ENGLISHВПЕЧАТЛЕНИЕ НЕ ОБМАНЫВАЕТ: в России в очередной раз "открывают Японию".
Предыдущее пришлось на середину 60-х - начало 70-х годов прошлого века. Кто в те времена не зачитывался "Веткой сакуры" Всеволода Овчинникова, не восхищался фильмами Акиры Куросавы, не пытался разгадать загадочную японскую душу, в полутонах и намеках проступавшую в романах Кобо Абэ и Кэндзабуро Оэ. Икебана, дзюдо, "Сони", "Мацусита" - эти слова быстро входили в повседневный лексикон, а из репродукторов, не уставая, разносилась задорная мелодия "У моря, у синего моря…"
Затем "японская лихорадка" снизила свой температурный градус. Но, как оказалось, лишь на время и для того, чтобы, накопив силенок, возвратиться в еще более "горячем обличии".
Ныне японские "тойоты", "ниссаны" и "хонды" вносят весомый вклад в пробки на московских дорогах, рацион повседневного питания среднего россиянина не мыслим без сырых морепродуктов. Детей не оторвать от телеэкрана, на котором доминируют японские мультики - анимэ. Книжные магазины не успевают выставлять творения Харуки Мураками, а один из самых популярных российских писателей известен не под своей истинной фамилией, а под псевдонимом Акунин, который в переводе с японского означает "нехороший человек". С рекламных щитов, пропагандируя передовую японскую телевизионную продукцию, на нас сурово глядит японский режиссер Такэси Китано, словно предостерегая - то-то еще будет.
Однако несмотря на японский бум, мы мало осведомлены о японской истории, политике, культуре. Зачастую нам невдомек, что Харуки Мураками и Такэси Китано в Японии слывут "не вполне японцами", то есть деятелями культуры, в значительной степени утратившими связь с ее традиционными японскими корнями. А с удовольствием поглощаемые более чем в 300 японских ресторанах столицы России суши (правильно - суси, так как в японском языке звук "ша" отсутствует) лишь отдаленно напоминают "первоисточник" - так сказать, исполняют обязанности японской национальной пищи.
О японских политических деятелях и говорить не приходится. Вряд ли найдется с десяток на тысячу тех, кто вспомнит фамилию главы японского правительства.
Оправдание найти, конечно, несложно. Японские премьер-министры чередуются с завидной частотой - один премьер сменить другого спешит, не дав повластвовать предшественнику всласть.
За мое семилетнее пребывание на посту посла России в Японии, начиная с осени 1996 года, сменилось четыре премьера. Я начинал при Рютаро Хасимото, его сменил Кэйдзо Обути, затем правительство возглавил Есиро Мори, после него премьером стал Дзюнъитиро Коидзуми. Уже после моего отъезда в кресле главы правительства побывал Синдзо Абэ, а ныне руководит работой кабинета министров Такэо Фукуда.
Если заняться простейшей математикой, то получится, что за 12 лет шесть японских политиков возглавляли правительство - в среднем каждый не более двух лет.
О министрах иностранных дел и говорить, вернее, и писать нечего - они сменяются чаще премьеров.
Вот и складывается впечатление о японских политических деятелях как о метеоритах политической жизни, как о политиках без яркой индивидуальности, как о "технических лидерах", задача которых - более или менее толково организовать работу японской бюрократии, которая и без того имеет положительную репутацию, отличаясь высоким профессионализмом и преданностью долгу.
Мне хочется развеять это заблуждение и показать "человеческое лицо" японских премьер-министров, с которыми довелось довольно близко соприкасаться по роду своей деятельности, а с некоторыми из них - находиться и в дружеских отношениях.
Рютаро Хасимото нередко упоминался российскими средствами массовой информации во времена президентства Б.Н.Ельцина, с которым у него установились близкие личные отношения. "Друг Рю" и "друг Борис", так они общались в разговорах между собой, любили встречаться в неофициальной обстановке. В ноябре 1997 года в Красноярске и в апреле 1998 года в Каване они провели две знаменитые "встречи без галстуков", продолжали переписываться и общаться и после того, как оба оставили высшие посты.
Хасимото был преданным другом. Узнав, что "друг Борис", отправляясь в Кавану, хотел бы полюбоваться цветением сакуры, он, как мне потом сам рассказывал, глубоко опечалился, ознакомившись с прогнозом погоды. К визиту российского президента сакура в Каване должна была отцвести. Но ведь друг познается именно в сложных ситуациях. Прибывшая на "встречу без галстуков" российская делегация была поражена обилием буйно цветущей сакуры. Японцы задержали начало цветения, обложив корни деревьев льдом. Более того, в помещении, где проходили переговоры, были поставлены кадки с сакурой во всей ее красе. Хасимото подарил Ельцину саженцы сакуры, которые, насколько мне известно, успешно прижились на его дачном участке.
Худощавый, невысокого роста, неизменно безупречно элегантно и модно одетый, улыбчивый Хасимото внешне производил впечатление мягкого, добродушного человека. Таким он мне и запомнился. Он легко располагал к себе, был прекрасным собеседником, всегда готовым к быстрой и острой реакции, в том числе сдобренной изрядной долей либо доброго юмора, либо язвительного сарказма - это уж в зависимости от ситуации или партнера.
Думаю, эти качества в немалой степени оттачивались благодаря его увлечению японским национальным спортом - фехтованием на бамбуковых мечах - кэндо. Хасимото не просто увлекался этим видом спорта, но добился в постижении его немалых успехов. Способствовал он и популяризации кэндо в России - проводил мастер-классы для российских спортсменов, приглашал их на тренировки в Японию. В кэндо важна не только быстрота реакции, но и точный расчет, продуманность стратегии боя, решительность действий после принятия решения.
Неслучайно за внешней мягкостью и спокойствием Хасимото как человека скрывался жесткий, расчетливый политик.
С начала 90-х годов прошлого столетия японская экономика переживала далеко не лучшие времена, японская модель экономического развития, позволившая стране за короткий исторический период выйти в мировые лидеры, явно давала сбой перед лицом вызовов, бросаемых процессами глобализации. Многие в Японии понимали необходимость реформирования устаревшей системы, но понятная боязнь перемен - как бы чего не вышло эдакого - сковывала действия японской политической элиты.
Хасимото не побоялся и выступил с планом радикальных реформ. Именно он стал инициатором новой японской политики на российском направлении, реализация которой способствовала в конце 1990-х годов невиданному в истории отношений между нашими странами бурному развитию связей практически во всех сферах.
Хасимото был человеком многих увлечений. Среди них нельзя не упомянуть фотографирование. Одну из своих прекрасных работ, фотографию старинного японского замка, он подарил Президенту В.В.Путину во время его официального визита в Японию в сентябре 2000 года.
В 1997 году посол Люксембурга в Японии Пьер Граменья и ваш покорный слуга решили выступить с инициативой проведения ежегодных фотовыставок иностранных послов и дипломатов, а также сотрудников Министерства иностранных дел Японии. Недолго поразмыслив, мы пришли к единому мнению: предложить Хасимото возглавить жюри такого конкурса. Он согласился и до своей скоропостижной кончины в 2006 году с ответственностью и удовольствием исполнял непростые обязанности главного судьи сотен фотографий, присылаемых на конкурсы. Его оценки всегда были точными, глубокими и, конечно же, проникнуты добрым юмором к фотографам-любителям.
В этой связи не могу не упомянуть об одном примечательном для меня эпизоде.
Оценка фотографий по условиям конкурса проводилась анонимно, то есть авторы фотографий председателю и членам жюри, среди которых были и профессиональные фотографы, не раскрывались.
На одном из конкурсов Хасимото в качестве лучшей выбрал фотографию, на которой сняты японские женщины в кимоно, сидящие на татами во время проведения чайной церемонии. Описывать фотографию дело неблагодарное, но особенность того снимка состояла в том, что видны были только спины участниц чаепития.
Когда выяснилось, что авторство фотографии принадлежит мне, Хасимото начал подшучивать надо мной. Едва мы оказывались где-то вместе - на встречах с российскими делегациями, на японских приемах, - он, шутливо, представляя меня, неизменно говаривал: "Перед вами посол России, который предпочитает снимать японских женщин сзади". "Но ведь вам это нравится, господин премьер-министр", - парировал я такой "выпад" в свой адрес.
А фотография, о которой шла речь, стала популярной, ее охотно печатали японские журналы, в том числе специализирующиеся на фотоискусстве.
Вспоминается и такая история. В январе 1997 года в штормовую погоду в Японском море российский танкер, разломившись, затонул, а вылившаяся из него нефть обильным слоем покрыла немалую часть японского побережья. Думаю, нет особого смысла описывать, сколь остро негативной была реакция японской общественности на этот инцидент, тем более что судовладелец не соизволил извиниться за произошедшее, а российские власти долгое время отмалчивались. Между тем страсти накалялись, особенно среди жителей загрязненных районов, которые, подсчитав убытки от неизбежного сокращения промысла рыбопродуктов и срыва курортного сезона, приходили во все большее возбуждение.
С целью принести извинения, выразить сочувствие я решил отправиться в районы загрязнения. Поездка была нелегкой. Приходилось разговаривать с враждебно настроенной толпой местных жителей, выслушивать острые речи региональных властей, отвечать на каверзные вопросы журналистов, с помощью японской охраны ускользать от демонстраций националистических и ультраправых группировок.
Вместе с тем поездка, а ее широко освещали японские СМИ, дала свои результаты - градус антироссийских настроений начал понижаться. Напротив, стало высказываться недовольство поведением японских центральных властей. "Посол России - писали газеты, - выезжал на место экологической трагедии, а ни премьер-министр, ни кто-то из министров его кабинета не удосужился ознакомиться с картиной бедствия".
Вскоре после этих событий Японию посетил министр иностранных дел России Е.М.Примаков, и в ходе беседы с ним в моем присутствии Хасимото в характерном для него стиле, с хитрецой сказал: "Вы направили в Японию сильного посла. Я его побаиваюсь. Он меня обыгрывает".
После встречи с японским премьером Евгений Максимович поинтересовался у меня: "А что имел в виду Хасимото, характеризуя вас как опасную личность?"
Пришлось рассказать историю, связанную с российским танкером.
Хасимото, к сожалению, не удалось раскрутить задуманные экономические реформы до "точки невозврата". Как это и можно было предвидеть, уже первые шаги встретили сопротивление сторонников "традиционной модели" и недовольство определенных слоев населения, чьи интересы начали ущемляться. В результате на июльских выборах 1998 года правящая Либерально-демократическая партия (ЛДП) выступила неудачно. Хасимото, взяв ответственность за поражение на себя, ушел в отставку.
Впоследствии, когда мы с ним разговаривали на эту тему, было видно, насколько глубоко он переживает то, что его не поняли, не поддержали.
Новым премьер-министром был избран Кэйдзо Обути, занимавший в кабинете Хасимото пост министра иностранных дел. В этом качестве в феврале 1998 года он посетил Москву и был принят в Кремле Президентом Б.Н.Ельциным. С этой встречи и начнем.
В ходе беседы речь зашла о "встречах без галстуков" между лидерами двух стран. Охарактеризовав "встречу без галстуков" в Красноярске как весьма успешную и по атмосфере, и по результативности, Ельцин предложил Обути и присутствовавшему на беседе Примакову провести такую же встречу и между министрами иностранных дел. Министры, естественно, согласились.
- Раз так, - сказал Ельцин, - давайте начнем прямо сейчас. Снимите галстуки и обменяйтесь ими.
Обути с готовностью начал развязывать узел своего галстука. Примаков же явно не спешил. Было заметно, что ему не очень-то импонировала идея обмена.
Присмотревшись к галстукам Обути и Примакова, я понял причину такой реакции российского министра.
Дело в том, что Обути, родившийся в Год быка, или коровы, коллекционировал предметы с изображением этого животного. На его галстуке стройными рядами было изображено прямо-таки целое стадо коров.
Галстук Примакова был из другой, высшей категории - модный, одной из известнейших фирм. Обмен предстоял явно не эквивалентный. Но что поделаешь?! Предложение главы государства надо выполнять. Получив от Примакова галстук, Обути сразу же его надел.
"Вам, господин министр, - сказал Евгений Максимович, - очень идет мой галстук".
Обути имел репутацию опытного политического деятеля, но, когда был избран премьер-министром, то первоначально в японских СМИ его характеризовали как весьма сдержанного, даже сухого человека, без собственных ярких идей. В связи с этим за ним закрепили достаточно обидное прозвище "холодная пицца", которое получило распространение и в иностранной прессе.
Однако весьма быстро стало очевидно: Обути - живой, общительный, энергичный, доброжелательный человек, с отменным чувством юмора. Реагируя на "холодную пиццу", он, лукаво улыбаясь, говорил: "Пиццу можно разогреть в микроволновке".
С Обути связано мое бесплатное путешествие из Москвы в Токио.
Официальный визит японского премьер-министра в ноябре 1998 года в Россию завершался его вылетом на специальном самолете главы японского правительства "Боинг-747" поздно вечером. Мне было чрезвычайно важно прибыть в японскую столицу на следующий день, так как требовалось участие в ряде важных мероприятий, но рейсовый самолет "Аэрофлота" в Токио отправлялся до проводов японской делегации, в которых мне надлежало участвовать.
Набравшись смелости, я обратился с просьбой к Обути совершить полет на его самолете. Это обращение вызвало довольно продолжительное рассмотрение. Как мне впоследствии объяснили японские дипломаты, до этого ни разу никто из иностранных послов, не говоря уже вообще об иностранцах, не перевозился японским "бортом номер один". Японские дипломаты даже выясняли, а были ли аналогичные случаи при полетах руководителей других стран, в том числе на борту американского самолета "Air Force One". Получалось, что не было. Однако в конечном итоге ответ на мою просьбу был положительным, за что я глубоко благодарен премьер-министру Обути. До сих пор храню специально выписанный на мое имя посадочный талон на самолет главы японского правительства.
Обути относился к политикам, которых принято характеризовать как трудоголиков. Создавалось впечатление, что слово "отдых" для него не существовало. Не исключено, что именно интенсивность графика его деятельности, перенапряжение сил явились причиной заболевания, приведшего к трагическому концу весной 2000 года.
Поздно вечером одного из мартовских дней Обути почувствовал недомогание. В резиденции премьера, как это было принято, нахождение какого-либо медицинского персонала не предусматривалось. Поэтому в близлежащую больницу премьера отвезли его супруга и помощник. Дежурные врачи установили диагноз - микроинсульт. В Японии это довольно распространенное заболевание - трудоголиков хватает, - и разработаны эффективные методики лечения этого заболевания. Однако врачи госпиталя, в который доставили премьера, впервые видели Обути в качестве пациента и не знали особенностей его организма. Был выбран неправильный курс лечения, в результате чего состояние здоровья Обути резко ухудшилось, а затем и вовсе стало критическим.
После кончины Обути было принято решение иметь в резиденции премьер-министра дежурных врачей, а при заграничных поездках главы правительства обеспечивать его сопровождение медицинским персоналом.
Обути на посту премьер-министра сменил Есиро Мори.
Профессиональная деятельность дипломата нередко преподносит сюрпризы.
В 1971 году, будучи молодым сотрудником посольства СССР в Японии, я был направлен в командировку в префектуру Исикава для участия в новогоднем празднике елки, организованном местным отделением Общества японо-советской дружбы. Праздник проводился в таком виде, как это принято в нашей стране, - с украшенной игрушками елкой, веселым представлением, песнями и танцами детей. Главным инициатором проведения праздника был Сигэки Мори - мэр города Нэагари, активный участник движения за дружбу с нашей страной.
Через 25 лет, уже в ранге посла, я познакомился с его сыном Есиро Мори. Мы стали добрыми друзьями. Часто встречались, в том числе в неформальной обстановке, нередко в маленьком, уютном ресторанчике, хозяин которого доброжелательный, веселый человек готовил отменные сасими и суси. Наши отношения продолжаются и по сей день.
Сопровождая императора Японии во время его официального визита в Норвегию в 2005 году, Мори нашел "окошко" в плотном графике мероприятий и навестил меня в моей резиденции посла России в Осло. Нам было что вспомнить, и темы для разговора искать не пришлось.
У Есиро Мори сложились теплые, проникнутые взаимной симпатией отношения с Президентом В.В.Путиным. Даже по бесстрастным официальным фотографиям видно, как приятно им общаться друг с другом.
В марте 2001 года в Иркутске проходила последняя официальная встреча Путина и Мори. Тогда российский президент и японский премьер-министр посетили расположенный недалеко от Иркутска город Шелехов, где находится могила с частью праха отца Есиро Мори. В своем завещании Сигэки Мори хотел, чтобы часть его праха покоилась именно в этом городе - побратиме города Нэагари.
Мори, так же как и Обути, продолжал курс Хасимото на радикальное улучшение отношений между Японией и Россией. Он и сейчас в японской политической элите является центральной фигурой, "отвечающей за российское направление". Ни одно сколь значимое событие в японо-российских отношениях не обходится без его участия. Будь то гастроли театра Кабуки или пуск сборочного конвейера автомобилей "тойота" под Санкт-Петербургом. Мори награжден орденом Дружбы народов, избран почетным доктором МГИМО, где учреждена его именная стипендия для студентов, наиболее отличившихся в изучении японского языка.
Мори обладает удивительной способностью располагать к себе всех, кто с ним общается. Его невозможно застать в плохом настроении.
В молодости, будучи студентом одного из самых престижных университетов Японии "Васэда", он был заядлым регбистом, сейчас патронирует развитие этого спорта среди японской молодежи.
До занятия политикой успел поработать журналистом. Хотя следует признать, что именно с японскими журналистами в бытность премьером его отношения не сложились. Это стало одной из причин падения популярности Мори как главы правительства и ухода в отставку в апреле 2001 года.
На очередных выборах главы правительства, которые проводились в рамках правящей партии, победил Дзюнъитиро Коидзуми, ставший одним из самых неординарных премьеров за весь послевоенный период.
В отличие от своих предшественников, ориентировавшихся в основном на настроения ведущих деятелей ЛДП, Коидзуми апеллировал непосредственно к избирателям. И добился в этом немалых успехов. Прекрасный оратор, умелый коммуникатор (в чем-то схожий по манере поведения с американским Президентом Рональдом Рейганом), он пользовался, особенно в начальный период своего правления, значительной популярностью среди, как принято говорить, простых японцев.
Они буквально прилипали к телевизорам, когда транслировались его зажигательные речи в парламенте с обещаниями покончить с суперконсервативными порядками в правящей партии, радикально реформировать забюрократизированную систему принятия решений, оздоровить экономику.
На все лады обсуждался его необычный для японского политика внешний вид, прежде всего огромная пышная копна волос на голове, которую сравнивали с львиной гривой. Чем не образ - политик-лев круто берется за дело?! В стране началась "лихорадка Коидзуми". Бойко продавались майки, футболки, кепки, брелки с его изображением.
Следует отметить, что немалую роль в победе Коидзуми за кресло премьера сыграла поддержка Макико Танака - дочери влиятельного в 1960-1970-х годах ХХ столетия политика Какуэя Танаки, одно время возглавлявшего правительство. Танака умела показать себя близкой к людям из глубинки, то есть к простым, неиспорченным нравами больших городов "истинным японцам". В ораторском искусстве она не уступала Коидзуми, а в критическом настрое по отношению к политикам "со старым мышлением" и превосходила его.
В благодарность за поддержку Коидзуми, формируя свое правительство, предоставил Танака пост министра иностранных дел. Новая глава внешнеполитического ведомства круто взялась за дело. Практически вся деятельность дипломатов была охарактеризована "как провальная", массово и щедро начали раздаваться порицания, наказания и т.д.
Сотрудники министерства, привыкшие считать себя элитой государственной службы и не ожидавшие подобного обращения, прибегли к ответным ударам, давая в СМИ утечку информации о непрофессионализме, ошибках нового министра. В конечном итоге победа досталась дипломатам, через год они уже работали под руководством другого министра.
Но рассказ в данном случае не об этом. Первоначально схватка в дипломатическом ведомстве никоим образом не отражалась на популярности Танака, которая продолжала внедрять новые порядки в министерстве. В частности, министр не принимала послов иностранных государств.
Но вот мне одному из первых среди моих коллег-послов удалось встретиться с Танака. Произошло это в связи с возникшей летом 2001 года рыболовной проблемой в районе Южных Курил. Госкомрыболовство России предоставило рыбакам Республики Корея право на ведение промысла сайры в районе, на который Япония предъявляет территориальные претензии. Последовали демарши японской стороны отменить договоренность с Сеулом, а также обращения к южнокорейцам не направлять свои суда на промысел, дабы не "укреплять позиции России по территориальной проблеме". Активно нагнетали грозовую атмосферу японские СМИ.
В разгар "рыболовных страстей" я и был приглашен в Министерство иностранных дел на встречу с министром.
Я, конечно, понимал, о чем пойдет речь, предвидел, что разговор с японской стороны будет жестким. Мои предположения оправдались, когда, войдя в комнату для переговоров, я увидел толпу японских журналистов, экипированных передовой фото- и кинотехникой. Беседа началась в их присутствии.
Я говорил по-японски и начал с того, что поздравил Танака с назначением на пост министра и выразил надежду на то, что под ее руководством будут решены многие вопросы в российско-японских отношениях.
Отметив далее, что тема происходящей встречи не из приятных - проблема рыболовства в районе Южных Курил, - тем не менее сказал, что она будет для меня памятной. Уверен, подчеркнул я, что многие послы будут мне завидовать, поскольку первым среди них я беседую со столь популярным японским политиком.
В качестве доказательства популярности министра я достал из кармана и показал Танака купленный мной в одном из японских магазинов брелок для ключей, к которому была прикреплена фигурка женщины, изображавшая Танака. Брелок был умело сделан, лицо фигурки имело большое сходство с оригиналом.
Министр заинтересовалась брелком, попросила передать его ей, чтобы повнимательнее рассмотреть. Когда это произошло, все кино- и фотокамеры нацелились на этот кадр - министр изучает брелок со своим изображением. Брелок Танака понравился.
Напряженность разговора была преодолена, и, хотя министр и я изложили позиции, которые на тот момент расходились, беседа прошла если не в дружеской, то вполне конструктивной атмосфере. Попрощались мы и вовсе тепло.
На выходе из министерства ко мне подошли японские журналисты. Обычно после таких посещений министерства они интересовались оценками бесед. Но на сей раз их интересовало иное. Они попросили еще раз показать им брелок и рассказать, где я его приобрел.
Беседа министра иностранных дел с послом России была показана по всем телевизионным каналам, причем чуть ли не центральное место было отведено кадрам, связанным с брелком.
После той встречи у меня установились дружеские отношения с Танака, мы неоднократно встречались и после того, как она оставила пост министра иностранных дел.
Демонстрация по телевидению встречи министра с послом имела для меня еще одно продолжение. Вечером того же дня я, разглядывая книги в книжном магазине, обратил внимание на то, что две японские женщины - судя по внешности мать и дочь - внимательно на меня посматривают. Наконец они обратились ко мне:
- Скажите, ведь вы посол России?
- Да, - ответил я. - Но откуда вы меня знаете?
- Мы вас сегодня видели по телевизору, когда вы встречались с министром иностранных дел.
Так я познакомился с супругой и дочерью известного японского писателя Рэя Наканиси, а впоследствии и с ним самим.
Но вернемся к премьеру Коидзуми. В отличие от Хасимото, Обути и Мори, пытавшихся нащупать в какой-то степени компромиссный вариант урегулирования проблемы японо-россий-ского территориального размежевания, Коидзуми с первых дней пребывания в кресле главы правительства обозначил однозначно жесткую позицию - никаких уступок.
В целом внешнеполитическая стратегия, которой он придерживался, была проста: поскольку предстоят болезненные и непопулярные реформы, то лучшего способа противостоять антиреформаторским силам и консолидировать общество, кроме как разыграть националистические настроения, не найти. Поэтому Коидзуми, хотя и предвидел негативную реакцию Сеула и Пекина, тем не менее демонстративно посещал храм Ясукуни, где "покоятся души погибших в войнах японцев, включая военных преступников", ужесточил позицию на северокорейском направлении. В результате отношения Японии с Китаем, Республикой Корея и КНДР серьезно ухудшились.
Надо отдать должное Коидзуми, который, хотя и поддерживал "неизменность японской позиции по территориальным претензиям" к России, тем не менее не пошел на ограничение практических связей с нашей страной, которые в целом продолжали развиваться по восходящей. На встречах с российскими делегациями он неизменно отмечал интерес к улучшению японо-российских отношений.
Будучи страстным почитателем оперного искусства, Коидзуми нередко напевал мелодии из опер П.И.Чайковского. Обычно начинал с арии Гремина: "Онегин, я скрывать не стану…" и пел это по-русски. Неоднократно говорил мне о том, сколь сильное впечатление на него произвел дружеский визит огромного, как он показывал, широко разводя руки, крейсера "Варяг" в токийский порт.
Посетил он и мою выставку фотографий в одной из галерей в Токио и даже узнал на одной из них известного ему спортсмена.
Вообще, с моими фотографиями приключалось немало забавного. Однажды в посольство позвонила японка, которая увидела на одной из них свою подругу, попросила прислать ей это фото. В другой раз мои знакомые японцы нашли себя среди толпы японцев, которых я заснял во время одного из японских праздников. А я-то их и не заметил! Как тут не сказать: маленькая страна Япония и все друг друга знают.
В настоящее время японское правительство возглавляет потомственный политик Ясуо Фукуда, сын Такэо Фукуды, в прошлом видного политического деятеля, премьер-министра.
Будучи молодым дипломатом, я переводил беседы посла СССР в Японии Олега Александровича Трояновского с Такэо Фукудой. А находясь в Токио на посту посла России, познакомился с продолжателем "политической династии" Ясуо Фукудой. На меня неизменно производили большое впечатление широта его политических взглядов, четкость мышления, спокойная, но в то же время точная, выверенная реакция на те или иные неожиданные события. Пожелаем ему успехов на нынешнем сложном и ответственном посту.
