Афганская проблема для государств Центральной Азии возникла практически сразу после распада Советского Союза. Первоначально это было связано с тем, что восстановление родственных связей с проживавшими на афганской территории таджиками и узбеками привело к проникновению в регион идей радикального ислама. Президенту Узбекистана И.Каримову удалось ограничить негативное влияние этого процесса. Совершенно иначе развивались события в Таджикистане, где на протяжении гражданской войны Афганистан был, по сути, тыловой базой для непримиримой оппозиции.

Захватив власть в Кабуле, движение «Талибан» не стало ограничиваться экспортом только идей. Отсюда пошел поток оружия, наркотиков и подготовленных боевиков. Это вполне могло привести к свержению в рассматриваемом регионе светских авторитарных режимов.

Афганская проблема для государств Центральной Азии

В период формирования национальных государственных структур, практически совпавший с началом гражданской войны, Таджикистан не мог взять под охрану собственные границы. Эти функции была вынуждена взять на себя Россия, создав Группу Пограничных войск в Республике Таджикистан (РТ), численность которой в 1993 году была доведена до 12 тыс. человек. Силовое прикрытие таджикско-афганской границы осуществляла 201-я мотострелковая дивизия. Во многом благодаря совместным действиям российских пограничников и военнослужащих командование Объединенной таджикской оппозиции так и не смогло в достаточной степени установить снабжение собственных отрядов вооружением и боеприпасами с баз на территории Афганистана.

Первоначально таджикские пограничники стояли только во втором эшелоне, накапливая опыт по пресечению контрабанды оружия и наркотиков, недопущению на национальную территорию различных террористических и экстремистских группировок, а также проповедников идей исламского фундаментализма. Затем участки границы стали передаваться таджикским пограничникам под самостоятельный контроль. Этот процесс завершился в августе 2005 года, когда оставшиеся российские пограничники в составе Оперативной пограничной группы ФСБ России в Таджикистане получили статус советников.

Нужно отметить, что вопрос сдерживания афганской угрозы в РТ не стоял бы так остро, если национальные вооруженные силы были бы многочисленными и хорошо вооруженными. В действительности они включают всего 16 тыс. военнослужащих, на вооружении которых имеется 37 танков Т-72 (Т-62), 46 боевых машин пехоты и бронетранспортеров  и три боевых вертолета Ми-241. Как следствие, таджикская армия может вести борьбу с вооруженными бандформированиями, но не способна противостоять движению «Талибан» со стороны соседнего Афганистана, если он захватит власть в Кабуле. На этом фоне российская 201-я военная база, созданная на основе мотострелковой дивизии, выглядит серьезной силой2.

На первый взгляд может показаться, что Узбекистан, располагающий наиболее боеспособными и хорошо оснащенными в регионе вооруженными силами (ВС), не должен испытывать внешней угрозы. Однако это не так ввиду существенной внутренней нестабильности. В этих условиях опасность представляет даже экспорт идей радикального ислама, не говоря уже о проникновении в страну хорошо вооруженных и подготовленных групп боевиков.

До августа 1998 года узбекское руководство не испытывало прямой угрозы со стороны Афганистана. Этому способствовало то обстоятельство, что для Узбекистана буферной зоной служили территории, которые контролировались Объединенным исламским фронтом спасения Афганистана (Северным альянсом). Однако выход талибов на узбекско-афганскую границу вынудил Ташкент отказаться от жесткого курса в отношении движения «Талибан» и послужил одной из причин сближения с Вашингтоном. В частности, Узбекистан согласился разместить  американскую военную базу в Ханабаде, что, как отмечает И.Александров из российского Центра геополитических экспертиз, стало рассматриваться как гарантия региональной безопасности от внешнего врага (Афганистана) и внутреннего исламистского экстремизма3.

К середине 2000-х годов движение «Талибан» смогло восстановить свои силы и стало наносить все более ощутимые удары по войскам США и их союзников в Афганистане. Как следствие, в Ташкенте стали сомневаться в способности Вашингтона решить афганскую проблему. Трагические события в мае 2005 года в Андижане только ускорили процесс сближения с Россией и Китаем. Оборотной стороной андижанской проблемы стал уход осенью 2005 года из Ханабада 1,5 тыс. американских военнослужащих.

Спустя несколько лет вектор внешней политики Узбекистана вновь изменился: он стал искать пути решения афганской проблемы на основе сотрудничества с НАТО. По-видимому, и это решение носит временный характер, что станет понятно после 2014 года. В любом случае афганская проблема по-прежнему для Ташкента сохраняет свою актуальность.

Среди других государств Центральной Азии общую границу с Афганистаном имеет только Туркменистан. До середины 1990-х годов его безопасность с южного направления обеспечивала Россия. Позднее основной вектор внешней политики Ашхабада был перенаправлен в сторону США. Это, наряду с другими действиями туркменского и российского руководства, привело к сворачиванию двустороннего сотрудничества в военной сфере и области охраны государственной границы. Так, в 1999 году по инициативе Ашхабада перестал действовать Договор о совместной охране государственной границы, после чего российские пограничники были вынуждены покинуть рассматриваемую страну. К этому времени талибы уже контролировали почти весь Афганистан. Но это не создало туркменскому руководству серьезных проблем, так как американцы предложили построить газопровод Туркменистан - Афганистан - Пакистан - Индия (ТАПИ)*, (*Проект ТАПИ предусматривает строительство газопровода протяженностью 2,1-2,3 тыс. км с пропускной способностью до 30 млрд. куб. м природного газа в год. По экспертным оценкам, объем необходимых инвестиций составит 10 млрд. долл. До сих пор не определен источник поставок: старое месторождение «Довлетабад» или еще неразрабатываемое «Яшлар».) а талибы обязались обеспечить  безопасность его эксплуатации.

На протяжении последних 20 лет туркменское руководство дистанцировалось от афганской проблемы. Этому способствовало сохранение за государством нейтрального статуса. Скорее всего, такая внешняя политика будет проводиться и дальше, что несколько уменьшит негативное влияние афганской проблемы на ситуацию в Туркменистане.

Два государства Центральной Азии - Казахстан и Киргизия не имеют с Афганистаном общей границы. Они испытывают на себе только косвенное влияние афганской проблемы ввиду транзита по их территории наркотиков и распространения идей радикального ислама.

По имеющимся данным, после 2014 года в Афганистане останется от 6,0 до 13,6 тыс. иностранных военнослужащих, которых будет явно недостаточно для сдерживания различного рода экстремистов4. Этого не смогут сделать и национальные ВС, и правоохранительные структуры ввиду своей высокой коррумпированности, низкого уровня подготовки и оснащения, а также неустойчивости к пропаганде идей радикального ислама. Так, по мнению российского эксперта В.Иваненко из Российского института стратегических исследований, только 7% всех воинских частей афганской армии (1 из 23 бригад) и 9% структурных подразделений полиции имеют достаточный для борьбы с талибами уровень подготовки, позволяющий действовать самостоятельно при минимальной поддержке со стороны иностранных войск5.

Большие надежды как в Вашингтоне, так и Кабуле возлагаются на переговоры с талибами. Скорее всего, это приведет к значительным уступкам в отношении последних, результатом чего станет «мягкая исламизация» Афганистана - в лучшем случае или захват движением «Талибан» власти в Кабуле - в худшем. В таких условиях существенно увеличится не только поток афганского наркотрафика, но контрабанда оружия, боевиков и радикальных идей на сопредельные территории Таджикистана и Узбекистана и близлежащие районы Киргизии. Так, по одному из сценариев дальнейшего развития событий, талибы совместно с боевиками «Аль-Каиды» и Исламского движения Узбекистана создадут военно-политический плацдарм в уезде Вардудж провинции Бадахшан и постепенно расширят его на соседние уезды Джурм и Юмгон6. Это станет подготовкой к захвату талибами Северного Афганистана, что образует для государств Центральной Азии достаточно реальную внешнюю угрозу. Руководство указанных государств это отчетливо понимает, но не может противостоять самостоятельно. При этом в Душанбе и Бишкеке рассчитывают на военную помощь со стороны Москвы, а в Ташкенте - со стороны Вашингтона. 

В Казахстане и Туркменистане по-прежнему стараются не замечать афганской проблемы. Конечно, они участвуют в тыловом обеспечении действий иностранных войск в Афганистане и будут содействовать вывозу  оттуда вооружений и военного имущества. Однако в ближайшей перспективе этого уже недостаточно, так как даже косвенное влияние афганской проблемы в условиях «кажущейся» политической стабильности расположенных в регионе государств может иметь самые тяжелые последствия. Это проявляется в усилении для Центральной Азии таких нетрадиционных угроз, как религиозный экстремизм, терроризм и незаконный оборот наркотиков. Необходимость борьбы с этими угрозами признается всеми расположенными в регионе государствами.        

Религиозный экстремизм и терроризм

Среди нетрадиционных угроз наибольшую опасность для светских режимов Центральной Азии представляют религиозный экстремизм и терроризм. Такие методы активно используются радикальными сторонниками ислама, которые ставят перед собой цель построения глобального халифата, включающего Центральную Азию как свою составную часть.

Следует заметить, что в советское время ислам сохранялся в двух формах: жестко контролируемой и зажатой властью официальной религии и подпольного, неформального ислама. После распада СССР ислам, с одной стороны, стал использоваться руководством центральноазиатских республик как один из инструментов создания новой идентичности. С другой - стал знаменем тех сил, которые выступили за исламизацию государств как  альтернативный избранному руководством этих стран путь развития. Как следствие, ислам стал все шире использоваться для выражения протестных настроений.

В начале 1990-х годов в рассматриваемом регионе стали появляться исламистские политические организации, в становлении которых немалую роль сыграли внешние силы. Эти организации содействовали процессу реисламизации, затронувшему в первую очередь Узбекистан и Таджикистан. Пропаганде идей радикального ислама активно помогали прибывавшие в Ферганскую долину зарубежные миссионеры, прежде всего из Саудовской Аравии. В результате в Узбекистане появились такие радикальные  организации, как «Адолат» и «Ислам лашкарлари». В  Таджикистане в качестве серьезной силы выдвинулась Партия исламского возрождения, в 1992 году представителям которой удалось войти в коалиционное правительство. Вскоре эта партия была отстранена от власти, а страна погрузилась в продолжительную гражданскую войну.

В Узбекистане представители радикального ислама попытались стать одной из ведущих политических сил и даже сумели установить фактический контроль над некоторыми городами Ферганской долины. Их деятельность была пресечена активными действиями национального правительства. В 1996 году, уже в условиях подполья, исламисты создали Исламское движение Узбекистана (ИДУ) с целью построения в стране исламского государства силовым путем. При этом боевики ИДУ стали использовать опыт, приобретенный ими в ходе гражданской войны в Таджикистане.

Помимо этого, в регионе начала действовать транснациональная партия «Хизб ат-Тахрир аль-Ислами» (Исламская партия освобождения), которая поставила цель создания исламского халифата. На словах указанная партия заявляла о своей приверженности мирным  формам политических методов борьбы. Первоначально она сосредоточила основное внимание на пропаганде своих идей и создании разветвленной организационной инфраструктуры.

С середины 1990-х годов узбекское руководство неоднократно пыталось ликвидировать исламистскую оппозицию, которая достаточно часто использовала террористические методы борьбы. В частности, такие попытки были предприняты после терактов в Ташкенте в феврале 1999 года, в марте и июле 2004 года в Ташкенте и Бухарской области, а также после трагических событий в Андижане в мае 2005 года. Однако остановить рост протестных настроений под исламскими лозунгами так и не удалось.

Нападения исламистов на территорию Киргизии и Узбекистана, предпринятые в конце 1990-х годов, убедительно показали как слабость национальных ВС и их неготовность противостоять нетрадиционным угрозам, так и возможности международных террористических центров, в первую очередь расположенных на территории близлежащего Афганистана. Получив со стороны таких центров идеологическую, финансовую, материальную и организационную поддержку, радикалы при существенном содействии некоторой части местного населения смогли достаточно долго противостоять государственным силовым структурам7.  

Следует заметить, что на территории Афганистана помимо движения «Талибан» действуют различного рода радикальные группировки, включая ИДУ. При правлении талибов они имели собственные базы и центры подготовки боевиков. Сейчас они вынуждены базироваться на территории Пакистана, а их финансирование осуществляется со стороны исламских фондов стран Персидского залива. Указанные радикальные группировки активно действуют в сельских районах на севере Афганистана, они  причастны к большинству террористических атак и беспорядков, происходящих в этой части страны8.

В конце 2001 года в ходе проведения американцами и их союзниками антитеррористической операции «Несокрушимая свобода» талибы были отстранены от власти в  Афганистане. Это привело к ослаблению в Центральной Азии религиозно-экстремистских сил, которые потеряли способность к проведению в регионе масштабных акций дестабилизирующего характера ввиду существенного сокращения поддержки из-за рубежа. Однако к настоящему времени указанные силы во многом смогли восстановить свою боеспособность, что может ярко проявиться в случае резкого ослабления афганского правительства после 2014 года.

Нужно также учитывать, что в государствах Центральной Азии исламисты имеют широкую социальную базу, особенно в Ферганской долине. Одна из причин этого состоит в том, что социально-экономическая обстановка в регионе в целом не улучшается, а даже ухудшается. При этом недовольство значительной части населения своим положением способствует росту популярности исламистских организаций.

Наиболее активно подпольные исламистские организации действуют в Республике Таджикистан. Так, в первой половине 2009 года в ряде районов страны были задержаны лидеры экстремистских организаций, которые призывали к насильственному свержению правящей власти. В Тавильдаринском районе РТ произошли вооруженные столкновения с боевиками полевых командиров А.Рахимова и М.Зиеева9. Правоохранительным органам при поддержке со стороны национальных ВС удалось достаточно быстро подавить эти выступления, но не ликвидировать причины их порождающие. 

При благоприятном для исламистов развитии событий, которые могут сложиться после скорого вывода из Афганистана основной части иностранных войск, ИДУ, как и другие радикальные группировки, могут не только развернуть в северной части Афганистана свои базы, но и начать активную деятельность на территории сопредельных центральноазиатских государств. Несомненно, что в этом случае возникнет реальная угроза для Таджикистана, Узбекистана и Киргизии. Именно поэтому международному сообществу крайне необходимо предотвратить такое негативное развитие дальнейших событий.  

С другой стороны, операция союзников в Афганистане стала примером масштабного применения военной силы против международного терроризма. Однако фактически только деятельность «Аль-Каиды» - организации с глобальной повесткой дня - отвечает этому понятию. У каждого из ведущих государств есть так называемый «свой терроризм», имеющий собственные причины и корни возникновения. Аналогичное положение и в Центральной Азии, где  в качестве главной угрозы для правящей власти выступают радикальные исламистские организации, которые далеко не всегда используют в своей деятельности террористические методы. Но в условиях борьбы с международным терроризмом на них, как и на другую оппозицию и представителей национальных меньшинств,  можно было оказывать достаточно жесткое давление при понимании и сочувствии со стороны международного сообщества. Как отмечает известный российский эксперт И.Звягельская, «всевозможные этнические организации, выступавшие с политическими требованиями, представителей оппозиции и любые силы, не вписывавшиеся в политическое большинство, также можно было бы, при желании, заклеймить как наемников международных террористов»10. Наиболее активно это использовалось в Узбекистане, где афганская проблема часто служила ширмой для борьбы с инакомыслием.

Кроме того, во второй половине нулевых годов для США роль Центральной Азии все более возрастала. Американцы были вынуждены наращивать военную группировку в Афганистане и одновременно контролировать Пакистан. В этих условиях была крайне нежелательной дестабилизация Центральной Азии как «тылового» региона для обеспечения деятельностью войск. Это способствовало тому, что американская администрация Обамы отказалась от ранее проводившейся в регионе политики «цветных революций» (фактически это было сделано уже в конце правления Дж.Буша-младшего).

С этой точки зрения, на некотором этапе сохранение афганской проблемы способствовало поддержанию стабильности в Центральной Азии, что сдерживало нетрадиционные для нее угрозы. Но это было возможно только при Президенте Бараке Обаме, который  не столь радикально и однозначно ставил задачу демократизации обществ путем организации и проведения свободных выборов. При этом учитывалось, что выборы как инструмент демократии не обеспечивают в традиционных обществах приход к власти либеральных сил. В 2009 году это полностью подтвердилось в ходе президентских выборов в Афганистане, когда американцы были шокированы количеством зафиксированных нарушений избирательного законодательства.

В результате у Вашингтона сложилось достаточно тесное и успешное сотрудничество с руководством центральноазиатских государств, что позволило поставлять в Афганистан различные строительные материалы, осуществлять транзит грузов в интересах действовавшей группировки войск, использовать военные базы Центральной Азии, прокладывать линии электропередач и оказывать иную помощь для укрепления афганской экономики.

Таким образом, нерешенность афганской проблемы в целом негативно влияет на уровень религиозного экстремизма и терроризма в Центральной Азии. В ближайшей перспективе, после вывода из Афганистана основной части группировки иностранных войск, такое влияние может существенно усилиться, что становится серьезным дестабилизирующим фактором для региональной безопасности.

В качестве другой нетрадиционной угрозы для Центральной Азии выступает наркотрафик, особенности воздействия которого на рассматриваемые государства приведены ниже.

Незаконный оборот наркотиков

Борьба в наркобизнесом стала в Центральной Азии серьезнейшей проблемой ввиду существенного увеличения объемов производства опийного мака как в соседнем Афганистане, так и на территории центральноазиатских государств. При этом талибы стали поощрять такое производство с целью использования получаемых доходов для финансирования своей деятельности. Одновременно и в самом регионе происходит смыкание наркомафии с местными политическими силами и ее проникновение в государственные органы и правоохранительные структуры.

Причем главную опасность для Центральной Азии представляет поток наркотиков из Афганистана, где, как отмечает директор Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков В.Иванов, за последние десять лет сложилось «поистине планетарное наркопроизводство». С 2001 года от «афганского героина погибло более 1 млн. человек, а в транснациональную организованную преступность от продажи героина инвестировано свыше 1 трлн. долларов»11.

Нужно заметить, что 24% афганского наркотрафика проходит по так называемому «северному маршруту». Наиболее активно в этом отношении используется Таджикистан, чему способствует высокий уровень коррупции правоохранительных органов и прозрачность границы с Афганистаном. Именно после вывода российских пограничников из РТ резко сократились ежегодные объемы наркотиков, изымаемых на таджикско-афганской границе. Сейчас они составляют всего 500 кг в героиновом эквиваленте12.

Очевидно, что расположенные в регионе государства неспособны решить проблему наркотрафика самостоятельно, поэтому они заинтересованы в расширении сотрудничества с американцами. Но США не готовы к ликвидации полей опиумного мака в Афганистане ввиду отсутствия у местных жителей альтернативных средств к существованию. А их усилия по перехвату потоков наркотиков, уничтожению лабораторий по их производству и пресечению незаконного оборота продуктов на основе опиума и необходимых для производства героина химических прекурсоров недостаточно эффективны.

Российский исследователь В.Коргун из Института востоковедения РАН отмечал, что «после распада Советского Союза в обстановке всеобщего хаоса в Афганистане производство наркотиков и их поток через практически прозрачные границы новых суверенных государств Центральной Азии начали быстро расти, и Афганистан превратился в основного поставщика героина в Россию и Европу». По его мнению, этим занимались все влиятельные полевые командиры. В последующем производство наркотиков в этой стране значительно увеличилось благодаря политике талибов, которые фактически узаконили такое производство, взимая 10% урожая с производителей наркотиков и 20% - с владельцев лабораторий по переработке опия-сырца в героин13. Согласно докладу Управления ООН по наркотикам и преступности, в 2008 году такая незаконная деятельность позволила талибам получить 470 млн. долларов чистой прибыли14.

Подобной точки зрения придерживаются исследователи Ж.Дейвис и М.Свини из американского Института анализа внешней политики. Они полагают, что два последних десятилетия площадь посевов опиумного мака в Афганистане, вне зависимости от правившей власти, практически постоянно росла15. В июле 2000 года лидер талибов мулла Омар, стремясь добиться официального признания своего режима и предоставления экономической помощи, издал указ о запрете на выращивание опийного мака. В следующем году в Афганистане началась контртеррористическая операция «Несокрушимая свобода». Все это привело к временному сокращению площади посевов опиумного мака.

Однако уже в 2004 году площади под посевами этой культуры увеличились до 131 тыс. га*, (*Согласно данным ООН, в 2007 г. площади под опиумным маком увеличились до 193 тыс. га. Затем такие площади стали сокращаться. Однако ситуация изменилась в 2012 г., когда указанные площади вновь выросли  со 131 до 154 тыс. га (ежегодный рост составил 18%). И только эпидемия грибкового заболевания и плохие погодные условия не позволили афганцам выйти на рекордный урожай по произведенному опиуму.) а урожай - до 420 тонн в виде героина. Афганистан стал производить 87% мирового объема этого вида наркотика16. Его стоимость на мировом рынке тогда составляла 30 млрд. долларов*, (*По мнению директора Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков В.Иванова, сейчас урожай афганского опиума сократился до 3,6 тыс. т (360 т в виде героина). Но при этом существенно выросла его стоимость на мировых рынках: до 65 млрд. долл.) из которых  0,7 миллиарда получили крестьяне-производители, а 2,1 млрд. долларов - представители афганской наркомафии17. Всего в сфере производства наркотиков занято более 1,7 млн. человек (7% населения Афганистана), средний заработок которых вдвое превышал величину зарплаты неквалифицированного рабочего. Причем, как отмечает российский исследователь Е.Степанова из ИМЭМО РАН, «четверть всех маковых полей в стране возделывалась вне традиционных районов производства мака, где оно было сосредоточено в предыдущие десятилетия»18.

Как уже указывалось ранее, незаконное производство наркотиков увеличивается и в ряде районов Центрального и Южного Таджикистана, Южного Казахстана, Туркменистана и Киргизии. Это является следствием смыкания наркомафии с местными политическими силами, в первую очередь в Киргизии и Таджикистане, и проникновения их представителей в государственные органы и правоохранительные структуры. Известный российский эксперт Г.Чуфрин также отмечает, что «доходы от наркобизнеса систематически отмываются в результате их инвестирования в легальные формы бизнеса стран Центральной Азии и тем самым становятся частью их легальной экономической жизни»19. 

Реагируя на рассматриваемую угрозу, Киргизия активизировала свою деятельность по противодействию наркобизнесу. В частности, представители Комиссии по контролю за оборотом наркотиков при президенте этой страны установили тесное сотрудничество со своими коллегами из Ирана. Необходимость такого сотрудничества является очевидной, так как все увеличивающийся поток наркотиков дестабилизирует ситуацию в Ферганской долине.

Руководство Узбекистана, особенно после трагических событий в мае 2005 года в Андижане, также стало уделять значительное внимание пресечению наркотрафика, в котором активно участвуют представители международных террористических организаций. В частности, Ташкент выделил значительные финансовые средства для подготовки специалистов и технического оснащения таможенных и пограничных пунктов и начал активно взаимодействовать по линии соответствующих структур с соседними центральноазиатскими государствами и Россией.

Наиболее активно с наркотрафиком борются в Казахстане. Для этого создано необходимое законодательное обеспечение, утверждена Стратегия борьбы с наркоманией и наркобизнесом в Республике Казахстан на 2006-2014 годы, реализована соответствующая программа на 2009-2011 годы, а в Министерстве внутренних дел образован Комитет по борьбе с наркобизнесом и контролю за оборотом наркотиков.

На юге страны созданы два специализированных подразделения - «Юг» и «Дельта-Долина» для пресечения каналов поставки «тяжелых» наркотиков. Помимо этого, на автодорогах создано шесть специализированных постов системы «Рубеж», что позволило выявлять факты сокрытия и провоза наркотиков автотранспортом. В целом правоохранительными органами республики ежегодно изымается свыше 23 тонн наркотиков (в основном в виде опия-сырца) и ликвидируется около 200 каналов их поставки.

Нет полной ясности в вопросе о том, насколько эффективно противодействуют наркотрафику правоохранительные органы Туркмении. Конечно, этот путь не так широко используется для поставок крупных партий опия и героина из Афганистана, но он создает так называемую «серую зону», плохо контролируемую со стороны международного сообщества.

Видно, что афганская проблема непосредственно связана с такими нетрадиционными угрозами для государств Центральной Азии, как религиозный экстремизм, терроризм и незаконный оборот наркотиков. По мере усугубления афганской проблемы указанные угрозы для Таджикистана, Узбекистана и Киргизии только усилятся за счет проникновения боевиков, поставок оружия и распространения идей радикального ислама. Было бы наивно считать, что это не окажет своего негативного влияния и на состояние безопасности Казахстана и Туркменистана. В этих условиях координация усилий всех государств Центральной Азии с целью разрешения афганской проблемы и ослабления нетрадиционных угроз становится все более необходимой. Лучшей площадкой для этого является Шанхайская организация сотрудничества (ШОС).

Роль ШОС в разрешении афганской проблемы 

Среди крупнейших международных организаций наибольшим потенциалом для разрешения афганской проблемы и связанных с ней нетрадиционных угроз обладает Шанхайская организация сотрудничества. Помимо России и Китая, членами этой организации являются практически все центральноазиатские государства, за исключением Туркменистана, а странами-наблюдателями - Афганистан и активно вовлеченные в разрешение указанной проблемы Пакистан, Иран и Индия. Только Монголия как страна-наблюдатель в ШОС имеет к этому мало отношения.

На встрече глав государств Шанхайской организации сотрудничества, состоявшейся в июне 2001 года в Шанхае,  была принята Конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. Для координации действий правоохранительных органов и специальных служб государств - членов ШОС по этим направлениям, а также в сферах незаконного оборота наркотиков, оружия и нелегальной миграции была создана Региональная антитеррористическая структура (РАТС). Соответствующее соглашение главы государств - членов ШОС подписали на саммите в Санкт-Петербурге в июне 2002 года.

Рабочим органом РАТС служит ее исполком, а основные направления деятельности заключаются в следующем:

- формирование и обслуживание соответствующего банка данных;

- установление (поддержание) рабочих контактов и обмена материалами с другими государствами и международными организациями по вопросам борьбы с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом;

- содействие по предупреждению  террористических актов на территории государств - членов ШОС;

- подготовка информационно-аналитических обзоров по вопросам борьбы с тремя проявлениями «зла»* (*По инициативе Китая в качестве «трех зол» были выделены терроризм,  сепаратизм и экстремизм.) в государствах - членах ШОС и  в международном масштабе.

При этом, в отличие от Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), РАТС не располагает собственными силовыми контингентами и представляет собой лишь механизм координации и информационно-аналитического обеспечения соответствующих ведомств государств - членов ШОС с целью борьбы с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом. Для повышения эффективности  работы РАТС в его рамках действует Совет РАТС, членами которого являются руководители служб национальной безопасности государств - членов ШОС20.

Сотрудничество на уровне секретариатов ОДКБ и РАТС ШОС удалось  установить только в июне 2011 года, когда был подписан соответствующий протокол. В этом документе отмечено, что обе организации будут способствовать активизации сотрудничества в сфере борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, а также финансированием терроризма за счет средств, полученных от незаконного оборота наркотиков и трансграничной преступности. Для координации сотрудничества и реализации подписанного протокола назначены специально уполномоченные лица. В дальнейшем планировалось установить обмен информацией, правовыми документами и рекомендациями по вопросам, представляющим взаимный интерес, а также проводить совместные мероприятия21. На практике реализовать это в полном объеме не удалось.

Следует заметить, что афганская проблема и связанные с ней нетрадиционные угрозы обсуждались практически на каждом саммите глав государств ШОС, где вначале в качестве почетного гостя, а затем как представитель контактной группы «ШОС - Афганистан»*  (*Контактная группа «ШОС - Афганистан» была создана по решению министров иностранных дел государств - членов ШОС, регламент ее  деятельности установили на соответствующем заседании в Пекине в ноябре 2005 г. ) и наконец - как президент страны-наблюдателя Организации присутствовал  Хамид Карзай.

В частности, Бишкекская декларация (2007 г.) уделила значительное внимание исходящей из Афганистана наркоугрозе. Тогда лидеры государств - членов ШОС не только выступили за укрепление в рамках Организации антинаркотического сотрудничества и активизацию деятельности контактной группы «ШОС - Афганистан», но и призвали международное сообщество создать вокруг Афганистана «пояса антинаркотической безопасности». По мнению Президента Владимира Путина, необходимо было создать в регионе «пояс финансовой безопасности», подключив к этой работе службы финансового мониторинга стран - членов ШОС. Цель этого состояла в повышении эффективности борьбы как с наркобизнесом, так и с отмыванием незаконно полученных доходов22.   

К 2008 году стало очевидно, что НАТО не может самостоятельно ни стабилизировать ситуацию в Афганистане, ни решить имеющиеся здесь ключевые социально-экономические проблемы. Вследствие этого стали нарастать исходящие оттуда нетрадиционные угрозы для государств - членов  ШОС. Именно поэтому афганский вопрос стал основным на саммите глав государств ШОС  в Душанбе (2008 г.). На этом саммите была принята Душанбинская декларация, отметившая, что фактором, осложняющим обстановку в Центральной Азии, являются внешние вызовы и угрозы безопасности. Развитие ситуации в Афганистане, расширение масштабов наркотрафика и трансграничная организованная преступность обусловили необходимость укрепления взаимодействия, в том числе путем создания совместных механизмов анализа, предотвращения и реагирования на существовавшие вызовы и угрозы.

По решению Душанбинского саммита глав государств Шанхайской организации сотрудничества 27 марта 2009 года в Москве была проведена специальная конференция ШОС по Афганистану. Ее посвятили вопросам совместного противодействия терроризму, незаконному обороту наркотиков и организованной преступности.

Вопросы, связанные с афганской проблемой и нетрадиционными угрозами для региональной безопасности, рассматривались также в ходе саммита ШОС в Екатеринбурге (2009 г.), Ташкенте (2010 г.), Астане (2011 г.), Пекине (2012 г.) и Бишкеке (2013 г.). В частности, была принята Антинаркотическая стратегия на 2011-2016 годы и Программа сотрудничества государств - членов ШОС по борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом на 2013-2015 годы. Однако, как отмечает российский эксперт Л.Гусев из МГИМО, подобного рода документы принимались и раньше, но много сделать не удалось23.

Отдельного рассмотрения заслуживают проводившиеся в рамках ШОС совместные антитеррористические учения. Впервые они прошли в октябре 2002 года на китайско-киргизской границе. В ходе этих учений была проверена способность быстрого реагирования и взаимодействия пограничных сил Китая и Киргизии перед лицом террористической угрозы и отработана тактика действий по ликвидации террористов.

В августе 2003 года на территории Казахстана и Китая состоялись первые в рамках ШОС многосторонние антитеррористические учения «Союз-2003», в которых приняли участие более 1 тыс. военнослужащих из Китая, России, Казахстана, Киргизии и Таджикистана. На учениях была отработана практическая деятельность  соответствующих штабов по ликвидации террористов в городах, освобождению заложников, а также по проведению совместных операций с целью поиска террористов и уничтожения их баз. С этого времени в рамках ШОС многосторонние антитеррористические учения стали проводиться ежегодно. Например, учения «Мирная миссия-2007» прошли на Чебаркульском полигоне, «Норак-Антитеррор-2009» - на полигоне Фахрабад в 30 км южнее Душанбе, а «Мирная миссия-2010» - на полигоне Матыбулак в Казахстане. Как правило, в них принимали участие несколько тысяч военнослужащих, десятки единиц бронетанковой техники и летательных аппаратов.

Обилие принятых в рамках ШОС международных соглашений и регулярно проходящие многосторонние антитеррористические учения пока мало влияют на реальное состояние афганской проблемы и уровень нетрадиционных угроз в сфере безопасности для государств Центральной Азии. Возможная причина этого состоит в том, что Китай как основная движущая сила Шанхайской организации сотрудничества не желает активно в этом участвовать. В Пекине терпеливо ждут решения афганской проблемы, пытаясь минимизировать предстоящие политические и экономические риски. И это чрезвычайно ослабляет любую деятельность ШОС на афганском направлении.  

Тем не менее российские эксперты проявляют в целом сдержанный оптимизм в отношении роли ШОС по урегулированию афганской проблемы и противодействию исходящим с южного направления нетрадиционным угрозам для Центральной Азии. Подтверждением этого служит следующее высказывание одного из них: «Возможности [ШОС на афганском направлении] - очень высокие. Реализация - средняя, если не низкая, по той простой причине, что Индия в Афганистане - сама по себе, Китай - сам по себе, Центральная Азия - тоже. А Россия одна - это даже ниже среднего уровня»24.    

Таким образом, в ближайшее время негативное влияние афганской проблемы на безопасность государств Центральной Азии будет нарастать ввиду неизбежного вывода основной части иностранных войск из Афганистана. Конечно, это не приведет к немедленному захвату движением «Талибан» власти в стране, но может постепенно дестабилизировать Северный Афганистан, где проживают значительные диаспоры этнических таджиков и узбеков. Такое развитие событий не только создаст негативный фон для безопасности близлежащих государств, но и активизирует деятельность различного рода экстремистских организаций, которые попытаются использовать Афганистан как свою тыловую базу путем размещения там тренировочных лагерей, мест хранения оружия и боеприпасов, а также полевых госпиталей для восстановления боеспособности своих вооруженных отрядов. 

В этих условиях для государств Центральной Азии усилятся такие нетрадиционные угрозы, как религиозный экстремизм, терроризм и незаконный оборот наркотиков, что на фоне сложнейших социально-экономических проблем, неурегулированности межнациональных и межгосударственных отношений и нерешенности вопроса с передачей высшей власти, особенно в Узбекистане, Таджикистане и Казахстане, может привести к полной дестабилизации всего региона, которая будет сопровождаться огромным потоком в сторону России беженцев, оружия, наркотиков и радикальных идей. Избежать такого негативного развития событий возможно, но для этого нужно реализовать заложенный в Шанхайской организации сотрудничества потенциал противодействия указанным угрозам.

 

 

 1Против кого намерен воевать Ислам Каримов? // Информационно-аналитический проект «Однако». 19.02.2013 // http://www.odnako.org/blogs/protiv-kogo-nameren-voevat-islam-karimov/

 2Что такое 201-я военная база // Коммерсантъ. 22.10.2009.

 3Александров И. Узбекистан в системe центральноазиатской региональной геополитики // Центр геополитических экспертиз. 29.01.2003 // http://cge.evrazia.org/sng_3.shtml.

 4Нессар О. Возможные сценарии развития ситуации в Афганистане и безопасность Центральной Азии // Афганистан после 2014 г.: вероятные сценарии развития региональной обстановки и стратегия России / Под ред. Г.Г.Тищенко, В.В.Карякина. М.: Российский институт стратегических исследований, 2013. С. 40-41.

 5Иваненко В.И. Внутренние и внешнеполитические аспекты «проблемы 2014 г.» // Афганистан после 2014 г...

 6Карякин В.В. Военно-политическая обстановка в Афганистане после 2014 г. // Афганистан после 2014 г...

 7Чуфрин Г.И. Россия в Центральной Азии. Алматы: Казахстанский институт стратегических исследований при Президенте РК, 2010. С. 13.

 8Сабир Ф. «Афганская проблема»: к вопросу о корректности термина // Информационный портал «Афганистан.Ру». 23 сентября 2013 // http://afghanistan.ru/doc/64435.html

 9Чуфрин Г.И. Указ. соч. С. 17.

10Звягельская И.Д. Центральная Азия: влияние афгано-пакистанского фактора // Новое Восточное Обозрение. 05.03.2010 // http://journal-neo.com/?q=ru/node/241

11Иванов В.П. Планетарный центр наркопроизводства в Афганистане как базовый фактор геополитической и геоэкономической ситуации в Евразии (Центральной Азии) // Афганистан после 2014… С. 9-10.

12Волков К. Если прекратить международную помощь, Иран может открыть путь наркотрафику // Известия. 24 августа 2012.

13Коргун В. США, Россия и афганские наркотики // Институт Ближнего Востока. М., 22 марта 2005 // http://www.iimes.ru/rus/stat/2005/22-03-05.htm

14Мовсесян Л. Догнали и перегнали // Информационный сайт «Lenta.RU». 22 октября 2009 // http://lenta.ru/articles/2009/10/22/drugs/

15Davis J., Sweeney M. Central Asia in U.S. Strategy and Operational Planning: Where do we go from here? Washington: The Institute for Foreign Policy Analysis, 2004. Р. 42.

16Geitner Р. U.N.: Afghanistan Seeing Opium Increase // Associated Press. 2004. 18 November.

17Afghan president opposes using crop dusters against opium crop //Associated Press. 2004.19 November.

18Степанова Е.А. Роль наркобизнеса в политэкономии конфликтов и терроризма. М., 2005. С. 81.

19Чуфрин Г.И. Указ. соч. С. 19.

20О деятельности Кыргызстана в ШОС // Официальный сайт Президента Киргизской Республики. Бишкек // http://www.president.kg/press/summit_sco/kr_sco/

21О подписании протокола о сотрудничестве между Секретариатом ОДКБ и Региональной антитеррористической структурой ШОС // Международный общественный центр информационной поддержки ОДКБ. Ереван, 14 июня 2011 // http://www.odkb-armenia.am/news.php?id=353&&year=2011

22Путин призвал глав государств ШОС определить перспективы взаимодействия // Информационный сайт «NEWSru.com:». 16 августа 2007 // http://www.newsru.com/world/16aug2007/putin_shos.html

23Гусев Л. Результаты саммита ШОС в Астане // Новое восточное обозрение. М., 20 июня 2011 // http://journal-neo.com/?q=ru/node/7213

24Абаев Л.Ч. Анализ результатов экспертного опроса по проблеме «Афганистан после 2014 г.: вероятные сценарии развития региональной обстановки и стратегия России» // Афганистан после 2014 г... С. 105.