В 2019 году страны Североатлантического союза с помпой отметили 70-летний юбилей военного альянса. Красной нитью юбилейных торжеств, публичных заявлений лидеров НАТО, посвященных этому событию, а также Лондонской декларации, принятой руководителями стран блока на встрече в Лондоне 3-4 декабря 2019 года, проходит мысль о незаменимости НАТО для поддержания безопасности в Евро-Атлантическом регионе и мире в целом, а также необходимости продолжения политики твердого сдерживания России. Несмотря на вносимые коррективы в формулирование стратегии блока по мере изменения международной ситуации и отношений с СССР/Россией, этот ее ключевой элемент остается неизменным, являясь основополагающим принципом всех семи стратегических концепций и других базовых документов альянса на протяжении всего периода его существования.

В основе этого курса лежит представление о том, что причиной напряженности в отношениях между Востоком и Западом в разгар холодной войны являлось существование СССР и его политической и экономической системы, а теперь, когда Советского Союза не стало, - неприемлемая для Запада самостоятельная политика России. Это означает, что устранение напряженности предполагает в качестве фундаментальной предпосылки ликвидацию СССР, а теперь уже и суверенной России. Сердцевиной же концепции сдерживания является наращивание превосходящей совокупной военной силы, нацеленной на спланированное принуждение противника (СССР/России) к коренному изменению его внутреннего и внешнеполитического курса. Поддержание высокого уровня напряженности, контролируемая политика на грани развязывания военного конфликта, ведущая к эскалации конфронтации, призваны обеспечить устрашение и запугивание соперника.

В эволюции политики сдерживания, навязанной Североатлантическому блоку Вашингтоном, просматриваются три основных этапа. Первый этап - с момента создания альянса до деэскалации холодной войны в конце 80-х годов XX века. Второй период - с понижения остроты холодной войны в 1990-х годах до конца первого десятилетия XXI века и третий - с начала второго десятилетия нынешнего столетия по настоящее время.

Первый этап оказался самым затяжным и в то же время весьма продуктивным для НАТО, так как именно в тот период альянс под диктовку США не только выработал концепцию сдерживания и сформировал свой мощный военный потенциал, но и добился практической реализации планов по разрушению своего главного противника - СССР, социалистической системы и противостоящего ему военного блока в лице Организации Варшавского договора (ОВД). Именно последняя цель была ключевой при формировании Североатлантического союза. Правда, в Вашингтонском договоре 1949 года о создании альянса термин «сдерживание», как и конкретный источник угроз безопасности договаривающимся сторонам, не упоминается.

В преамбуле и статьях 1, 3 и 5 лицемерно говорится об их намерении «мирно решать все международные споры», «воздерживаться от любого применения силы или угрозы ее применения» и вместе с тем о решимости «объединить усилия с целью создания коллективной обороны и сохранения мира и безопасности», «поддерживать и наращивать свой индивидуальный и коллективный потенциал борьбы с вооруженным нападением», а в случае агрессии против них предпринимать индивидуальные и совместные «действия… включая применение вооруженной силы с целью восстановления и последующего сохранения безопасности Североатлантического региона»1.

Но уже в первой Стратегической концепции обороны Северо-Атлантического региона, одобренной Североатлантическим советом (САС) 6 января 1950 года, вполне отчетливо сказано, что первоочередной функцией НАТО является «сдерживание агрессии» и что «силы НАТО будут задействованы в случае, если эта функция не будет выполнена и будет совершено нападение»2. Более того, в этом документе указывалось, что Североатлантическому союзу следует «обеспечить оперативное проведение стратегической бомбардировки противника (разумеется, СССР) всеми возможными средствами, с применением всех видов оружия без исключения»3.

Поскольку в период с 1945 - по начало 1950-х годов США (и тем самым НАТО) фактически монопольно обладали атомным оружием, это означало решимость альянса задействовать против СССР и ядерный потенциал США. Мотивировалось это превосходством обычных военных ресурсов СССР над силами альянса в тот период и якобы готовностью Москвы воспользоваться данным преимуществом для «прыжка» к Ла-Маншу. На самом деле, как впоследствии признал патриарх американской дипломатии Г.Киссинджер, у страны, понесшей колоссальные людские и материальные потери во Второй мировой войне, и в помине не было подобных планов4.

Война в Корее, в которой наряду с войсками США приняли участие военные формирования ряда стран НАТО, а также расширение членства альянса за счет вступления в него Турции и Греции привели к дальнейшему ужесточению стратегического мышления блока. В результате проведенной переоценки международной ситуации и роли НАТО была разработана и в декабре 1952 года утверждена Советом альянса вторая Стратегическая концепция. В ней было заявлено, что основной стратегической целью НАТО является «обеспечение обороны территорий государств - членов НАТО и пресечение стремления и возможности Советского Союза и его сателлитов вести войну…».

Для устрашения СССР военные структуры блока разработали планы проведения воздушного наступления и параллельно воздушных, сухопутных и морских операций. При ударах с воздуха силы НАТО намеревались использовать «все виды вооружений»5, включая, разумеется, и атомное. Такая стратегия получила название «массированное возмездие». На политическом уровне «массированному возмездию» соответствовала «стратегия отбрасывания коммунизма», или «освобождения» Восточной Европы от советского господства. Эта линия сопровождалась экономическим и моральным давлением, нацеленным на разрушение извне и изнутри не только СССР, но и остальных стран всего социалистического лагеря. С конца 1953 года началась практическая реализация упомянутых планов, включая размещение в Европе тактического ядерного оружия США, которое рассматривалось в НАТО как «реальное сдерживание» СССР. 

Вслед за изменением в 1953 году направленности оборонной политики США, сделавших основной упор на «массированное возмездие» путем применения, в том числе и тактического ядерного оружия в качестве средства поля боя, под давлением Вашингтона к новому подходу в этой сфере перешла и НАТО. В декабре 1954 года Совет НАТО утвердил представленный Военным комитетом (ВК) альянса документ, в котором была обоснована возможность незамедлительного и массированного применения ядерного оружия против СССР в случае возникновения любого вооруженного конфликта с его участием. А в мае 1957 года, после продолжительного обсуждения этой доктрины в рамках блока, Совет НАТО включил ее в виде формулировки нанесения «массированного ответного удара» в третью Общую стратегическую концепцию обороны территорий государств - членов НАТО в качестве ключевого элемента обновленной стратегии НАТО.

Одновременно с этим был принят документ «Меры по применению Стратегической концепции», в котором впервые закрепили полномочия командования НАТО на применение ядерного оружия независимо от характера ведения боевых действий противником. Правда, не все страны - участницы альянса изъявили желание заходить так далеко в потенциальном вооруженном конфликте с СССР. Поэтому в целях снижения их озабоченности была согласована формулировка, предусматривающая определенную степень гибкости при принятии решения на этот счет.

В декабре 1957 года, на очередной сессии Совета НАТО, в рамках концепции «массированного возмездия» был одобрен курс «балансирования на грани войны». В частности, он гласил, что для реагирования на менее масштабные формы агрессии предусматривалось использование обычных вооружений и «необязательность применения ядерного оружия». Такой подход был отражен, в частности, в сопроводительных стратегических указаниях. И все же, несмотря на подобную «гибкость», отмечалось, что НАТО не приемлет концепцию ограниченной войны с СССР. Подчеркивалось, что, «если бы СССР оказался замешанным во враждебных действиях локального масштаба и стремился бы расширить масштаб инцидента или затянуть его, обстановка могла бы потребовать применения всех видов вооружений и сил, имеющихся в распоряжении НАТО, поскольку концепция ограниченной войны с СССР не рассматривается ни в коем случае»6.

Периодическое обострение напряженности между Востоком и Западом, наблюдавшееся в тот период, как правило, из-за провокационных действий стран НАТО, активно использовалось альянсом для расширения географического пространства политики сдерживания СССР и его союзников и наращивания гонки вооружений. Так, 13 декабря 1956 года под предлогом возникшего очередного витка напряженности в отношениях с СССР, в частности, из-за спровоцированных Западом Суэцкого и Венгерского кризисов, а также, дескать, активизации политической и экономической деятельности СССР вне зоны Североатлантического союза, Совет НАТО направил органам военного управления альянса политическую директиву. В ней указывалось, что, «несмотря на то, что оборонное планирование НАТО ограничивается районом применения Вашингтонского договора, необходимо учитывать опасность, которая может возникнуть для НАТО в связи с событиями, происходящими за пределами этой территории»7. То есть уже в этом документе была впервые обоснована возможность расширения сферы операций блока за пределы ст. 5 Вашингтонского договора.

Нарастающая агрессивность НАТО вынудила Советский Союз и его восточноевропейских партнеров в целях самообороны создать в 1955 году военно-политический союз - Организацию Варшавского договора, который уже вскоре стал достаточно сильным конкурентом НАТО на европейском континенте. С тех пор соперничество между двумя блоками приобрело хронический характер и напряженность между двумя лагерями временами приближалась к грани масштабной войны. 

Однако по мере того как Советский Союз укреплял ракетно-ядерный потенциал, НАТО теряла свое преимущество в области ядерного сдерживания. Поэтому альянс вынужден был постепенно умерить собственную политику «массированного удара», подчинив принятие решения о применении ядерного оружия механизму проведения консультаций в рамках блока. Такой подход нашел отражение в четвертой Стратегической концепции НАТО и переходе альянса к доктрине «гибкого реагирования».

Четвертой Общей Стратегической концепцией обороны территорий государств - членов НАТО, принятой на заседании Комитета военного планирования (КВП) 12 декабря 1967 года (после выхода Франции в 1966 году из объединенной военной структуры НАТО такие документы принимались не Советом НАТО, а специально созданным для этого КВП, который после возвращения Франции в военную структуру альянса в 2009 г. был распущен), были присущи две важнейшие черты: гибкость (точнее, непредсказуемость) и эскалация. «Концепция сдерживания Североатлантического союза - указывалось в документе - основывается на такой степени гибкости, которая не позволит потенциальному агрессору с уверенностью предсказать, какие именно действия предпримет НАТО в ответ на агрессию, в результате чего агрессор придет к выводу, что любые наступательные действия с его стороны будут сопряжены с неприемлемым уровнем риска»8. В ответ на агрессию против НАТО в концепции предусматривалось три вида военных действий:

- непосредственная оборона с целью поражения агрессора на том уровне, который выбран противником при нападении;

- намеренная эскалация, предусматривающая дополнительно ряд возможных шагов, направленных на поражение агрессора, с постепенным наращиванием угрозы применения ядерного оружия по мере эскалации кризиса;

- общий ответный ядерный удар, воспринимаемый как крайнее средство устрашения9.

Карибский кризис, однако, показал реальную опасность такого курса для обеих сторон.

А ввиду сложившегося к концу 1960-х - началу 1970-х годов стратегического паритета между СССР и США и возникшего на Западе осознания бесперспективности его слома в обозримой перспективе, применение ядерного оружия стало рассматриваться обеими сторонами как взаимоуничтожающее средство. На фоне возникшего стратегического ракетно-ядерного «пата» между ядерными державами, сделавшим практически невозможным наступательное применение ядерного оружия и военной силы друг против друга вообще, политика жесткой конфронтации в отношении СССР, превратившегося в «сверхдержаву номер два», стала терять свою привлекательность на Западе.

В таких условиях НАТО вынуждена была перейти к поиску возможностей смягчения напряженности между Востоком и Западом и решения коренных политических и военных проблем, разделявших Европу, путем переговоров. Такой подход нашел отражение в подготовленном в штаб-квартире альянса в 1967 году докладе П.Армеля, известного как «Доклад о будущих задачах Североатлантического союза». В этом документе были определены две конкретные задачи: политическая и военная. Политическая касалась разработки предложений по налаживанию странами альянса более стабильных отношений с СССР в интересах разрядки напряженности и перехода к сбалансированному сокращению численности войск и вооружений Востока и Запада в Европе, а военная - по поддержанию адекватного уровня обороны альянса для сдерживания агрессии и любых форм давления10.

Эти идеи были закреплены в решениях Совета НАТО о дополнении политики сдерживания налаживанием диалога между Востоком и Западом. При этом, в отличие от СССР, выступавшего за мирное сосуществование двух противоположных систем, на Западе политику разрядки рассматривали как продолжение холодной войны политическими и экономическими средствами с целью постепенной трансформации социально-экономических систем восточноевропейских государств в сторону принятия западных ценностей. Утверждалось также, что успеха на переговорах между Востоком и Западом можно достичь лишь при условии, если НАТО станет придерживаться курса на поддержание эффективного сдерживания и обороны.

В декларации «Оборона альянса в 70-е годы», принятой Советом НАТО в декабре 1970 года, было заявлено, что подход НАТО к обеспечению безопасности в новом десятилетии будет основываться на двух концепциях - обороны и разрядки. Альянс намерен добиваться улучшения отношений между Востоком и Западом и в то же время придерживаться стратегии сдерживания и обороны, основанной на принципах гибкого реагирования, передовой обороны и поддержания комбинации ядерных и обычных сил11.  

По существу, такому курсу НАТО следовала в течение последующих двух десятилетий, продолжая наращивать весьма обширный потенциал вооружений, ставший материальной основой доктрины «гибкого реагирования», что сделало возможным сохранить наступательный характер стратегии устрашения.

На основе этой доктрины, принятой КВП в июне 1983 года, в целях достижения подавляющего военного превосходства НАТО над ОВД была одобрена новая программа модернизации наращивания новейших вооружений до 1990 года. Кроме того, в целях форсирования гонки вооружений был также одобрен план развертывания в Западной Европе американских крылатых ракет наземного базирования и ракет «Першинг-2». В конкретном плане вслед за решением Р.Рейгана в 1983 году о разработке «стратегической оборонной инициативы» (СОИ), к реализации которой подключились в рамках проекта «Эврика» ряд государств - членов НАТО, альянс разработал 11 опирающихся на новейшую технологию программ развития военного производства. Они должны были послужить основой массированного наращивания наступательных обычных вооружений.

И хотя в принятой Советом НАТО в мае 1984 года Вашингтонской декларации об отношениях между Востоком и Западом заявлялось, что военная сила не может быть единственной гарантией мирного будущего и что ни одна из сторон не должна добиваться одностороннего военного превосходства или доминирования над другими государствами, тем не менее было также подтверждено, что наиболее приемлемой долговременной политикой альянса должно оставаться поддержание адекватной военной силы и политической солидарности государств - членов союза и именно на этой основе следует продолжать диалог и сотрудничество по установлению более стабильных отношений между Востоком и Западом12.

В ходе продолжавшихся в НАТО внутренних дискуссий по поводу стратегии союза основные акценты переместились с предотвращения войны на ограничение ее последствий13. Руководствуясь такими соображениями, в НАТО перешли к разработке концепции приемлемости для Европы войны с применением обычных сил, способных стать орудием победы без нанесения чрезмерного ущерба европейскому континенту и фактически с допустимыми ограниченными людскими потерями. 

С середины 1980-х годов по инициативе Великобритании, Франции и Германии, тонко рассчитавших изменение расстановки сил в Восточной Европе и возникшие социально-экономические трудности в СССР, НАТО постепенно переходит от воинственного подхода к Москве к более гибкой и внешне умеренной позиции, вовлекая СССР в диалог, который в конечном итоге оказался гораздо более результативным для Запада, чем для СССР. Странам НАТО при сохранении ключевых элементов политики сдерживания удалось не только реализовать свою главную задачу - разрушение Советского Союза, социалистического лагеря и противостоящей им военно-политической Организации Варшавского договора, - но и добиться объединения Германии и вывода всех советских войск с территории стран Восточной Европы, а также значительных сокращений советских вооружений.     

В результате обширной и глубокой трансформации структуры международной системы, последовавшей после приостановки холодной войны в конце 1980-х годов, демонтажа ОВД и распада СССР, на сессии Совета НАТО на высшем уровне в Риме, в ноябре 1991 года, была принята пятая, впервые несекретная Стратегическая концепция Североатлантического альянса, которая, хотя в ряде аспектов и отличалась от предшествовавших документов подобного характера времен холодной войны, выглядев в некотором роде примирительной, на самом деле сохраняла неизменными основные компоненты военной политики альянса последних десятилетий.

Заявив о прекращении конфронтации между Востоком и Западом, значительно снизившемся риске крупного конфликта в Европе и намерении НАТО в таких условиях сосредоточить усилия на обеспечении и расширении безопасности не только для всей Европы, но и в глобальном масштабе посредством продолжения диалога, налаживания партнерства и сотрудничества в интересах сохранения мира, в документе, однако, подчеркивалось, что сложившаяся на международной арене новая ситуация не меняет функцию НАТО по поддержанию безопасности, поскольку, мол, возникшие риски появления других кризисов, хотя и меньших масштабов, могут потребовать от альянса быстрого реагирования.

В таких условиях, указано в документе, фундаментальные задачи Североатлантического союза и основополагающие принципы его политики остаются неизменными, включая, в том числе, поддержание потенциала надежного сдерживания угрозы агрессии и обороны территории союзных государств, а также сохранение возникшего стратегического (благоприятного для Запада) баланса в Европе. Правда, Россия в контексте этой политики в тот момент не упоминалась.  

С учетом отмеченных задач и принципов их решения было указано, что альянс намерен сохранять свой военный потенциал на уровне, достаточном для обеспечения эффективной обороны, передовое базирование войск и их способность к гибкому реагированию и не откажется от размещения ядерных сил США на территории государств - членов НАТО и от их участия в коллективном ядерном планировании14. Обновленную Стратегическую концепцию сопровождала Директива Военного комитета по выполнению вооруженными силами Стратегической концепции Североатлантического союза, которая до сих пор остается засекреченной.   

С выходом суверенной России на международную арену, в декабре 1991 года, первоначально в принимаемых Советом НАТО документах упоминание функции ее сдерживания в политике альянса практически исчезло. Его место заняли рассуждения о пользе сотрудничества и партнерства с Россией в противодействии угрозам и новым рискам в виде международного терроризма, распространения ОМУ и т. д. То есть, по существу, обозначилось начало второго этапа эволюции политики сдерживания НАТО. Это, однако, не предполагало полного забвения такой функции, поскольку именно в этот период альянс, руководствуясь инерционным мышлением времен холодной войны, продолжал методично продвигать собственные геополитические интересы, расширяя функции и географическую зону ответственности и приближая свою военную инфраструктуру вплотную к границам России. Тем самым реальная угроза жизненно важным интересам нашей страны не только не ослабевала, а, наоборот, продолжала нарастать. 

Принципиальный подход альянса к отношениям с Россией в этот период был изложен в двух стратегических концепциях, принятых Советом НАТО в апреле 1999-го и ноябре 2010 годов. Россия в этих документах названа не в качестве противника, а потенциального стратегического партнера в решении возникших в мире новых проблем и факторов риска, связанных с распространением ядерного оружия, баллистических ракет и иных видов оружия массового уничтожения, а также средств их доставки, международным терроризмом, кибернетическими атаками и пр.

В данных документах, хотя и указано, что Североатлантический союз не рассматривает ни одно государство в качестве противника, тем не менее сохранена приверженность альянса политике сдерживания, основанного на адекватном сочетании ядерных и обычных боевых средств как ключевого элемента коллективной обороны от любой угрозы агрессии против государств - членов НАТО, а также новых вызовов в сфере безопасности. В качестве прикрытия подлинных намерений альянса давались также заверения, что НАТО будет способствовать развитию мирных и дружественных международных отношений, уважать законные интересы безопасности других государств и добиваться мирного разрешения споров в соответствии с Уставом ООН15.

В отношении России действующая Стратегическая концепция 2010 года выделяет два принципа: во-первых, НАТО не представляет угрозы для России; во-вторых, сотрудничество НАТО и России имеет стратегическое значение, поскольку способствует созданию общего пространства мира, стабильности и безопасности. Потребуется, однако, как сказано в документе, еще многое сделать, чтобы разработать в рамках Совета Россия - НАТО (СРН) ряд совместных стратегий для конструктивного решения общих транснациональных проблем. Особо отмечено, что в ходе этого процесса необходимо будет учитывать интересы России и НАТО в качестве материального фактора при разработке политики в международной сфере и области безопасности и как формирующую силу в создании восприятия взаимных интересов и ценностей16.

Вопреки столь умиротворяющим заверениям своими практическими действиями НАТО постоянно демонстрировала, что не собирается считаться с интересами безопасности России, запустив в нарушение договоренностей с СССР процесс расширения альянса на Восток, включая территорию бывших советских республик, одобрив развертывание американской системы ПРО в Европе, нацеленной против российских средств стратегического сдерживания и активизировав гибридную войну против России и союзных с ней стран.

К тому же вскоре вышеупомянутые декларативные принципы политики НАТО были фактически перечеркнуты утвержденным Советом НАТО в Чикаго в 2012 году документом под названием «Обзор политики сдерживания и обороны». В нем, уже не таясь, провозглашалось, что целью альянса является усиление сдерживания в качестве фундаментального элемента коллективной обороны, который укрепляет трансатлантическую сплоченность путем равноправного распределения ролей, ответственности и материального бремени. Подчеркнуто также, что союзники обязаны выделять ресурсы, необходимые для того, чтобы потенциал сдерживания и обороны альянса оставался убедительным, гибким, эластичным, упругим и адаптированным17.

Именно принятием этого документа альянс фактически публично анонсировал начало третьего этапа в проведении политики сдерживания России, по существу означающего возврат стран НАТО к наиболее жесткой конфронтации с Россией и политике запугивания нашей страны. Для оправдания такого курса  альянс специально инспирировал государственный криминально-олигархический переворот в Киеве, который используется Западом в качестве главного предлога для эскалации конфронтации с Россией во всех сферах взаимоотношений.

В декларациях, принятых на сессиях Совета НАТО на высшем уровне в Ньюпорте (Уэльс) в 2014 году, Варшаве в 2016 году, Брюсселе в 2018 году и в Лондоне 3-4 декабря 2019 года, уже без каких-либо оговорок подтверждается, что политика усиленного сдерживания России является ключевой составляющей коллективной обороны Североатлантического союза. Возобновлены практически все ее элементы периода наибольшей остроты холодной войны с СССР.

Так, если в Уэльсе заявление о сдерживании России упомянуто шесть раз, то в Варшаве уже около 30 раз, а в Брюсселе более 20. Причем в принятых решениях на этот счет прямо говорится о наращивании построения потенциала сдерживания полного диапазона сил и средств в восточной части зоны ответственности блока, рассматривая ее как передовой район потенциального театра военных действий и обязанности союзников предоставить для этого собственные силы, средства и инфраструктуру18. Этот жесткий курс подтвержден и заявлением Совета НАТО в Брюсселе в июле 2018 года, согласно которому альянс намерен укреплять построение убедительного сдерживания блока во всех областях, основанного на адекватном сочетании ядерных и обычных сил и средств противоракетной обороны19.

Как поясняет один из разработчиков этих документов, толчком к принятию решения об усиленном сдерживании, стало-де обнародование Россией своей новой военной доктрины, ускорение ею военной модернизации и активизация агрессивной риторики и действий против соседей, а также усиление военной деятельности и «провокаций» вблизи границ НАТО. Особое беспокойство в НАТО, отмечает он, вызвало понижение Россией порога возможного применения ядерного оружия и изменение подходов РФ к конфликтам. В частности, развертывание Россией потенциала блокирования доступа/защиты региона (anti-access denial) в пространстве, примыкающем к территории НАТО и в международных водах, и воздушном пространстве Северной Европы, Балтии и Черного морей, и в Восточном Средиземноморье, усложнило свободу действий там НАТО20. Поворотным же пунктом стали-де события 2014 года на Украине, а также деятельность ДАИШ в Сирии и Ираке.

На самом деле, как свидетельствуют упомянутые документы альянса, возврат к конфронтации НАТО с Россией был запрограммирован гораздо раньше и осуществлялся постепенно, шаг за шагом, а начиная с 2014 года приобрел по-настоящему бурный характер принимаемых решений и практических действий на этот счет.

 

Обзор решений Совета НАТО в вопросе сдерживания СССР/России показывает, что основанная на них практическая политика была и остается ключевым элементом военной стратегии альянса в отношении нашей страны в течение всего периода существования блока. Она обеспечивает сравнительно прочную военную сцепку европейских государств - членов союза с США и Канадой, позволяет Вашингтону и его ближайшим союзникам держать всех членов блока в подчинении, добиваться увеличения их вклада в общий военный «котел» союза, наращивания закупок вооружений, производимых США и отдельными странами блока, и участия в финансировании и проведении военных операций по всему миру в интересах прежде всего ведущих западных держав.

Предпринимавшиеся в 1990-х - начале 2000-х годов попытки руководства альянса найти новую роль для сохранения НАТО в виде глобального «полицейского» в условиях деэскалации холодной войны и отсутствия реальной военной угрозы странам - членам союза, как показывает действительность, серьезно ослабляли единство НАТО и фактически закончились неудачей. Большинство стран - членов НАТО продемонстрировало явное или скрытое нежелание втягиваться в инициируемые США, а также Францией и Великобританией военные авантюры за пределами Европы.

В таких условиях руководству альянса и его ведущим членам не оставалось иного выбора, как вернуться к проверенному курсу конфронтации с Россией, то есть искусственному раздуванию угрозы, якобы исходящей от нее странам Европы, которую, дескать, следует сдерживать и изолировать в политическом, экономическом и военном планах. Принятые в последние годы на этот счет решения Совета НАТО, как это открыто признается ее руководством, рассчитаны на длительную перспективу, обеспечивая, таким образом, укрепление блока и продолжение политики сдерживания России.

При таких обстоятельствах у России просто не остается иного выбора, кроме как в интересах самосохранения укреплять и модернизировать собственный оборонный потенциал, повышать боеготовность наших войск, укреплять гражданскую сплоченность, военно-политическое сотрудничество стран ОДКБ и расширять круг наших потенциальных союзников. При этом, разумеется, Россия сохраняет искреннюю заинтересованность в снижении возникшей не по ее вине крайне опасной напряженности в Евро-Атлантическом регионе. В случае же изменения нынешнего негативного подхода НАТО к взаимодействию с нашей страной в деэскалации напряженности, российское руководство готово идти на принятие совместных мер в этом направлении и решении других назревших международных проблем.

 

 

1Североатлантический договор, подписанный 4 апреля 1949 г. // Справочник НАТО. Отдел информации и прессы НАТО, 1998-1999 гг. С. 405-406.

2NATO Strategic Concepts // https: // www.nato.int/cps/en/natohq/topics_56626.htm?selectedLocale=en

3Ibid.

4Kissinger H. Diplomacy. New York: Simon and Schuster, 1994. P. 438-439.

5NATO Strategic Concepts.

6Ibid.

7Ibid.

8Ibid.

9Ibid.

10The Future Tasks of the Alliance. Report of the Council - «The Harmel Report». 13 December 1967 // https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_26700.htm?

11Alliance Defence for the Seventies. 3-4 December 1970 // https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_26792.htm?selectedLocale=en

12Washington Statement on East-West Relations issued by the Foreign Ministers at the North Atlantic Council Meeting. 31 May 1984 // https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_23262.htm?

13Schulze-Marmeling D. Die NATO: Anatomie eines Militarpaktes. Gottingen: Verlag die Werkstatt, 1998. Цит. по: НАТО: стратегия альянса на переломе // Сборник материалов буржуазной печати. М.: Прогресс, 1990. С. 226.

14The Alliance’s New Strategic Concept agreed by the Heads of State and Government participating in the Meeting of the North Atlantic Council. 7-8 November 1991 // NATO handbook. Brussels: NATO Office of Information and Press, 1992. P. 147-160.

15Стратегическая концепция Североатлантического союза, одобренная главами государств и правительств на сессии Североатлантического совета в Вашингтоне 23-24 апреля 1999 г. // Путеводитель по материалам саммита НАТО в Вашингтоне 23-25 апреля 1999 г. Brussels, Belgium: NATO Office of Information and Press.

16Стратегическая концепция обороны и обеспечения безопасности членов Организации Североатлантического договора, утвержденная главами государств и правительств в Лиссабоне 19 ноября 2010 г. // https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_68580.htm?selectedLocale=ru.

17Deterrence and Defence Posture Review. Issued on 20 May 2012 // https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_87597.htm?mode=pressrelease

18Заявление по итогам встречи на высшем уровне в Варшаве, обнародованное главами государств и правительств, участвовавших в заседании Североатлантического совета в Варшаве 8-9 июля 2016 // https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_68580.htm?selectedLocale=ru

19Заявление по итогам встречи на высшем уровне НАТО в Брюсселе 11-12 июля 2018 // https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_156624.htm?selectedLocale=ru

20Paulauskas K. On Deterrence // NATO Review // https://www.nato.int/docu/review/2016/Also-in-2016/nato-deterrence-defence-alliance/...