Иран выбирает

Недавний бенефис Хасана Роухани в Риме и Париже принес неплохие сборы: Италия готова инвестировать в Иран 8 миллиардов евро, а общий объем энергетических и инфраструктурных проектов составит 17 миллиардов. «Рынок Ирана предлагает итальянским и остальным европейским инвесторам возможность утвердиться в регионе Ближнего и Среднего Востока», — с гордостью заявил иранский президент на встрече с премьер-министром Италии Маттео Ренци. (Цит. по: http://regnum.ru) Призыв услышали: французская Total выразила готовность закупать у Ирана 150-200 тысяч баррелей нефти в день, а Airbus (по данным британской Financial Times) - продать 114 пассажирских лайнеров. Мадрид обсуждает с Тегераном проект строительства нефтеперерабатывающего завода в районе Гибралтарского пролива. (http://www.newsru.com)

Российско-иранские экономические отношения опираются на взаимное признание геополитических интересов и значительное совпадение целей обеих стран в региональном формате. Это делает Москву и Тегеран фактическими союзниками, например, в Сирии. Общий объем заключенных на сегодня контрактов оценивается примерно в $ 40 миллиардов: это возведение АЭС в Бушере, строительство тепловых электростанций, электрификация железнодорожной сети Ирана и многое другое. По словам главы Минэнерго России Александра Новака, Россия одобрила выделение Тегерану государственного кредита в $5 миллиардов и готова предоставить еще €2 миллиарда по линии Внешэкономбанка. (http://www.forbes.ru) А недавно советник «высшего лидера» Ирана (рахбара) Али Абар Велаяти, попросил еще: «Мы говорили о $7 млрд. кредита, и это остается как прежде. Но если мы хотим иметь обширные отношения, то этой суммой дело не закончится, надо расширять эту сферу». (Там же)

По мнению Махмуда Шури, иранского эксперта, специализирующегося на российской проблематике: «Возможно, отношения двух стран никогда не будут стратегическими, однако со стратегической точки зрения последствия российско-иранского сотрудничества на региональном уровне и в международной политике будут определяющими. Иначе говоря, двусторонние отношения между нашими странами не настолько развиты, чтобы их характеризовать как стратегические, тем не менее, их важность настолько велика, что имеет ключевые стратегические последствия» (http://inosmi.ru)

Можно предположить, что ясность в российско-иранских отношениях наступит после того, как экспорт иранских энергоносителей выйдет на «пиковый» уровень. Если Москва и Тегеран не смогут координировать работу по экспорту энергоносителей, охлаждение экономических, а вслед за этим, возможно, и политических связей представляется вполне реальным.

Экономическим партнером «номер один» Ирана остается Китай, прочно утвердившийся на иранском рынке в период санкций. В конце января 2016 года в Тегеране председатель КНР Си Цзиньпин анонсировал амбициозный план: увеличить за десять лет годовой объем взаимной торговли с нынешних $52 миллиардов до $600. Цель не кажется недосягаемой: в последние годы Китай стал крупнейшим покупателем иранской нефти — 500 тыс. баррелей в сутки; китайцев интересуют не только поставки сырья, но и инвестиции в иранскую инфраструктуру: стороны, в частности, ведут переговоры о строительство в Иране двух АЭС и железной дороги из Синьцзяна в Тегеран с дальнейшим выходом на Анкару.

Очередное охлаждение политических отношений с давним региональным конкурентом – Турцией – на этот раз из-за сирийского кризиса - не повлияло на экономические связи соседних стран. Ни для кого не секрет, что в турецких банках за несколько последних лет скопились немалые иранские авуары в качестве оплаты поставок нефтепродуктов в Турцию в обход санкционного режима. А председатель Меджлиса экспортеров Турции Мехмет Бююкэкши прямо связывает с иранским рынком надежды на выход из «экспортной ямы», в которой сегодня оказалась турецкая экономика не в последнюю очередь из-за конфликта с Россией. (http://www.hurriyet.com.tr) Разноплановость соседних экономик следует признать определенным залогом устойчивости торгово-экономических отношений между Тегераном и Анкарой. Ситуация вряд ли изменится и через 5-10 лет, несмотря на то, что, по мнению многих аналитиков из компании Stratfor, политическая ситуация на Ближнем Востоке будет прежде всего определяться соперничеством Турции и Ирана. (https://www.stratfor.com)

Громадные запасы полезных ископаемых, и прежде всего – энергоносителей, обусловили всеобщую заинтересованность в экономических связях с «постсанкционным» Ираном. «После снятия санкций Иран увеличит добычу нефти на 500 тысяч баррелей в сутки», - обещает замминистра нефти Ирана и глава Национальной иранской нефтяной компании (NIOC) Рокноддин Джавади. Пока добыча в стране держится на уровне 3.1 миллиона баррелей в сутки, из которых 2,3 миллиона экспортируется. Сегодня на иранских НПЗ перерабатывается порядка 1,85 миллиона баррелей в день, и в Тегеране рассчитывают, что реализация намеченной программы даже позволит обойти Саудовскую Аравию и стать крупнейшим переработчиком нефти на Ближнем Востоке. (http://inosmi.ru) Но для этого придется и поработать, и найти средства. По оценке New York Times, для выполнения программы модернизации и переоснащения нефтегазовой отрасли ИРИ необходимо привлечь $100 миллиардов, «что на фоне падения цен на углеводороды кажется трудновыполнимой задачей». (Цит. по: http://regnum.ru) Хотя, примерно столько же средств будет в ближайшее время «разморожено» на иранских счетах в иностранных банках.

Для «экспортного прорыва» Ирану необходимо получить доступ к транснациональным нефтепроводам и современным нефтеналивным терминалам вне зоны Персидского залива, которые нетрудно «закупорить» одним-двумя авианосцами. Поэтому Тегерану интересен Китай, а точнее – его проект «Нового Шелкового пути», по трубам которого иранская нефть может потечь на восток. Но «зацикливаться» на Китае (а также на ком бы то ни было еще) Тегеран не хочет: через считанные дни после подписания венских документов о снятии санкций, газета Indian Express сообщила, что Хасан Роухани предложил Индии вложить $8 миллиардов в инфраструктуру порта Чабахар, расположенного на берегу Аравийского моря. Причем, президент ИРИ намекнул, что через этот порт Нью-Дели мог бы закупать не только иранскую, но и среднеазиатскую нефть. (http://indianexpress.com) Очевидно, что покупателями здесь могут выступить и западные партнеры Исламской республики.

Ни для кого не секрет, что свой растущий экономический потенциал Иран планирует задействовать, в том числе, и для решения геостратегических задач. В первую очередь – для укрепления своего статуса «патрона» шиитов во всем регионе – от Аравийского полуострова до Памира. А непосредственными зонами интересов ИРИ на сегодня являются Закавказье и Ближний Восток. Еще, конечно, Средняя Азия, но спорадические всплески социально-политической турбулентности в Таджикистане, Киргизии и Узбекистане вкупе с известной неопределенностью политического будущего среднеазиатских стран заставляют Иран действовать здесь предельно осторожно, хотя персоязычному Таджикистану должное внимание иранские миссионеры уделяют. Кроме того, в Тегеране с пониманием относятся к интересам России в регионе.

В начале 90-х вечный соперник Ирана – Турция, опираясь на «особые отношения» с Азербайджаном, укрепила свое влияние в Закавказье. Иран же сделал ставку на Армению, для которой он остается своего рода «окном» во внешний мир. Торговля между двумя странами никогда не прекращалась, а в конце нулевых годов был построен «бартерный» газопровод, по которому иранский природный газ поставляется в соседнюю страну в обмен на электроэнергию. Политические коллизии не мешают частным иранским компаниям работать в Нагорном Карабахе.

С Баку отношения складываются непросто. Еще в 1992 году президент Азербайджана Абульфаз Эльчибей выдвинул идею объединения территорий, населенных преимущественно азербайджанцами, в единое государство. Радикальную инициативу, направленную напрямую против Ирана, в Тегеране помнят. С другой стороны, Баку, опасаются, что Иран (вместе с Россией) может торпедировать реализацию Транскаспийского газопровода (Туркмения – Азербайджан – Турция), перенаправив туркменский газ в Европу по своей территории – к Аравийскому или Черному (через Армению и Грузию) морю. В краткосрочной перспективе вероятность реализации столь затратного проекта невелика, но в долгосрочной – может превратиться в реальность. Иран готов заменить Азербайджан в качестве главного источника энергоносителей в регионе: по разведанным запасам газа, например, он уступает лишь России, тогда как Азербайджан по этому показателю довольствуется местом в третьем десятке.

На Ближнем Востоке уже не соперником, а «врагом номер один» Ирана стал саудовский режим. Опосредованное вооруженное противостояние Тегерана и Эр-Рияда в Сирии, Ливане и Йемене грозит перерасти в прямое столкновение в случае обещанного саудитами ввода своих и союзнических войск (до 150 тысяч) на территорию САР.

Многовекторность политики дает сегодня Ирану целый ряд преимуществ, которые он рассчитывает использовать себе во благо. Сможет ли Тегеран и дальше балансировать между различными «центрами силы», станет ли ориентироваться на один из них или попробует сам превратиться в такой «центр» зависит не только от него, но во многом - и от политической конъюнктуры в бурлящем регионе.

26 февраля в стране пройдут парламентские выборы. А что еще важнее - выборы Совета экспертов, который в свою очередь выбирает «высшего лидера». Нынешнему верховному аятолле Али Хаменеи далеко за 70, и это подстегивает воображение многих экспертов – ожидаемая смена рахбара, обладающего огромной властью, может во многом определить и политический ландшафт страны, и ее внешнеполитическую парадигму.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs