Свое решение позволить всем желающим беспрепятственно пересечь германскую границу федеральный канцлер ФРГ А.Меркель на партийном съезде ХДС/ХСС в конце 2015 года назвала формой проявления «гуманитарного императива»1. С одной стороны, в Германии ощущается недостаток рабочей силы, который планировалось покрыть за счет привлечения иностранцев. Планы германского руководства по инкорпорированию всех прибывших в период 2015-2016 годов в национальную экономику пока до конца не нашли практической реализации, а, наоборот, расходы на содержание данной категории лиц являются дополнительной финансовой нагрузкой на общество-реципиент. Очевидно, что малограмотные молодые люди, не владеющие немецким языком, которые сбиваются в кучи на улицах городов и занимаются мелким криминалом, вряд ли станут движущей силой модернизации промышленности и обеспечат качественный экономический скачок.

С другой стороны, в немецком обществе - с учетом существующего «комплекса вины» за страдания, нанесенные другим народам в годы Второй мировой войны, а также длительное время внедрявшейся политики терпимости и отказа от доминирования национальной культуры - преобладает установка на помощь нуждающимся и принятие всего чуждого с перспективой интегрировать его в социум на равных правах. Стоит учитывать, что необходимость загладить вину перед другими народами за события семидесятилетней давности является, по сути, задачей или осознанной необходимостью самих немцев, которые в качестве одного из возможных механизмов компенсации видят осуществление толерантной миграционной политики2. Навязать подобное мировоззрение другим государствам, тем более слабым в финансовом отношении или пострадавшим от национал-социализма, даже в рамках единой Европы вряд ли возможно.

Разумеется, нынешний миграционный кризис и связанные с ним резонансные события постепенно меняют моральные установки немцев на отказ от подобной «игры в одни ворота» с уменьшением прав титульного большинства в угоду прав пришлого меньшинства. Когда беженцы, которые якобы бежали в Германию от войны и нуждаются в защите, систематически совершают противоправные действия в отношении местных граждан или в открытом доступе появляется информация о количестве беженцев - получателей социальных выплат, даже самые мирные и либерально-настроенные немцы постепенно начинают задумываться о происходящем и искать виноватых в подобной ситуации. Раскол общества на сторонников и противников принимаемых федеральным центром решений, формирование протестного электората, кризис традиционных партий, популярность популистских движений и партий, массовые выступления и радикализация отдельных групп населения стали маркерами современной Германии. Несмотря на подобные тенденции в германском социуме, политическое руководство продолжает отстаивать верность своих подходов и методов по решению миграционного вопроса на национальном и международном уровнях, что воспринимается независимыми и суверенными государствами в качестве формы внешнего давления.

В газете «Die Welt» обозреватель К.Шильтц отмечает, что «миграционный кризис в Европе наглядно продемонстрировал то, что Евросоюз все больше превращается в клуб эгоистов»3. Статистика говорит о том, что 55% заявок, поданных в промежутке с 2015 по 2017 год, приходится на Германию. «ФРГ и ещё три европейских государства принимают к себе почти всех мигрантов в Европе, в то время как остальные страны, в особенности в Восточной Европе, отказывают беженцам в защите», - пишет эксперт журнала «Der Spiegel».

Несмотря на то что миграционный кризис фактически раскалывает Европу и подрывает основные ее институты, государства Вышеградской группы уверены, что у них нет никаких проблем по вопросам миграции. В частности, премьер-министр Венгрии В.Орбан исходит из понимания, что это не проблема Европы, а проблема Германии. Власти стран Восточной Европы выражают готовность принять лишь ограниченное число беженцев, приводя различные объяснения - от слабой, по сравнению с Западной Европой, экономики до опасности распространения терроризма или просто нехватки опыта в миграционных вопросах.

Как итог, на европейском пространстве сформировались две группы: первая во главе с Германией, которая отстаивает Европу без границ, продвигает концепцию «равного распределения бремени» и вторая - европейские государства, которые выступают против предложенной официальным Брюсселем системы квотирования беженцев и защищают свои национальные интересы и культурную идентичность.

Первым подтверждением наличия сложностей в общеевропейской политике в данной сфере можно считать заключенное весной 2016 года соглашение Европейского союза и Турции. В результате длительных и сложных переговоров о вариантах ограничения незаконных потоков была принята предложенная А.Меркель инициатива о взаимодействии с Турцией, которая согласилась принять обратно мигрантов, нелегально прибывших в Грецию. В свою очередь, в ЕС обязались за каждого депортированного принять одного беженца из турецких лагерей на законных основаниях. Отдельно был урегулирован вопрос о предоставлении финансовой помощи турецкой стороне в размере 3 млрд. евро в краткосрочной перспективе и еще дополнительно 3 млрд. евро до 2018 года на содержание нелегальных мигрантов. В 2018 году Еврокомиссия подтвердила эффективность соглашения4. Периодически из турецкой столицы звучат заявления о планах выйти из договора по причине неполного предоставления обещанных официальным Брюсселем средств на содержание беженцев и приостановки диалога о введении безвизового режима для турецких граждан при поездках в Европейский союз. Данный подход Турции является скорее попыткой получить дополнительные преференции или ускорить получение необходимых денежных средств, чем реальной готовностью отказаться от взятых на себя обязательств5.

Вторым подтверждением являются сложности в диалоге в рамках Европейского союза о порядке квотирования прибывших на волне кризиса беженцев. За последние три года в ходе саммитов ЕС и встреч на разных уровнях регулярно ставился вопрос о приеме и размещении мигрантов на территории стран-членов в соответствии с четырьмя критериями: численность населения, уровень безработицы, объем валового внутреннего продукта и количество принятых ранее беженцев. Формула, предложенная Брюсселем, схожа с германской системой «Кенигштайнского ключа»*. (*«Кенигштайнский ключ» - метод распределения беженцев по федеральным землям ФРГ с учетом уровня налоговых сборов и пропорционально численности местного населения.) Данный подход вызывает негатив у большой группы членов Европейского союза (Вышеградская группа, страны Балтии), которые исходят из установки о том, что коренное население должно выбирать, с кем они хотели бы жить. Руководители государств уверены, что наверняка потеряют популярность у собственного электората, если примут навязываемую извне систему принудительного размещения мигрантов на своей территории, даже если это повлечет за собой введение со стороны ЕС различных рестрикций.

Что касается Германии, то она активно призывает к реализации концепции «равного распределения бремени» в миграционном вопросе, поддерживая политический курс ЕС. Вероятно, в Берлине исходят из понимания, что предлагаемые меры по регулированию миграционных потоков и интеграции выходцев из иных культурных идентичностей являются эффективными и должны быть позитивно восприняты всеми членами интеграционного объединения с учетом принципа «европейской солидарности». Разумеется, подобная позиция подкрепляется мощной финансовой базой и политической ролью ФРГ в Европейском союзе. Германия является экспортно ориентированной европейской экономикой, которая через систему кредитов и иных финансовых преференций или ограничений может использовать данное преимущество в качестве элемента воздействия на своих соседей. В случае активного применения подобного подхода на практике ФРГ с учетом ее влияния в интеграционном объединении еще острее поставит вопрос о целесообразности сохранения существующей модели ЕС и с новой силой запустит обсуждение вопроса о возврате к институту национальных государств.

На наш взгляд, говорить об универсальном характере миграционной политики ФРГ и возможности задействовать ее потенциал в других странах не приходится. Такие угрозы для национальной безопасности, как рост противоправных действий, исламизация, дополнительная финансовая нагрузка, возросшая террористическая угроза, с которыми столкнулись в Германии, не в последнюю очередь являются следствием кризисных событий 2015-2016 годов. Реально оценивая положение дел и опасаясь повторения аналогичной ситуации, лидеры сопредельных государств шли на нарушение одного из основных принципов ЕС по свободе передвижения и закрывали границы, оставляя только возможность транзитного передвижения в сторону Германии без права подать ходатайство на получение статуса беженца и обратиться за социальным пособием. В ФРГ звучали заявления о гуманитарном характере взятого на себя обязательства «об историческом испытании, выпавшем на наше время и которому необходимо соответствовать»6. Позитивного отклика подобные лозунги у занятых своими внутренними проблемами европейцев не нашли, вынудив официальный Берлин практически самостоятельно искать выход из сложившейся ситуации.

Спустя три года с учетом принятого комплекса мер по ограничению миграционных потоков острая фаза кризиса осталась позади. В СМИ возможные алармистские сценарии развития германского социума - от перспективы строительства «нового халифата» в ФРГ до прихода неонацистов в Бундестаг - перестали быть мейнстримовским направлением и сменились обсуждением вопроса интеграции прибывших граждан в общество. Как подтверждают регулярные публикации и телевизионные репортажи, сопредельные государства не спешат осуществлять в соответствии с существующими общеевропейскими квотами прием и размещение выходцев из других стран и перенимать опыт Германии по их адаптации.

Как представляется, переломить консолидированную позицию Венгрии, Польши, Словакии, Чехии, стран Балтии, а с недавнего времени Австрии и Италии немцам будет трудно. Основная причина - нежелание содержать за свой счет в стране людей с качественно иными культурно-религиозными установками, представлениями о морали и нравственности, которые якобы спасаются от преследований на родине, а на деле являются потенциальными преступниками или устроителями террористических актов. В частности, по мнению бывшего главы правительства Словакии Р.Фицо, местное население не приняло бы добровольно несколько тысяч человек на своей территории в соответствии с квотами. «Пришлось бы организовать для них специальный центр, где бы они создали собственный мир со своей преступностью, беззаконием и безработицей. Лучшая превентивная мера - не допустить возникновения закрытой общины»7.

В Варшаве придерживаются мнения, что требуется принимать реальных беженцев-христиан, которые подвергаются гонениям на родине, а не людей, которым нужны лучшие условия жизни. Выплаты пособий иностранным гражданам до выяснения их правового статуса не осуществляются, что вынуждает потенциальных просителей убежища двигаться дальше в сторону Германии. Очевидно, что в католической Европе коренное население доброжелательнее относится к выходцам из христианского мира, которые спасаются от религиозного преследования на Ближнем Востоке. С этноконфессиональной точки зрения они не представляют особых проблем для европейцев, обладая неплохими шансами на интеграцию в социум.

Премьер-министр Венгрии В.Орбан - один из ярых противников введения квот на прием мигрантов странами Европейского союза. В ходе встречи с А.Меркель в июле 2018 года в отношении отказа Венгрии принимать обратно высланных из ФРГ мигрантов в рамках положений Дублинского соглашения В.Орбан заявил, что «Венгрия не является первой страной, где беженцы вступают на землю ЕС, они прибывают из Греции. Мы выступаем в качестве пограничных капитанов, защищая не только себя, но и Германию»8.

В политике Австрии и Италии после выборов 2017 и 2018 годов также наметился разворот от размытых принципов «европейской солидарности» в сторону защиты собственных национальных границ и интересов. Лидеры стран, которые в силу географических причин пострадали от событий миграционного кризиса, - федеральный канцлер С.Курц и премьер-министр Д.Конте приняли ряд решений, направленных на борьбу с нелегальной миграцией, упорядочение процедуры предоставления убежища и принудительной депортации.

Германский лидер в двусторонних контактах с представителями стран Европейского союза, которые активно сопротивляются продвигаемой официальным Брюсселем системе квотирования беженцев, делает акцент на принципе солидарности, гуманитарном характере подобной деятельности. Распределение мигрантов по системе квотирования идет весьма трудно, что подтверждают итоги инициированной в сентябре 2015 года экстренной двухлетней программы Европейской комиссии по расселению мигрантов из Италии и Греции по странам ЕС, в результате которой из 170 тыс. человек удалось распределить только 29 тысяч, а еще 10 тысяч нуждаются в транспортировке9.

Важно отметить, что в 2017 году Германия стала лидером ЕС в вопросах депортации лиц, находящихся в стране без разрешительных документов (156 710 человек - порядка 25% всех находящихся в ЕС недокументированных лиц). В рамках гуманитарной программы финансового стимулирования в первой половине 2018 года на родину выехали только 7548 иностранных граждан (около 1500 ежемесячно), кому было отказано в предоставлении статуса беженца (2017 г. - 29 522 человека, более 2500 человек ежемесячно; 2016 г. - порядка 55 тыс., ежемесячно - 4500 человек). Итоги подводить пока преждевременно, но тенденция говорит не в поддержку официальных германских властей, которые заявляют о решительном подходе в вопросах принудительной депортации в страны исхода мигрантов.

В этой связи можно отметить, что миграционная политика стран ЕС не может быть однотипной и единой. Вопросы сохранения культурной идентичности и обеспечения национальной безопасности, которые обнажил текущий миграционный кризис, стали проблемой, требующей совместного решения на базе равноправного диалога суверенных государств и наднациональных институтов, а не жесткого диктата по линии общеевропейских структур10. Как показала практика, предложенные официальным Брюсселем методы и подходы, которые в основном сводятся к системе принудительного квотирования, не учитывают специфику отдельных государств и ментальность граждан, что лишь усиливает раскол внутри интеграционного объединения.

Что касается Германии, то попытка официального Берлина заявить о себе как о лидере Европы в решении миграционного вопроса и представить свою политику в качестве возможного варианта урегулирования сложившейся ситуации не нашла поддержки в других странах. Экономико-политические, социокультурные трудности, вызовы и угрозы национальной безопасности или гражданам, с которыми столкнулись в ФРГ, выявили неготовность органов власти к оперативному реагированию и даже инертность политики в данной сфере. Серьезной недоработкой, как представляется, стал отказ политического истеблишмента от прямого диалога с обществом. Принятие непопулярных решений без учета интересов коренного большинства и отсутствие жесткой реакции на нежелание прибывших чужаков соблюдать местные правила и нормы спровоцировали раскол в немецком социуме. Таким образом, общую методологию ФРГ по ведению миграционной политики, что на практике нашло свое отражение в урегулировании кризиса 2015-2016 годов и его последствий, нецелесообразно использовать в качестве основы в третьих странах.

Вместе с тем отдельные подходы и наработанный в ФРГ инструментарий в сфере интеграции мигрантов, беженцев или лиц с так называемым миграционным фоном представляют интерес и потенциально могут учитываться при формировании миграционной политики других государств. Германский подход, основанный на необходимости изучения языка страны-пребывания как фундамента для успешного встраивания в принимающий социум в рамках финансируемых государством интеграционных курсов, является востребованным и в целом до кризисных событий не давал серьезных сбоев. Также оправданной выглядит практика оказания поддержки вновь прибывшим беженцам «помощниками по интеграции» - выходцами из аналогичной культурной идентичности (нем. «социальные лоцманы»).

Инициированный в 2006 году проект «Хартия многообразия», направленный на снижение дискриминации и создание комфортной рабочей атмосферы для всех трудящихся независимо от пола, расовой или конфессиональной принадлежности и повышение шансов на интеграцию на рынке труда, представляется актуальным. Принципиальным является то, чтобы по опыту Германии не начать ограничивать права титульного большинства в угоду прав пришлого меньшинства и в конечном итоге оказаться на грани утраты ведущей национальной культуры, которая в европейских странах является христианской11.

В России с начала XXI века миграционные процессы получили статус влияния на экономическую, социальную, внутриполитическую ситуацию, это, в свою очередь, ставит задачи усовершенствования системы государственного управления в данной сфере, а именно нормативной правовой базы, регулирующей миграционные отношения. Особо стоит помнить, что регулярное обновление законодательства отвечает реалиям современного государственно-правового развития и нашего государства, а положительный и негативный опыт европейских стран, в том числе Германии, дает возможность его совершенствования.

В этой связи после проведенного анализа миграционной политики ФРГ российские профильные органы на предмет возможного применения могли бы изучить следующие направления:

1. Выработка по аналогии с существующим в ФРГ «списком безопасных стран происхождения», который выступает в качестве нормативно-правового элемента противодействия нелегальной миграции и проникновения потенциальных правонарушителей или террористов из конкретных государств, аналогичного российского документа.

2. Расширение утвержденного Министерством труда и занятости Российской Федерации перечня профессий иностранных граждан - высококвалифицированных специалистов, трудоустраивающихся по специальностям, которые не подпадают под систему квотирования. Предложили бы включить в него востребованные в нашей экономике профессии: мехатроник, мобильный робототехник, техник по обслуживанию роботизированного производства12. В этой связи подход германского Минтруда к данному вопросу с четкой градацией и перечислением профессий/специальностей, в которых существует государственная потребность в конкретный промежуток времени, представляется достаточно сбалансированным.

3. Создание в России системы интеграционных курсов для мигрантов, на базе которых по образцу ФРГ могло бы осуществляться не только преподавание языка, но и первичное знакомство с культурой, реалиями, историей и традициями страны пребывания для различных групп граждан (дети дошкольного/школьного возраста, трудящиеся, пожилые люди). 

Вместе с тем возросшая террористическая угроза и риск проникновения в ФРГ в рядах беженцев потенциальных террористов - совершенно новое явление, к противодействию которого немцы, как показывают события последних трех лет, оказались не готовы. В рамках двусторонних контактов российские правоохранители могли бы оказать содействие германским партнерам по выработке элементов противодействия подобному вызову национальной безопасности ФРГ, в том числе используя формат Российско-германской межведомственной рабочей группы высокого уровня по вопросам политики безопасности или двусторонних консультаций по линии профильных ведомств. Проблемой, требующей совместного решения, являются трудности в обмене оперативной информацией в целях пресечения террористической деятельности компетентными структурами России и ФРГ.

Таким образом, германские подходы, связанные с решениями официального Брюсселя в сфере регулирования миграционных потоков и встраивания мигрантов в общество-реципиент, не пользуются единогласной поддержкой в европейских столицах. Установка германских властей об универсальности миграционной политики для ЕС (система квотирования и равное распределение бремени) подвергается скептицизму. Продолжает формироваться лагерь государств, которые выступают за национально-ориентированную миграционную политику без внешнего давления и общих для всех правил. Активнее всего с подобных позиций действуют лидеры Венгрии, Италии, Польши, представляющие своего рода движение «антимиграционных стран»13. В контексте предстоящих выборов в Европарламент в мае этого года вероятным сценарием представляется получение большего количества мест в законодательном органе теми партиями, которые продвигают именно нетрадиционные для ЕС установки в сфере миграционной политики и связанного с ней вопроса обеспечения национальной безопасности.

В заключение можно отметить, что миграционный кризис в Европе особенно заметно проявился в начале 2015 года по причине резкого увеличения потока беженцев и нелегальных мигрантов из стран Ближнего Востока, Северной Африки и Южной Азии в Европу и неготовность стран - членов ЕС принять такое количество мигрантов и рационально распределить их послужила толчком для обострения политического взаимодействия членов интеграционного объединения на современном этапе, что, в свою очередь, может запустить определенные дезинтеграционные процессы и подстегнуть рост упаднических настроений на европейском пространстве.

Что касается ситуации в ФРГ, то с учетом оперативно принятых федеральным правительством решений острая фаза миграционного кризиса миновала, но вопрос продолжает сохранять остроту по сей день. Внутриполитический ландшафт и общество демонстрируют свою неоднородность. Традиционные партии вынуждены конкурировать с новыми силами, которые в своих программах выступают за пересмотр миграционной политики и пользуются поддержкой протестного электората. Правящие элиты стремятся изменить политический курс в сторону ужесточения подходов (порядок предоставления убежища, принудительная депортация), что в некоторых случаях (отдельные оговорки по введению верхней границы по приему беженцев) остается на уровне заявлений и обещаний.

В миграционной политике Германии отчетливо прослеживается линия выстраивания вертикали управления миграционными потоками, которую она пытается интегрировать в механизмы ЕС. Сам миграционный кризис в Европе выражен убытками, покрытие которых весьма проблематично даже для сильной германской экономики. Помимо всего прочего, растет число террористических актов, совершенных выходцами из арабских стран, что все больше и больше настраивает людей против беженцев. Непринятие многими выходцами из Сирии, Африки и Афганистана общеевропейских ценностей, моральных установок и культуры также влечет за собой ряд последствий.

Однако для России германский опыт по адаптации и интеграции беженцев и мигрантов в принимающий социум может быть весьма полезен при выработке собственных подходов и механизмов в сфере регулирования миграционных процессов. Наибольший практический интерес представляют механизмы, используемые в работе специальных интеграционных курсов для мигрантов, и в целом подтвердивший свою эффективность «список безопасных стран происхождения».

 

 1ХДС чествует Меркель за безграничную политику в отношении беженцев // URL: http://www.welt.de/politik/deutschland/article149960181/Adenauer-Erhard-Kohl-Gott-und-ich.html (дата обращения: 05.03.2018).

 2Сурма И.В. Законодательные меры противостояния и миграционная составляющая новой «мягкой угрозы» Европейскому союзу // Право и политика. 2015. №10. С. 1391-1399.

 3Die EU ist ein Klub von Egoisten geworden // URL: https://www.welt.de/debatte/kommentare/article145852230/Die-EU-ist-ein-Klub-von-Egoisten-geworden.html (дата обращения: 10.11.2018).

 4Европейская повестка дня по миграции // Режим доступа:URL: https://ec.europa.eu/home-affairs/sites/homeaffairs/files/what-we-do/policies/european-agenda-migration/20180314_eu-turkey-two-years-on_en.pdf (дата обращения: 10.08.2018).

 5Шангараев Р.Н. Идеологические аспекты внешней политики Турции // Научно-
аналитический журнал «Обозреватель - Observer». 2017. №11 (334). С. 73-82.

 6А.Меркель говорит об историческом испытании для Европы // URL:http://www.spiegel.de/politik/deutschland/fluechtlinge-angela-merkel-spricht-von-historischer-bewaehrungsprobe-fuer-europa-a-1067685.html (дата обращения: 10.08.2018).

 7Оганесян А. «Точечный халифат» в Европе // Международная жизнь. 2016. №1. С. 77.

 8Holger Moehle. Die Haerte des Grenzkapitals // General-Anzeiger. 06.07.2018. S. 2.

 9Пресс-релиз 15-5698 // URL:http://europa.eu/rapid/press-release_MEMO-15-5698_en.htm (дата обращения: 10.08.2018).

10См.: Геополитика / Под ред. Бажанова Е.П. М.: Весь мир, 2015. Кн. 1. Тенденции глобального развития в ХХI веке.

11Бажанов Е.П., Бажанова Н.Е. Куда идет человечество? // Мир и политика. 2009. №6 (33). С. 13-29.

12Приказ Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации №768н от
20 декабря 2013 г. // URL: https://rosmintrud.ru/docs/mintrud/orders/166 (дата обращения: 09.06.2018).

13Перед выборами в Европарламент 2019. Польско-венгерско-итальянская ось // URL: https://www.faz.net/aktuell/politik/ausland/vor-europawahl-2019-polnisch-ungarisch-italienische-achse-15982189.html (дата обращения: 11.01.2019).