«Алмаз в коре». Канцлер Безбородко

Михаил Сперанский назвал его одним из четырёх гениальных людей России своего века, он писал: «В России, в XVIII столетии, было только четыре гения: Меншиков, Потемкин, Суворов и Безбородко».

Семья Безбородко была небогатой, и первым учителем Александра стал его отец, а первыми учебниками – часослов и псалтирь. Иностранных языков юноша не знал, что потом стало поводом для насмешек в Петербурге (но он быстро исправил этот недостаток). Затем его определили в Киево-Могилянскую духовную академию, где выяснилось, что у будущего сановника просто феноменальная память: будучи разбужен ночью, он мог с ходу назвать дату любого исторического события или процитировать какого-то автора. Забегая вперед, скажем, что этой способностью будут восхищаться многие чиновники.

На службу герой статьи поступил в 1765 г. – в звании бунчукового товарища. С местом работы ему повезло: он «был причислен» к канцелярии графа П. А. Румянцева Румянцев сразу обратил внимание на толкового и старательного малоросса. После начала очередной Русско-турецкой войны, имевший гражданский чин коллежского асессора Безбородко изъявил желание перейти на военную службу. Ставший командующим Второй армией Румянцев не просто взял его с собой, а назначил вначале командиром Нежинского полка, а потом – Лубенского, Миргородского и Компанейского полков. С Румянцевым Безбородко перешёл в Первую армию, принимал участие в знаменитых сражениях при Ларге (в передовом отряде) и Кагуле, а также в штурме Силистрийских укреплений. В это время он был начальником одной из трёх «экспедиций» походной канцелярии Румянцева, ответственным за «многие секретные и публичные дела в комиссии». За время войны дослужился до чина полковника (присвоен 22 марта 1774 года).

После заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора Екатерина, которой нравились короткие и толковые отчёты, поступающие из штаб-квартиры Румянцева, обратилась к фельдмаршалу с просьбой рекомендовать ей пару способных молодых людей, которые могли бы занять вакантные должности её секретарей. Румянцев отправил в Петербург будущего канцлера империи Александра Безбородко. «Представляю Вашему Величеству алмаз в коре, - сказал Румянцев императрице. - Ваш ум даст ему цену».

Действительно, среди утонченных екатерининских придворных этот «алмаз», доставленный из Малороссии, выглядел грубым провинциалом. Безбородко не говорил по-французски, не был обучен изысканным манерам. Но это не помешало ему сделать блистательную карьеру.

В отличие от многих своих предшественников он оставался главным докладчиком императрицы 20 лет. Однажды в разговоре с Безбородко императрица коснулась какого-то закона; он прочел его наизусть, и когда государыня приказала подать книгу, он, не дожидаясь, когда ее принесут, сказал, на какой именно странице напечатаны те самые слова. Уникальная память Безбородко, пожалуй, более всего поражала современников. Генерал Евграф Комаровский рассказывал, что перед отъездом в Вену великий князь Константин послал его, своего адъютанта, к Безбородко осведомиться, кому и какие подарки надо будет делать при венском дворе. Александр Андреевич стал ему "рассказывать, как будто читал родословную венских вельмож, кто из них чем примечателен, кто и в какое время наиболее оказал услуг двору нашему". Комаровский слушал около часу с большим вниманием и любопытством. Безбородко перечислил всех вельмож, которых им предстояло увидеть. "Потом он сел и написал своею рукой список всех, которым должно дать подарки и какие именно... Граф, конечно, и о прочих дворах имел такие же сведения".

При такой памяти Безбородко за два года выучил французский язык, а потом еще немецкий и итальянский. Уверяли, что он владел также латинским и греческим. Официально он ведал прошениями на высочайшее имя, но в действительности ему поручались особо трудные дела самого разного свойства, которые требовали деликатности и такта. Он обладал "редким даром находить средства для благополучного исхода самых щекотливых дел". Главным поприщем Безбородко стала внешняя политика.

Безбородко отличался выдающимися способностями в разработке новых дипломатических комбинаций и служил связующим звеном между царицей и коллегией иностранных дел. Никто из сотрудников Екатерины "не мог в труднейших случаях и по какой бы то ни было отрасли государственного управления представить государыне такого ясного доклада... когда императрица давала приказание написать указ, письмо или что-либо подобное, то он уходил в приемную и, по расчету самой большой краткости времени, возвращался и приносил сочинение, написанное с таким изяществом, что ничего не оставалось желать лучшего".

В 1780 году Безбородко был причислен к коллегии иностранных дел, а после смерти в 1783 году Панина стал вторым ее членом. В этой должности он и состоял вплоть до кончины Екатерины II. Но поскольку место канцлера все это время оставалось вакантным, то главным исполнителем воли императрицы и ее первым советником в делах внешней политики был именно Безбородко. Ему направляли из-за границы депеши русские послы, с ним вели переговоры иностранные представители в Петербурге, он регулярно докладывал императрице обо всем, что обсуждалось и решалось в коллегии. Приняв деятельное участие в создании системы вооруженного нейтралитета, Безбородко подписал соответствующие конвенции с Голландией, Пруссией, Португалией и Неаполем. В 1770-1780-е годы Екатерина II много работала над новыми законами, и Безбородко активно помогал ей. Законодательные акты того времени, включая те, что издавались от имени императрицы, зачастую были написаны им собственноручно. Безбородко завоевал полное доверие Екатерины. В 1784 году он был пожалован титулом графа, а в 1797-м - светлейшего князя. Шубинский в "Исторических очерках и рассказах" писал: "Политический мир признавал за Екатериной "великое имя в Европе и силу, принадлежащую ей исключительно". В России по отдаленным захолустьям долго помнили и говорили, что в это царствование соседи нас не обижали и наши солдаты побеждали всех и прославились. Это простейшее общее впечатление Безбородко, самый видный дипломат после Панина, выражал в изысканной форме, говоря в конце своей карьеры молодым дипломатам: "Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела".

Новая страница в карьере Безбородко открылась с воцарением Павла I. Из всех екатерининских министров его единственного император не только не отправил в отставку, но, наоборот, возвысил: на третий день после кончины матери Павел возвел Безбородко "в первый класс со званием фельдмаршала", к советам его прислушивался и в дальнейшем был беспредельно милостив. При коронации Павла Безбородко, который был ее главным устроителем, был возведен в княжеское достоинство с присвоением титула светлости, получил земли в Орловской и в Воронежской губерниях и право еще на 6 тысяч душ, "где сам выберет". Это породило слухи о том, что Безбородко оказал преемнику Екатерины какие-то особые услуги - возможно, доставил Павлу доверенное ему Екатериной II завещание передать престол внуку Александру в обход сына. Однако документальных подтверждений того, что завещание действительно существовало, а Безбородко выдал его Павлу, нет. А потому загадка особой милости императора к екатерининскому вельможе остается нераскрытой.

В 1796 году, "расстроив силы свои 32-летним служением", Безбородко попросил Павла I уволить "от многотрудных занятий", но государь сказал, что "в нем нуждается Отечество". Безбородко принял деятельное участие в составлении и заключении конвенции с мальтийским орденом, за что был награжден бриллиантовой звездой, крестом и орденом Св. Андрея Первозванного. В этом же году Безбородко получил чин канцлера. Когда Павел принял решение занять центральное место в антифранцузском союзе, канцлер Безбородко ревностно трудился над его организацией и упрочением. Он подготовил обширный план действий против революционной Франции. "Надобно же вырасти таким уродом, как французы, - чтобы произвести вещь, какой я не только на своем министерстве, но и на веку своем видеть не чаял, то есть: союз наш с Портою и переход флота нашего через канал, - писал Безбородко графу Воронцову. - Последнему я рад, считая, что наша эскадра пособит общему делу в Средиземном море и сильное даст Англии облегчение управиться с Бонапартом".

Дальнейшее развитие событий, которое, вероятно, удивило бы старого канцлера еще больше, ему увидеть не привелось. Он скончался 6 апреля 1799 года. Русские посланники при европейских дворах, а также европейские дипломаты и другие государственные лица, которым привелось общаться с Безбородко, высоко ценили его дипломатические способности, умение быстро и легко решать самые сложные дела. Он был прекрасно осведомлен обо всем, что творилось за пределами России.

По материалам портала «Военное обозрение» и сайта МИД России

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs