнью с советской страной, советским обществом".
Но даже в водовороте сумбурных перестроечных баталий МИД продолжал, не расслабляясь, трудиться на полных оборотах. Дипломатическое товарищество, его творческое звено, привыкшее работать без халтуры, на совесть, только успевало справляться с разраставшимся на глазах валом внешнеполитической активности. Приход нового министра был воспринят весьма неоднозначно. Тем не менее потребность в переменах, в том числе в самом министерстве, сомнений не вызывала: кого-кого, а дипломатов, обладавших привилегией соприкоснуться с жизнью других государств и сделать выводы, убеждать в преимуществах свободы и рынка необходимости не было.
На первых порах в мидовских переулках потянуло чем-то свежим и приятным. Раскрепощались предельно серьезные устои и стиль жизни. Советская дипломатия училась улыбаться. Даже тронутые ржавчиной управленческие механизмы заскрипели с какой-то непривычной мелодичностью. Впервые за десятилетия министра и его замов можно было лицезреть "живьем". На партсобраниях, бывших до того преимущественно трибуной одобрения спущенных сверху установок, начинал искриться подзабытый полемический задор. У рядовых дипслужбы, приученных к роли статистов, зарождалось, хотя пока и робкое, чувство сопричастности к общему делу. Министерский "новострой" кружил голову: перекраивалась застывшая с послевоенных времен конструкция аппарата, пошел процесс кадрового обновления, озаботились материальным обеспечением персонала. Революционным свершением воспринималось создание "книги жалоб и предложений" - инспекционной службы. Складные, эмоционально заряженные панегирики министра во славу "солдат дипломатии", сочиненные его блистательными речеписцами, вселяли неподдельный оптимизм, по-настоящему брали за душу.
Были, конечно же, были и "загогулины", о которых шла речь в нашей публикации: неистовая борьба за трезвость с изъятием спиртных напитков из протокольной практики посольств, доморощенная кампания по искоренению дипломатических династий да и другие неподвластные разуму лозунги вызывали недоумение и отторжение. Но все же, будем объективными, не эти откровенные загибы определяли перестроечную погоду в МИД. Живописать ее как сплошное ненастье было бы не совсем корректно, не во всем справедливо. Немало из того доброго и конструктивного, что сегодня составляет "золотой стандарт" российской дипслужбы, закладывалось именно 20 лет назад.
Другое дело, что величавые заклинания достаточно скоро набили оскомину и былых восторгов более не вызывали. Взбудораженная надежда на светлое будущее, обещанное дипломатии, улетучивалась как утренний туман. Напротив, все более зримые контуры приобретало типичное отечественное явление - расхождение слов с делами. Наступил момент, когда сладкая риторика главного дипломата стала резко контрастировать с нараставшими горькими ощущениями подчиненных: значительная часть коллектива истолковывала государственные интересы иначе, чем начальник. Надышавшись воздухом гласности, об этом, не стесняясь, не полушепотом, как раньше, судачили едва ли не в каждом кабинете. Тем не менее в ходе крупных внутриминистерских мероприятий, в том числе с участием Генерального секретаря ЦК КПСС, никто, включая высший командный состав, не отважился на публичную артикуляцию несогласия: преодолеть взращенную ранее привычку "брать под козырек" оказалось нелегко. О существовании в верхнем эшелоне фронды узнали разве что спустя годы из мемуарной литературы. В конце концов, начавшийся капитальный ремонт дипломатических цехов застопорился, приняв форму хорошо знакомой советскому человеку "незавершенки". Что, впрочем, в диковинку не было: дипломатия продолжала шагать в ногу со всей страной.
На дворе - третье тысячелетие. Канул в Лету МИД СССР. На Смоленской площади сегодня расквартирована дипломатия российская. Россия признана государством - продолжателем Советского Союза. Соответственно, ее дипломатическая служба не начиналась с чистого листа. Ей удалось не только сохранить связь времен, но и воссоздать разорванные в советскую эпоху звенья исторической памяти, вплоть до своего рождения в колыбели Посольского приказа. В радикально изменившейся международной обстановке она творчески задействует лучшие традиции прошлого, вписывает новые главы в вечный внешнеполитический "роман с продолжениями". У российской дипломатии, в сущности, те же, что в предшествующие столетия, хотя и в других, осовремененных формулировках, цели и задачи - обеспечивать благоприятный внешний фон для поступательного и динамичного развития Отечества, достойно защищать его интересы. Размышляя о пути, пройденном дипслужбой в ее новейшей истории, стоило бы, возможно, заглянуть в судьбу замыслов и начинаний эры перестройки. Куда направился и полегчал ли воз тех проблем, о которых повествовалось в статье 20-летней давности?
В биографии любого живого организма, будь то отдельный человек или корпоративное сообщество, чередуются, сообразно жизненным законам, светлое и темное, доброе и злое. Солнечными сторонами по праву принято гордиться. Неприятное предпочитаем замалчивать. В случае острой необходимости - отделываемся скороговоркой. Но как ни крути, грустные страницы из памяти тоже не вычеркнуть.
Таким мрачным "ледниковым периодом" для дипслужбы (и, конечно, не для нее одной) стала первая половина 1990-х годов. После распада Союза рулить дипломатическим кораблем доверили команде, которая на все лады бахвалилась своей демократической породистостью. На деле МИД вернули во времена "юного Октября". Подобно тому, как рабоче-крестьянская дипломатия образца 1917 года взялась было за выкорчевывание царского наследия, так новые "демократические" кормчие ринулись испепелять в министерстве "рассадник тоталитаризма", обременявший, мол, магистральный путь России в "демократический интернационал". Матросы с Балтфлота, как известно, в Наркоминделе долго не задержались, а вот их идеологические преемники засиделись на годы и в стараниях "подстричь" МИД на революционный манер с псевдодемократическим чубчиком весьма преуспели.
Министерство неожиданно озаботилось делами не столько иностранными, сколько внутренними. Кипучая энергия родоначальников новой российской дипломатии обратилась прежде всего на борьбу с "красно-коричневыми" и прочих оттенков противниками в собственной стране. Зато на фронтах внешних доминировало капитулянтство. Высотку наводнила "демократически настроенная интеллигенция", не обладавшая знанием и опытом, зато не уличенная в советском прошлом. Стоит ли удивляться, что уровень профессионализма и компетентности резко спикировал вниз. Многие сегодняшние проблемы - родом оттуда. Ремейк троцкизма дорого обошелся дипломатической службе. Вольно или невольно ее покинули сотни мастеров своего дела. Распались десятилетиями создававшиеся страноведческие школы, чем по праву гордился советский МИД. Деградации подверглись едва ли не все сферы дипломатического производства. Та лихая четырехлетка - зримое пятно на историческом мундире российской дипломатии и серьезный урок, требующий многопланового усвоения. Правда, и в суровые годы дух подвижничества, свойственный мидовскому сообществу, помог ему выстоять. Стараниями сотен единомышленников, болевших за родное дело, удалось удержать дипломатическую машину от сползания в пропасть, на край которой ее завели революционно-демократические рулевые.
Ренессанс дипслужбы, возрождение ее российских корней, становление подлинной, без имитации, демократической природы неразрывно связаны с именем Е.М.Примакова. Указ о его назначении главой "посольского приказа" России стал самым ценным подарком содружеству дипломатов к Рождеству 1996 года. Сегодня, оглядываясь назад, диву даешься, как мастерски удалось ему в относительно короткие сроки остановить разрушение и начать созидание - причем без гнева и пристрастия, интриг и публичных порок, а главное - самолюбования и барства, свойственных предшественникам. Вот почему авторитет Е.М.Примакова в дипломатической среде высок и непререкаем даже спустя десятилетие после его ухода из министерства. "Наш Максимыч" - так по-семейному величают его на Смоленке и сегодня.
Последовательные шаги по возвращению дипслужбе былой репутации предпринимались и в последующие периоды. Дополнительную динамику этот процесс получил в начале нового века. В годы президентства В.В.Путина Россия сумела заново обрести внешнеполитическую самостоятельность, укрепить международные позиции, вернуться в клуб мировых держав. Это прорывное достижение приближал не в последнюю очередь труд российских дипломатов во главе с С.В.Лавровым. В советские времена внешнеполитическое ведомство нередко именовали образцовым отрядом государственной службы, на который следовало равняться. Сегодня нет "переходящих знамен", и распределять места на разного рода пьедесталах навряд ли уместно. Но каждый непредвзятый и сведущий наблюдатель может подтвердить: МИД и поныне остается одной из тех государственных структур, где не разучились мыслить, анализировать, предугадывать, где стремятся действовать с дальним прицелом, работать на опережение, где по-прежнему стараются поддерживать высокую культуру самоорганизации, делопроизводства, переписки, где до сих пор педантично вычитывают в документах опечатки, расставляют знаки препинания, оберегают чистоту русского языка. Как и раньше, по уровню квалификации, эрудиции, широте кругозора опытный, советской закалки российский дипломат не только не уступает, но часто и превосходит партнеров с Запада и Востока.
Мировая конкурентоспособность российской дипломатии - результат длительных, кропотливых и комплексных усилий по обустройству министерского хозяйства, первоначальный импульс которым был дан перестроечными новшествами. За последние 20 лет характер мидовской работы во многом видоизменился, а ее объем разросся в десятки, а то и в сотни раз. Сегодняшние кипы ежедневно выдаваемых на-гора документов, многостраничные сборники публичных выступлений, толчея делегационных обменов, консульская опека миллионов российских граждан за рубежом - лишь малая толика дипломатической продукции из той ее части, которая видна невооруженным глазом. Обрабатывать всю эту махину дел приходится практически одним и тем же численным составом в несколько тысяч человек. А разгулявшийся внешнеполитический паводок замедляться не намерен, и другого не дано - зарываться в окопы самоизоляции в нынешние времена глобализирующегося мира было бы абсолютно гиблой перспективой. Поэтому в условиях наращивания российского присутствия на международной арене у коллектива МИД нет иного выбора, кроме как действовать путем максимального напряжения и постоянной перегруппировки сил и ресурсов.
Одним из направлений, которым в последние годы уделялось повышенное внимание, были структурные преобразования. Ставилась задача создать такую систему управления, которая бы сочетала преемственность и обновление, гибко реагировала на основные тенденции мирового развития, не оставляя беспризорным ни один из новых значимых сюжетов международной повестки дня, но одновременно устраняла дублирование и распыленность. На этих принципах осуществлялась плавная перепланировка мидовской административной карты, причем конечные решения принимались после тщательной проработки и едва ли не взвешивались на аптекарских весах. Сейчас, например, каждый знает, что первым в списке приоритетов нашей внешней политики является СНГ. Между тем до прихода Е.М.Примакова эта сфера в МИД оставалась фактически бесхозной. В процессе переналадки работы на СНГ тогдашний первый заместитель министра Б.Н.Пастухов предложил образовать три территориальных департамента. Шли жаркие споры: не жирно ли, мол, объединять под одной крышей всего-то по три-пять стран? Но куратор СНГ, мечтавший о переименовании МИД России в "Министерство иностранных дел и по делам Содружества", переубедил сомневавшихся и оказался прав: упомянутая тройка - ныне в числе самых загруженных и боевитых подразделений.
Ход реформы иногда пробуксовывал. Какие-то элементы новой конфигурации испытание практикой не выдержали, но в целом она доказала свою жизненность. В итоге действующая схема центрального аппарата в немалой части базируется на чертежах перестройки, творчески дополненных и заново отредактированных веяниями времени. Новые формы и содержание обрела работа практически всех департаментов. Сегодня даже нелепо представить, что в министерстве когда-то не было полноценных центров, профессионально занимающихся разоружением, правами человека, общеевропейскими или общеазиатскими делами, равно как и многими другими функциональными проблемами. Терроризм, оргпреступность, наркоторговля - это поле деятельности уже не только спецслужб, но и предмет постоянного наблюдения и координации со стороны департамента по вопросам новых вызовов и угроз. Недавно взялись за работу с соотечественниками за рубежом, и образованный с этой целью департамент сразу же проявил творческий запал и смекалистость, весьма полезные на столь важном и чувствительном участке. При всем безбрежном потоке политической хроники дня дипслужба успевает наводить бинокль на самую широкую гамму вопросов, за которые чувствует себя прямо или косвенно ответственной: от глобальных проблем мирового развития, таких как безопасность, экономика и финансы, энергетика, изменения климата, межцивилизационные отношения, миграция и демография, до положения русского языка за границей и оказания содействия спортивным и туристическим связям.
В "штормах" общефедеральной административной реформы определенные потери понесло и внешнеполитическое ведомство. Некоторые огрехи со временем удалось выправить. Другие, как, например, упразднение Департамента культуры, остро необходимого в целях координации внешней культурной политики, еще предстоит скорректировать. Да жизнь наверняка подскажет потребность и в иных нововведениях. Так что дальнейшая оркестровка аппарата, его тонкая поднастройка, очевидно, продолжится.
За два десятилетия разительно поменялись условия жизнедеятельности и загранучреждений МИД России. Что вполне логично: центральный и зарубежный аппараты министерства - сообщающиеся сосуды, две половинки единого целостного организма, которые поровну делят успехи и неудачи. Поэтому обновление работы центра не могло не сказаться на трудовом тонусе коллег "на передовой". Их проблемы аналогичны московским: фронт работ "в поле" резко увеличился. Выражаясь образно, "шесть соток" советской поры раздвинулись до территории во много гектаров, а возделывать весь этот хлопотный массив вынуждены одни и те же руки - штаты диппредставительств остались, как правило, неизменными, а то и подсократились. Ситуация осложнялась тем, что появление на мировой карте новых государств потребовало изменений в географии дипломатического и консульского присутствия России за рубежом. Но формировать новые загранточки надо было не выходя за предельную численность персонала. Пришлось по примеру центрального аппарата прибегнуть к опробованному методу - перераспределению и концентрации сил на приоритетных направлениях. Ради открытия новых закрывались менее значимые объекты, в результате чего достаточно скромное по мировым меркам штатное "одеяло" перетягивалось то на один, то на другой край.
Российские посольства, постпредства, генконсульства - визитная карточка нашей страны за рубежом, и КПД их работы непосредственно отражается в рейтинге престижа России в государствах пребывания. Большинство наших представительств с достоинством демонстрируют отечественный триколор, завоевав в ряде столиц статус влиятельных и уважаемых центров притяжения местной общественной элиты. Получить приглашение на прием в посольство России считается большой честью. Представление о нем, как о неприступной крепости за частоколом с колючей проволокой, ушло в безвозвратное прошлое. Но посольские будни - это не столько светские рауты, сколько неприметный, напряженный и, бывает, от зари до зари труд интеллектуального и даже физического свойства. Прозаика бытия типичного российского посольства давно не укладывается в рамки высокой классики жанра, не ограничивается вращением по кругу компетенции, очерченном Венской конвенцией о дипломатических сношениях. Как правило, это круглосуточная работа в режиме многофункционального организма самого широкого профиля, предполагающая владение даже теми дисциплинами, которые не преподаются на курсах по дипслужбе. Приходится зачастую брать на себя роль турбюро, концертного агентства, транспортной конторы, отделения милиции, адвокатской канцелярии, собеса, роно и прочих сопутствующих служб.
В последнее десятилетие качество жизни загранучреждений в общем и целом улучшилось. В большинстве точек стали заметно комфортнее условия труда и быта. С прибавкой к жалованью нет надобности ностальгировать по сухарям и тушенке, атрибутам загранобстановки ушедшей эпохи. Зато за время командировки теперь не накопишь не то что на квартиру, не хватит и на санузел. Есть немало и иных мест, где поджимает: от все еще сохраняющих силу уложений "домостроя" прошлого века до изобретений уже наших дней. Забавно, например, что сотрудники загранучреждений, отправляющиеся с домашним скарбом на многолетнее жительство за рубеж и возвращающиеся оттуда, при пересечении родной границы приравниваются к коммерсантам-челнокам, и разубедить коллег из таможни в том, что между этими категориями существует некоторая разница, пока почему-то никак не удается.
Впрочем, беспокоят прежде всего не эти мелкие, хотя и немаловажные для самоощущения завихрения. Вырисовывается очевидное несоответствие между линией на расширение и углубление общения с внешним миром и установкой на ограничение численности загранаппарата. Исполнять множество политико-дипломатических, консульских и административно-хозяйственных функций фактически горсткой сотрудников (оперативный персонал большинства загранучреждений не превышает пять-десять человек) становится все накладнее. Почему даже в странах СНГ штаты наших посольств существенно слабее, чем у американских коллег? Разве у нас там меньшие интересы? Между тем возникают новые проблемы. В условиях террористических угроз необходимо, к примеру, решительно укреплять сферу безопасности загранучреждений, да и другие участки их жизнеобеспечения. В особой степени это касается консульской работы, объем которой уже буквально зашкаливает. Эти и другие факторы обосновывают потребность в наращивании штатных расписаний. Наверное, можно и нужно двигаться проторенной тропой "оптимизации", гибкого перелива ресурсов в соответствии с объективными оценками загруженности каждого из загранучреждений. Но на перспективу одним таким методом расшить узкие места нельзя. Было бы иллюзией полагать, что в нынешнем количественном составе загранаппарат в состоянии успешно, без потерь в качестве, одолеть все новые вершины, обозначающиеся на высокогорных внешнеполитических трассах Российского государства.
В нашей статье говорилось о широком спектре задач, впервые поставленных перед дипслужбой перестройкой. Среди них особое место занимало требование повернуться лицом к экономической проблематике. В ряде посольств были даже учреждены - впоследствии ликвидированные - должности посланников по экономическим вопросам. С тех пор многое круто изменилось. Обеспечение смычки политики и экономики сегодня - одна из главных целей работы министерства и его загранучреждений. В свою очередь, "капитаны" российского предпринимательства, еще недавно предпочитавшие "на всякий случай" не засвечиваться в посольствах, начинают, кажется, распознавать в их лице подлинных партнеров и союзников. Так что в стремительном увеличении объемов торгово-экономического, энергетического, инвестиционного сотрудничества имеется солидная доля заслуг и нашей дипломатии. Правда, резервов также хватает. Как тогда, так и сейчас невелика подмога со стороны торгпредств, ряд которых продолжает "гулять сами по себе". Вот загадка: меняется формат их деятельности, а проблема как ни в чем не бывало кочует сквозь годы и расстояния. Да и взаимодействие с бизнес-структурами могло бы быть более продуктивным, если бы последние в повседневном режиме, а не в случае возгораний и других ЧП стремились заручиться дипломатическим сопровождением собственных проектов.
Устоявшейся нормой стала и дипломатия публичная. Созданный в перестроечные времена пресс-центр МИД - давно не экзотика, как и примелькавшееся на телеэкранах лицо официального представителя министерства. Тысячи пользователей Интернета ежедневно заходят на объемный сайт МИД России, где размещена разносторонняя информация о его деятельности. Если издавать тексты выступлений руководителей министерства, каждый год получалось бы многотомное собрание сочинений, раскрывающее панорамное полотно мировой жизни глазами и устами нашей дипломатии. Такого размаха информационной активности не было никогда. В аналогичном ключе работают и многие загранучреждения. Не стыдно, как в прошлом, за весьма грамотные комментарии в СМИ пресс-атташе ряда посольств. И везде - пресс-конференции, интервью, пресс-релизы… Новые информационные технологии прочно вошли в арсенал дипслужб всего мира, и отрадно, что мы стараемся ни в чем не уступать зарубежным коллегам.
Тем не менее, даже несмотря на все эти усилия, по-прежнему раздаются упреки в дефиците внешнеполитической информации. В таких случаях первый совет - чаще заглядывать на мидовский портал и более внимательно вчитываться в его интеллектуальную продукцию. Но с некоторыми пожеланиями, наверное, вправе согласиться. Ежедневные брифинги, более системная и оперативная актуализация "книги жизни" на мидовском сайте - в наших силах. Хорошо бы заняться издательской деятельностью, на стеллажах в предбаннике высотки разместить, как у партнеров за рубежом, десятки брошюр, в том числе на иноязыках, с изложением российских подходов.
Однако все это мелочи в сравнении с центральной задачей: крайне необходима "многоэтажная и многоподъездная" работа по формированию позитивного восприятия России за рубежом, о чем много говорится, но делается несравненно меньше. Государственная реклама - общемировая практика. Все наши большие и малые конкуренты и партнеры расходуют на эти цели солидные средства. В бюджетах иностранных мидов статья на информационно-культурное сопровождение занимает львиную долю. А мы даже в последние годы относительного благоденствия не смогли создать за рубежом ни одного настоящего культурного центра. Можно ли всерьез говорить о борьбе за умонастроения, если наши посольства не располагают элементарными информативными материалами по России с целью их распространения в заинтересованных кругах? Порой не в силах исполнить простые просьбы - подарить российский флажок, карту, портрет президента, альбом с видами Москвы, календарь или иной незамысловатый сувенир с российской государственной символикой. Так что при всех очевидных успехах пространство для совершенствования информационных процессов еще достаточно обширно. И понятно, что силами одного МИД с этой задачей не справиться.
Работа с общественностью имеет еще одно измерение. В нашей публикации предсказывалась будущая "народная приемка" внешней политики. Сейчас общественная дипломатия - будничная реальность. В рамках генерального курса государства на расширение диалога с гражданским обществом поддерживаются разветвленные контакты с сотнями неправительственных организаций различного профиля. МИД заинтересован в том, чтобы неправительственные организации активно включались во внешнеполитический процесс, органично дополняли межгосударственные связи. Образована постоянно действующая комиссия по связям с Русской православной церковью, развивается сотрудничество и с другими конфессиями. Настоящий прорыв - по линии взаимодействия с российскими регионами. Выстроена отлаженная система оказания содействия в углублении их связей с внешним миром, которая в годы перестройки еще и не проектировалась. Региональные аспекты внешней политики регулярно рассматриваются на заседаниях образованных при министерстве консультативного совета субъектов России и совета их руководителей.
Признаюсь, особое удовольствие доставляет цитата из нашей статьи, касающаяся связей с парламентом. В условиях полного отсутствия этих связей авторы прогнозировали времена, когда работа МИД станет "предметом скрупулезного рассмотрения в парламентских органах нашей страны". "Запросы народных депутатов и ответы на них ответственных сотрудников МИД, заслушивание кандидатов на должности послов… сделают дипломатическую службу еще более открытой и доступной, повысят ее акции у народа". И вот, оказалось, как в воду глядели. Все это и многое другое - в наши дни обычная практика. Федеральное Собрание - один из главных работодателей, инспекторов и партнеров российской дипломатии.
В МИД и его загранучреждения приходят увесистые пачки писем: внешнеполитическая тематика, похоже, вновь начинает интересовать наших сограждан. Настоящий вал обращений - после прямых эфиров президента. В них много вопросов, предложений, замечаний. Но прежде всего - слова одобрения нашего курса в международных делах, благодарность за помощь. Не обходится, правда, и без жалоб, критики, порой жесткой. Каждое письмо обстоятельно рассматривается. МИД перестал слыть заповедной зоной, в которую чужакам вход воспрещен, и потому признателен за любую конструктивную подсказку. Ощущать за спиной твердую поддержку государства и народа, опираться на широкое общественное согласие по ключевым вопросам внешней политики - важнейшая предпосылка успешной работы.
20 лет назад авторы статьи впервые подняли вопрос о необходимости разработки закона о дипломатической службе. В собственном ведомстве эта инициатива тогда была воспринята в штыки, о чем недвусмысленно высказался один из заместителей министра. С тех пор идея крепко овладела мидовскими массами. В середине 1990-х соответствующий законопроект был готов и даже получил одобрение в профильных комитетах Госдумы и Совета Федерации. Однако обстоятельства затруднили его официальное внесение на рассмотрение. Впоследствии, к сожалению, ситуация еще более усложнилась. За пределами Смоленки начала превалировать точка зрения, согласно которой дипломатия - не более, чем один из видов государственной службы, не требующий отдельного законодательного оформления. Особенности мидовского механизма и факты наличия таких законов во множестве других государств во внимание приняты не были - не надо, мол, слепо копировать, у российских - собственная гордость. Однако не оставляет надежда, что последнее слово в этой интригующей истории еще не сказано и что нынешнее поколение российской дипломатии все-таки будет жить под сенью долгожданного закона - навигатора и регулятора нашей весьма специфической отрасли государственного управления.
Вспоминая минувшее, было бы непростительно не затронуть еще один ключевой аспект дипработы. В перестроечных откровениях часто выражалась неудовлетворенность положением дел с аналитикой. В нашей статье также упоминалось о ворохах бесцветных, скучных сообщений, перегоняемых из загранучреждений в Москву, о стремлении посольств оградиться ролью почтальонов - пересказчиков вчерашних лент телеграфных агентств. Впрочем, тому были свои оправдания. Все знали, что в центре ожидали рассказов о всемирных рукоплесканиях "титанической" деятельности руководителей СССР. Поэтому искушенным в хитросплетениях послам приходилось, наступая на горло собственной песне, если не заведомо искажать, то приглаживать реальную картину, доводить до килограммового состояния граммы позитива. Таков был дух времени, а в открытом диссидентстве советская дипслужба замечена не была. Но и в тех условиях переживавшие за судьбу родины главы дипмиссий пытались хотя бы и эзоповым языком донести до центра правду, представить дельные, но, к сожалению, как оказывалось, маловостребованные рекомендации.
В настоящее время информационно-аналитическая работа имеет совершенно иную природу. Чтобы с филигранной точностью вычерчивать графики и маршруты движения по изгибистым внешнеполитическим магистралям, требуется достоверная информация, исключающая краски пастельных тонов и предполагающая широкий, незаболоченный идеологической трясиной взгляд на окружающий мир. Именно в таком ракурсе, в режиме повседневных мозговых штурмов и мыслительных атак, строится работа сегодняшней творческой мастерской министерства. В ее поле зрения - обстоятельный анализ не только текущих дел, но и проблем завтрашнего дня, выявление и прогнозирование ключевых тенденций новой исторической эпохи, предметное изучение их последствий для международного положения России в сопоставлении желаний и возможностей. Реальная жизнь, конечно, могущественнее самых глубоких и дальнозорких доктрин и концепций, и дипломатические будни состоят не только из одних побед и свершений. Тем не менее в общемировой дискуссии о путях становления нового миропорядка российская дипломатия последовательно выдвигается на позиции интеллектуального лидерства, как бы ни утверждали иное наши недоброжелатели.
Еще одно новое качество мидовской аналитики - открытость и доступность. 20 лет назад было затруднительно даже вообразить, что концептуальные документы из-под дипломатического пера могут стать предметом широкого общественного обсуждения. Теперь это в порядке вещей. По поручению президента подготовлен Обзор внешней политики Российской Федерации, в котором наряду с оценками важнейших фрагментов мировой политики изложены рекомендации относительно дальнейших действий. Публикация обзора и сопутствующих материалов вызвала оживленный и заинтересованный резонанс в России и за рубежом, стала еще одним свидетельством прозрачности и предсказуемости нашей внешней политики.
Совершенствование аналитического процесса напрямую связано с расширением взаимодействия министерства с российским научно-экспертным сообществом, включающим академические институты и политологические центры. Задача свести под одну крышу теорию и практику была сформулирована еще в 1988 году, но только в последние годы на этой стезе забрезжил видимый прогресс. По инициативе и при непосредственном участии министра тандем науки и дипломатии начал обретать конкретные очертания. Свидетельство тому - периодические заседания Научного совета, устоявшаяся практика проведения "круглых столов", выполнения заказов на научные разработки. В МИД покончено с гипертрофированной секретностью и ревнивым отношением к мнению со стороны. В свою очередь, коллеги-ученые в состоянии предложить свое видение мирового развития, осуществить объективную научную экспертизу практических проблем. Что примечательно: даже наши оппоненты в политологических кругах, не во всем разделяющие официальную российскую позицию, охотно участвуют в откровенных дискуссиях. Такая "сверка часов" взаимополезна, поскольку позволяет теоретикам и практикам вырабатывать подходы, в максимальной степени отвечающие национальным интересам.
Эффективность и производительность любого, в том числе дипломатического, труда находятся в прямо пропорциональной зависимости от кадровой политики. Неслучайно значительная часть нашей статьи была посвящена положению дел в этой области. Констатируя языком перестройки "крупные отступления от ленинских норм подбора, расстановки и воспитания кадров", мы обращали внимание на беспринципность и келейность кадровых решений, протекционизм, принижение требовательности, злоупотребления служебным положением и другие явления, не украшавшие нашу службу.
Для выправления ситуации уже в те времена был принят ряд серьезных мер. А в последующие годы сделано, бесспорно, еще больше. Уже нет ставшего в советские времена притчей во языцех кадрового застоя. В рамках естественной циркуляции на заслуженный отдых ежегодно уходят все те, кто достиг пенсионного возраста. На их место заступают новобранцы-выпускники и, что важно, выпускницы российских вузов. Гендерное равенство - непреложный закон, хотя применительно к специфике дипслужбы не во всем бесспорный. Так что российская дипломатия постепенно обретает женское лицо, не за горами феминизация и верхнего эшелона. Главный критерий продвижения по служебной лестнице - деловые качества. Способная, инициативная молодежь не ходит, как в прошлом, долгие годы в подмастерьях. Шансы завершить карьеру в высших должностных категориях, с генеральскими погонами посланника или посла сегодня куда выше, чем раньше. Неуклонно выдерживается курс на периодическое обновление командирского состава. В перестройку нагнетались эмоции вокруг практики направления главами дипмиссий партийных деятелей, скомпрометировавших себя на прежней работе. Отдельные политические назначения имеют место и сейчас, но былой аллергии они, как правило, не вызывают. Важно, чтобы такие решения логично вписывались в контекст внешней политики, способствовали эффективности дипработы.
Таким образом, в кадровых делах в общем и целом произошло много нового и позитивного. В то же время не покидает ощущение, что эта сфера больше других нуждается в дальнейших преобразованиях. За 20 лет так и не удалось сформировать систему перспективного планирования. Возвращение из загранкомандировки по-прежнему чаще всего сопряжено с головной болью о трудоустройстве в центральном аппарате. Как и раньше, перевернута острием вниз кадровая пирамида: больно быстро рванул ввысь карьерный рост, в итоге полковников дипслужбы больше, чем лейтенантов. Остается не до конца отрегулированным один из самых чувствительных аспектов - служебная ротация. В настоящее время продолжает действовать рожденный в начале 1990-х годов конкурсный порядок выезда на загранработу: каждый вправе самостоятельно выбрать себе место службы согласно ежегодно оглашаемому списку вакансий. Вроде бы демократично, толково придумано? Как сказать… А если большинство хотят работать в Париже и Лондоне и не горят желанием очутиться в местах более отдаленных и менее удобных? А если выезд за границу вообще не входит в жизненные планы? Как тогда поддерживать равномерное, без пробок кадровое движение по всему периметру мидовского служебного круга? Проблема ротации хорошо знакома любой дипломатической службе. Ее решают по-разному. Но практически везде дипломат обязан, подобно военнослужащему, подчинить собственные интересы интересам общего дела. Такое правило составляло основу кадровых перемещений в советские времена. Применялось оно иногда с волюнтаристскими перехлестами, что правда то правда. Но нынешнее "торжество демократии" - другая крайность. Поэтому насущная задача - модифицировать конкурсную форму кадровых назначений, состыковав ее с потребностями службы и государства.
И все же главная проблема - в другом. "С милым рай и в шалаше, если милый - атташе" - с этого распространенного тогда выражения начинались наши перестроечные заметки. Незамысловатая фраза эта по-народному емко выражала высокий общественный рейтинг профессии дипломата. Получить распределение в МИД для выпускника МГИМО считалось верхом счастья. Отбирались, как правило, наиболее достойные, и вся действительно строгая, но крепко сбитая мидовская система десятилетиями шлифовала настоящих профессионалов-государственников. Люди были движимы не одной романтикой, не только редкой в те годы возможностью повидать страны и континенты, приличной в сравнении с московскими мерками зарплатой, но и - далеко не в последнюю очередь - чувством патриотизма, стремлением помочь родине утвердиться в мировом сообществе, как бы высокопарно ни звучали сегодня эти слова. Мидовская "проходная" давала путевку в большую жизнь, выводила в люди, и редко у кого из тех, кто прошел эту школу профессионального взросления, найдутся серьезные основания для утверждений в обратном.
В годы "демократического" погрома планка престижности дипломатического труда опустилась. Как и в других секторах государственной службы, резко ухудшилось материальное обеспечение. Что говорить о положении сотрудников центрального аппарата, если в загранучреждениях в те годы месяцами не выплачивалась зарплата. Совокупное следствие этого и других негативных процессов выразилось в массовом оттоке квалифицированного персонала. С тех пор текучка кадров, не известная в МИД СССР, стала постоянным спутником внутриминистерской жизни. С течением времени, правда, наметились серьезные улучшения. В последние годы, в частности, значительно выросло денежное содержание всех категорий сотрудников. Изменения к лучшему способствовали определенной стабилизации в кадровой области, минимизировали число желающих искать счастье "на стороне". Более того, обозначается обратная тенденция - кое-кого из бывших сослуживцев, решившихся на развод с дипслужбой, вновь тянет под ее крышу. Но правомерен ли будет вывод об окончательном преодолении кризисной ситуации?
В нашей статье 1989 года немало критических слов было обращено в адрес МГИМО - основного поставщика мидовских кадров. Сегодня наша альма-матер приобрела совершенно иной вид. Надо отдать должное ректору А.В.Торкунову, самому удачливому руководителю университета со дня его основания: во многом благодаря его личным, фантастически изобретательным усилиям статус МГИМО на верхних ступеньках лестницы популярности российских вузов еще более упрочился. Только в новых условиях это достижение мало работает на привлекательность дипслужбы. Не спешат "умники и умницы" связывать свою судьбу с дипломатией. Понять их можно - начальная зарплата выпускника в бизнес-структурах сопоставима с той, которая выплачивается мидовцам с 20-30-летним стажем, да и то не всем.
Справедливости ради надо признать, что выбрать дипломатическую стезю в последнее время вроде бы не прочь и краснодипломники. И все же в "прибавочную стоимость" дипслужбы это обнадеживающее явление пока не конвертировалось. Свежая кровь в мидовских жилах ощущается слабо. У многих новичков, к сожалению, не просматриваются качества, которые в прежние времена были присущи молодому дипломатическому племени: тяга к самосовершенствованию, приобретению знаний и опыта, здоровая амбициозность, стремление найти "точку опоры, чтобы перевернуть мир". Складывается впечатление, что часть новобранцев заинтересована прежде всего в графе послужного списка, удостоверяющей пребывание в МИД - эта строчка дорогого стоит при последующем трудоустройстве. Мало внимания молодежи уделяется и со стороны старших коллег - восстановить институт наставничества, обучения "на марше" достаточно затруднительно в стремительном течении будней, а существующая система повышения квалификации малоэффективна, излишне теоретизирована. В сочетании с еще одним неблагоприятным явлением - ветры 1990-х вымели из мидовских коридоров среднее звено дипсостава - проблема смены поколений возглавляет реестр животрепещущих кадровых дел.
Вопросы и вопросы, но одновременно - простор для работы Департамента кадров и всех других подразделений министерства. Хорошо известно, в каком напряженном ритме трудятся над решением задач по совершенствованию приема на дипслужбу коллеги на кадровом участке, сколь настойчиво работает с целью дальнейшего упорядочения дипломатического производства Генеральный секретариат, как велико стремление вырастить дипломатов нового поколения - стратегов, глобалистов, мастеров комплексных подходов. Никто не преисполнен иллюзией о скорых победах. Но может быть, стоило бы придать всему этому движению чуточку ускорения?
Может быть, пришло время и порешительнее отстаивать собственные интересы в органах российской власти, от позиции которых зависит удовлетворение наших насущных потребностей. Хорошо бы в этих целях переступить через врожденную дипломатическую скромность и воспитанность. Еще в советские времена эта фирменная деликатность и интеллигентность не позволила министерству обрасти социальными благами, которыми располагают родственные ведомства. В нынешних условиях "боевой и кипучей бучи" работать в лайковых перчатках тем более не с руки. Понятно нежелание поднимать градус диалога с мощным "волнорезом" мидовских инициатив - Минфином России, как и другими тяжеловесами. Но такой подход вряд ли приблизит развязку острых проблем ресурсного обеспечения не только самой дипслужбы, но и внешней политики в целом. Поэтому более последовательная, напористая и профессионально выверенная стратегия и тактика действий компетентных структур министерства, ответственных за эту сферу, была бы с благодарностью встречена дипломатическим коллективом.
Природная наша скромность сдерживает, на мой взгляд, и активность в деле формирования достойного общественного имиджа дипломатии. Мало кому в стране известен наш молодой профессиональный праздник. В спешке текущих дел нам, видимо, не хватает инициативности в работе с партнерами по журналистскому цеху, которые могли бы нарисовать объективный образ российского дипломата. Стоило бы чаще и шире рассказывать соотечественникам о своеобразном мире посольств с его достоинствами и недостатками, особой культурной средой, о дипломатической жизни во всех ее проявлениях. Неплохо бы приоткрыть для интересующихся двери нашего небольшого, но весьма симпатичного музея.
Сегодняшнее - в целом доброе, рабочее - самочувствие российской дипслужбы, весь тот позитив, о котором без преувеличений говорилось выше, в основном базируется на капитале старшего поколения советского образца. В нашей публикации двадцатилетней давности мы стремились предвосхитить "лицо советской дипломатии 2000 года". Благодаря совместному "эй, ухнем" высокую планку качества удержали. Теперь пора озаботиться лицом дипломатии 2020-2025 годов, то есть того периода, когда дипслужбу покинут последние могикане, заставшие еще МИД СССР. А впереди, в середине века, внешнеполитическому ведомству предстоит отметить свой 500-летний юбилей. Центральными фигурами этого грандиозного праздника станут те, кто еще даже не начал трудовую деятельность в МИД, а только проходит в стенах высотки студенческую стажировку. Кто-то улыбнется: эко хватил - дотянуть бы до понедельника. И будет прав, человеку свойственно жить прежде всего сегодняшним числом.
И все-таки дипломатия и ее носители обязаны иногда заглядывать в будущее. Будет ли эстафетная палочка поколений передана в надежные руки? Можно ли еще нынешними силами сформировать каркас модели инновационной дипломатии России, отвечающей запросам XXI века? Удастся ли нашей дипслужбе выработать статную атлетическую фигуру, чтобы уверенной походкой передвигаться по параллелям и меридианам мировой политики завтрашнего и послезавтрашнего дня? Хочется верить. Очень хотелось бы…
