Старые друзья или новые соперники: как будут развиваться отношения Евросоюза и Великобритании?

В конце прошлого года, буквально в последний момент, Великобритании и Евросоюзу удалось избежать брекзита без сделки. Стороны заключили соглашение о свободной торговле, которое чиновники с обеих сторон называют возможностью «минимизировать ущерб». Тем не менее, Лондону и Брюсселю предстоят «месяцы, если не годы» напряженных переговоров по большинству вопросов двусторонних отношений. А соперничество Соединенного Королевства и ведущих стран Евросоюза, прежде лежавшее под спудом общего европейского проекта, грозит выйти на поверхность. Сумеют ли прежние друзья не превратиться в заклятых конкурентов?

В феврале прошлого года, в момент вступления в силу соглашения о выходе Великобритании из ЕС, Мишель Барнье, руководитель рабочей группы по отношениям с Соединенным Королевством и Жозеп Боррель, верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности, в совместном заявлении выразили надежду на продолжение «партнерства» с Великобританией и после формального развода. «ЕС и Великобританию связывают история, география, культура, общие ценности и принципы, а в международных отношениях - приверженность многостороннему подходу на основе правил». Поэтому речь, по мнению высокопоставленных европейских чиновников, должна идти и о «совместной работе в сферах безопасности и обороны».[i]

Британский премьер Борис Джонсон, в свою очередь, на тот момент также заявлял о необходимости сохранения и даже развития отношений в сферах внешней политики и обороны. Говорил о «сохранении целостности западного альянса и отношений с Европой». Называл Соединенное королевство «европейской силой» «в силу непреодолимых фактов географии и истории», отмечал единство позиций Великобритании и ЕC «по подавляющему большинству вопросов»[ii].

С целью продолжения партнерства по стратегическим вопросам, Берлин выступил за придание формату «евротройки» постоянного характера. А Париж предложил такой формат Европейского совета безопасности, который бы позволил участвовать в его работе и Лондону. В течение 2020 года, несмотря на коронакризис, «тройка» заседала достаточно регулярно, обсуждая самый широкий круг стратегических международных проблем.

Тем не менее, соглашение, с огромным напряжением сил подписанное 24 декабря, касается, по данным британских СМИ, лишь самых безотлагательных тем, прежде всего, торговых. «По настоянию британской стороны», военные вопросы и внешняя политика в нем совершенно не затрагиваются. Этот факт может свидетельствовать не только о нехватке времени в ходе напряженных переговоров, но и о желании взять паузу на пересмотр приоритетов отношений с Европой. И даже об отчуждении, наметившемся за год изматывающих споров практически по любому пункту будущего соглашения.

Кроме того, расширив тематику соглашения, пришлось бы так или иначе признать, что прямо сейчас геополитические последствия брекзита выглядят весьма негативными для обеих сторон. Выход Великобритании означает для ЕС потерю одного из самых богатых (15% от совокупного ВВП) членов. «С потерей 66 млн. человек население ЕС снизится до 446 млн., а его территория уменьшится на 5,5%!», отмечала Le Monde еще год назад. ЕС теряет одного из двух участников, постоянных членов Совета безопасности ООН, а также одну из двух ядерных держав.

Великобритания, покидая ЕС, оказывается в поле значительной международно-правовой неопределенности, поскольку «автоматически выходит из сотен заключенных ЕС или от имени ЕС международных соглашений по различным вопросам». «Последствия будут колоссальными … и с точки зрения репутации в глазах как наших европейских союзников, так и США», — отметил глава оборонного комитета британского парламента Тобиас Элвуд.[iii] Наконец, нынешний формат брекзита усилил сепаратистские настроения в Шотландии и Северной Ирландии, и возродил разговоры о перспективах распада Соединенного Королевства.

В конце декабря 2020 года, The Financial Times уже отмечала, что «камнем преткновения остается настойчивое стремление ЕС к введению «эволюционного механизма», который должен не дать Великобритании в будущем подорвать европейскую модель регулирования, получив конкурентные преимущества». По мнению Джонсона, речь идет о «неприемлемом покушении на британский суверенитет». В целом, декабрьское соглашение оставляет столько лакун, что «обрекает» стороны «на бесконечные переговоры в будущем».

Со своей стороны, страны ЕС 28 декабря 2020 одобрили подписание договора о взаимной защите инвестиций с КНР, что может быть интерпретировано как готовность серьезно пересмотреть вопрос о трансатлантических отношениях. И, соответственно, еще больше снизить важность Лондона для ЕС в качестве многолетнего главного посредника в отношениях с Вашингтоном. В такой ситуации возникает вопрос, не станет ли Лондон искать компенсации потерь, вызванных выходом из ЕС, в развитии отношений с третьими странами даже в ущерб интересам Евросоюза?

Наконец, нельзя сбрасывать со счетов традиционные ориентиры британской внешней политики на европейском направлении. То есть, поддержание баланса сил, не допускающего появления доминирующей страны или группы стран. Противодействие утверждению любого потенциального гегемона на европейской арене – как залог сохранения британского влияния на континенте, сохранения за Лондоном положения одной из ведущих европейских держав.

«Тройка» Лондон-Париж-Берлин для реализации такой линии в наши дни может оказаться недостаточной, поскольку, с точки зрения внутренней политики Евросоюза, слишком напоминает былой проект «Европы разных скоростей», чтобы остальные участники ЕС взирали на него с безмятежным спокойствием. Другое дело, что ряд стран Центральной и Восточной Европы исторически ориентируются на Лондон, сознательно опираясь на него, как на противовес Германии и Франции.

К примеру, в последние годы в британских изданиях появляются комментарии, авторы которых с нарастающей тревогой оценивают перспективы сохранения единства НАТО, и даже шире – Запада в целом. Но не в результате «подрывных» действий президента США Дональда Трампа, а в результате изменений в политике Берлина. То, что «германский вопрос» вновь актуален для Европы, признают даже сами немцы. В таких условиях соседям по ЕС Германию можно представить как страну, которая ставит свои интересы, например в отношениях с якобы «враждебной» ЦВЕ Россией, выше общеевропейских.

Подобная политика Великобритании с незапамятных времен вызывает раздражение Франции и Германии. Наши дни едва ли станут исключением. Париж уже не первый год явным образом стремится к усилению политической европейской интеграции, к приданию ЕС стратегической автономии, возможно, даже к определенным ограничениям роли НАТО в Европе. Желательно, под французским началом. Ангела Меркель, при всех оговорках, также в последние годы делала ставку на укрепление ведущей роли ФРГ в ЕС и на европейском континенте в целом.

Не обладая полным контролем над всеми государствами-членами ЕС, Берлин и Париж действуют в «тандеме». В 2020 франко-немецкий «тандем» показал себя не так уж плохо. После первоначального замешательства, две ведущие страны ЕС решительно выдвинули инициативу общего плана спасения Сообщества. И даже согласовали программу выпуска общего долга Евросоюза. Однако в 2021-м году «тандему» предстоят испытание новой администрацией США, а также выборами в Германии и почти предопределенным уходом Меркель с поста канцлера.

В борьбе за «особые» отношения с США интересы Лондона открыто сталкиваются с французскими и немецкими. Байден уже предупредил Великобританию, что брекзит не должен спровоцировать ухудшение ситуации в Северной Ирландии. Будущий президент Америки также, по-видимому, менее склонен видеть в Британии еще один эффективный рычаг влияния на Европу – через игру на противоречиях Лондона и его партнеров в ЦВЕ и франко-немецкого «тандема».

С субъективной точки зрения, у Франции теперь больше шансов вырваться вперед в отношениях с Вашингтоном. Как сообщает The Economist, продвигаемый Байденом на пост госсекретаря Энтони Блинкен учился в Париже. И принимал участие в той же программе «молодых лидеров» Франко-Американского фонда, что и Эмманюэль Макрон несколькими годами позже. Блинкен также хорошо знаком с дипломатическим советником президента Макрона Эммануэлем Боне (Emmanuel Bonne) по совместной работе в ООН.

Наиболее же логичным партнером для Байдена в Европе выглядит Ангела Меркель. Однако канцлерин твердо заявляет о намерении покинуть должность после очередных выборов, которые должны пройти в начале осени. А в качестве претендентов на пост ее преемника во главе правительства ФРГ выступают несколько достаточно опытных политиков, которые, тем не менее, «и близко» не обладают ни популярностью, ни политическим масштабом Меркель.

В стратегическом отношении, в пользу Франции в глазах Америки могут сыграть ее военные возможности. В пользу Германии – экономическая мощь. А вот Великобритания, по крайней мере, номинально, обладает и тем, и другим. Помимо ядерного арсенала, британцы располагают крупнейшим, после США, военным бюджетом в рамках НАТО. А экономика Туманного Альбиона – 5-я в мире, по данным МВФ.

Вбить клин между французами и немцами Лондону могла бы помочь тенденция, наметившаяся, по мнению доктора исторических наук, профессора РАН А.А. Синдеева, после президентских выборов в США. «В экспертном сообществе после обнародования результатов голосования поразительно быстро заговорили о возможности отхода усиливающейся Германии от Франции и ее бóльшей ориентации при Д. Байдене на Вашингтон».

В то же время, для усиления недоверия между Германией и США Лондон может сделать ставку на вновь разгорающиеся споры между «европеистами» и «атлантистами». Так, некоторые представители руководства немецких социал-демократов, в надежде создать по итогам выборов 2021 года правящую коалицию с «зелеными» и партией «Левая», призывают «не участвовать в «гегемонистской борьбе между США и Китайской Народной Республикой», «обозначить собственные интересы и... не поддерживать стратегию США по военному сдерживанию Китая»».[iv]

Наконец, как явный демарш в отношении Евросоюза выглядит стремительное развитие связей Великобритании с Турцией. Еще до формального расставания с Сообществом, Лондон проявлял наибольшее среди стран ЕС «понимание» как в отношении внутриполитических изменений в Турции, так и растущей «напористости» Анкары на Ближнем Востоке и в Средиземноморье. К концу прошлого года, на фоне открытых разногласий между Парижем и Анкарой, Великобритания заключила с Турцией всеобъемлющее торговое соглашение.

На сегодняшний день, Британия оказывается в роли «малой державы», зажатой между полюсами - Америкой и Европой. Или даже в треугольнике США – Европа – Китай. Теоретически, теперь перед Лондоном открыты «все пути». На практике, единственно перспективным вариантом может оказаться старый имперский принцип, переиначенный на новый лад: «разделяй», а затем предлагай себя в качестве посредника. Лондон уже пытался вбивать клинья между членами ЕС в ходе переговоров по нынешнему соглашению, не добившись, впрочем, желаемого. Евросоюзу, в свою очередь, также предстоит понять, какая модель отношений с Великобританией отвечает долгосрочным интересам Сообщества. Не исключено, что более успешной в дальнейшем двустороннем диалоге окажется та сторона, которая быстрее избавиться от иллюзий по поводу прежних отношений.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs