Монография Владимира Владимировича Симиндея «Огнем, штыком и лестью»* (*Симиндей В.В. Огнем, штыком и лестью: Мировые войны и их националистическая интерпретация в Прибалтике. М.: Фонд «Историческая память»; Алгоритм, 2015. 336 с.) посвящена важному и мало исследованному в отечественной историографии вопросу: интерпретации истории и влияния Первой и Второй мировых войн на прибалтийские республики, а также их развития в межвоенный период в официальных трудах современных исследователей из упомянутого региона. Причем, как отмечает автор, эти труды, выпущенные в трех странах при поддержке властей, предлагают националистическую трактовку названных событий. Последняя, распространяемая не только в научной, но и в образовательной и общественно-политической сферах, и является предметом исследования В.В.Симиндея.

Его новая книга основана на новейших статьях в исторических журналах, официальных многотомных трудах и исторических брошюрах музеев, которым автор дает объективную оценку.

Книга состоит из трех частей, которые содержат отдельные сюжеты и их трактовку в основных официальных историографических трудах, правовую базу, регламентирующую не только проведение, но и основные направления и оценки исторических исследований в Прибалтике (на примере Латвийской Республики), а также некоторые рецензии В.В.Симиндея на отдельные историко-документальные труды по истории стран региона, которые вышли в 2009-2012 годах.

К чести автора стоит отметить, что он учел и специфичность региона, и специфику познаний российского читателя о нем, поэтому по мере необходимости книга содержит исторические (эмпирические) сюжеты, чтобы читатель лучше ориентировался в методологии изучаемых трудов. При этом эмпирика дается весьма лаконично и выпукло, с опорой на новейшие работы на русском, английском, латышском, литовском, эстонском и польском языках и позволяет восстановить пробелы, допускаемые официальными (националистическими) прибалтийскими историческими трудами, в истории региона в первой половине ХХ века.

Как справедливо отмечает В.В.Симиндей, не все из названных событий изучаются современными прибалтийскими авторами с одинаковой глубиной. Так, канун и непосредственно период Первой мировой войны глубоко изучен только литовскими авторами, а влияние революционных событий 1917 года детально проработано в латышской историографии. Общим же для исследователей из Литвы, Латвии и Эстонии является пристальный интерес к внутриполитическим и гораздо в более значительной степени внешнеполитическим событиям 1939-1940 годов, а также настойчивые попытки апологии прибалтийских полицейских батальонов и подпольных националистических формирований в военные и первые послевоенные годы.

Обращаясь к методологии современных прибалтийских авторов, В.В.Симиндей анализирует наиболее яркие работы по обретению прибалтийскими республиками суверенитета. Она зачастую включает в себя неуместные «апокалиптические прогнозы», связывающие события 1917-1918 и 1939-1940 годов и «модернизацию» истории. Некоторые же пассажи из прибалтийских школьных учебников, приводимые автором, невольно удивляют своей созвучностью с тезисами из украинской школьной литературы, воспитавшей «поколение Майдана». Так, в учебнике для латышских школьников Г.Курловича и А.Томашуна о событиях 1917-1918 годов говорится: «Россию раздирали военные действия и смута, в которые большевики широко вовлекали латышские стрелковые части. Их посылали на ликвидацию бывших союзников большевиков - левых эсеров в Москве, против белогвардейской армии адмирала Колчака и в другие места» (с. 35).

Подобным пафосом скорби об «имперской жестокости русских» и чуждости их интересов к окраинам империи пропитан и современный украинский школьный учебник: «Интересы Московии в войне против Швеции за получение выхода через Балтийское море в Западную Европу не имели ничего общего с интересами Украины. Казаки были вынуждены, отстаивая интересы царя, воевать на территории Московии, Прибалтики, Речи Посполитой. Эти походы были тяжелым бременем для казачества, ведь уже первые бои принесли многочисленные потери. К тому же казаки за свою службу не получали никакого вознаграждения, страдали от притеснений московских военачальников. Жестокое отношение со стороны командования и тяжелые условия службы вызывали жалобы и недовольство, а иногда даже самовольное возвращение казаков домой. Недовольство вызывало и то, что очень часто казаков использовали как рабочую силу для канальных и земляных работ, на строительстве новых дорог, крепостей и других укреплений. Настоящим бедствием стала Северная война и для других слоев украинского населения, поскольку именно на его средства снаряжались казацкие войска для ежегодных походов»1.

Не будем здесь подробно останавливаться на критике этой весьма спорной цитаты, отметим лишь ее созвучие со сформировавшейся ранее и утверждаемой со страниц прибалтийских учебников концепцией «национальных антиимперских обид».

Возвращаясь к труду В.В.Симиндея, необходимо отметить его концептуальный момент: историография революционных событий 1917-1922 годов в историографии каждой из прибалтийских республик имеет свои особенности. Так, социально-экономические тяготы, связанные с Первой мировой войной, хорошо проработаны литовскими авторами. В отличие от них латышские исследователи акцентируют внимание на Февральской революции и связанной с ней дискуссии в латышской политической среде того времени.

Рассматривая межвоенный период в оценках прибалтийской историографии, В.В.Симиндей не только критикует националистическую трактовку современных авторов из трех республик на юго-восточном побережье Балтийского моря. Что очень важно для российского читателя, мало знакомого с перипетиями событий там, автор (в умеренной степени) дополняет свой труд эмпирическим материалом и помогает восстановить картину тех событий, упускаемых из виду авторами националистической парадигмы.

Так, обращает на себя внимание пассаж о широких протестных настроениях против гитлеровской идеологии в Латвийской Республике в 1933-1934 годах, поддержанных в Сейме социал-демократами. Однако после краткой, но жесткой таможенной войны с Третьим рейхом Рига капитулировала и больше не предпринимала серьезных попыток остановить нацистскую пропаганду на своей территории.

По мнению В.В.Симиндея, эти события вынудили советскую дипломатию обратить внимание на Прибалтику, в которой «обосновавшийся в регионе противник имел возможность, во-первых, блокировать Краснознаменный Балтийский флот и, во-вторых, с выгодных позиций начать наступление на Ленинград, потеря которого могла обернуться для Советского Союза катастрофическими последствиями» (с. 40).

Но все попытки Москвы вовлечь Прибалтику в общеевропейскую систему коллективной безопасности разбились о недоверие с той стороны. В целом же канун и первые два года Второй мировой войны для Прибалтики показаны через призму польско-германских отношений и попыток советской дипломатии дать отпор гитлеровскому агрессору на дальних рубежах. Делая основной упор на дипломатии, автор тем не менее не избегает внутриполитических проблем в Литве, Латвии и Эстонии того времени. Они выпукло описаны им с помощью нескольких лаконичных фраз. При этом делается важный вывод об идеологии авторитарных вождей Сметоны, Улманиса и Пятса: «Среди источников вдохновения для пропагандистского обеспечения новых режимов в Литве, Латвии и Эстонии значительное место занимал итальянский фашизм» (с. 45).

Отсюда не удивителен резкий вираж прибалтийских диктатур в пользу гитлеровского рейха, а у некоторых - и стремление пожертвовать своей независимостью ради вступления в состав нацистского государства2, так и не оцененные ни Римом, ни Берлином в 1939-1940 годах. Несмотря на это, двигаясь по ранее заложенной инерции полонофобии (в Литве) и русофобии, прибалтийские республики продолжали подчиняться все более наглым требованиям нацистов, чиня препятствия Советскому Союзу по уже заключенным договорам.

Автор подробно объясняет события в регионе с учетом военных потенциалов Германии и СССР, политики добровольного подчинения прибалтийских республик диктату Берлина, важности региона для Советского Союза и попыток последнего исправить прогитлеровский крен прибалтийского «нейтралитета» в ходе переговоров с Великобританией и Францией. Но пока в Москве шли переговоры с адмиралом Драксом и генералом Думенком, не обладавшими реальными полномочиями для парафирования какого-либо договора, Берлин укреплял свое влияние в регионе.

Анализируя соглашения о ненападении с Германией В.Мунтерса и К.Сельтера, латышские историки отмечают «двойное дно» этих документов. Но авторы предпочитают видеть коварство Гитлера и недальновидность своих дипломатов, но никак не осознанную позицию вторых и СССР, вынужденного действовать постфактум в неблагоприятных для себя условиях.

Тем не менее Москве удалось закрепиться в регионе, используя легальные и до сих пор не оспаривавшиеся инструменты для инкорпорации Прибалтики. О том, каковы были там настроения общественности осенью 1939 года, ярко говорит запись заместителя главы французской миссии в Риге Ж. де Босса от 29 сентября: «Рабочие требуют прихода русских и смены государственного строя» (с. 75).

Проведя подробный анализ прибалтийской дипломатии и особенностей включения этих республик в состав СССР накануне Второй мировой войны на основе новых трудов прибалтийских авторов, В.В.Симиндей рассматривает деятельность националистического прибалтийского подполья до 22 июня 1941 года и порожденные им исторические мифы, призванные оправдать сотрудничество с германским нацизмом. Главным элементом здесь является апология профашистских диктатур Сметоны, Пятса и Улманиса, которые представляются не политической девиацией, а вполне распространенной тенденцией Европы Салазара, Муссолини, Гитлера и Пилсудского. Более того, государственный антисемитизм и русофобия, жесткий политический надзор и выдавливание из страны «нетитульных» национальностей оправдываются авторами «Истории Латвии: ХХ век» как важный толчок к развитию национального самосознания и консолидации общества.

За этим искажением следует и очевидная ложь эмигрантов-мемуаристов и официальных современных историков о том, что прибалтийские полицейские батальоны воевали исключительно из идейных соображений и только на фронте против Красной армии.

Вторая мировая война и действия националистических формирований и коллаборантских военизированных частей - краеугольный камень современной (крайне политизированной) официальной историографии Риги, Вильнюса и Таллина. В этой связи предшествующие события 1939-1940 годов также максимально проработаны в законодательной базе этих стран, задающей основные акценты и направления своим исследователям. Главными тенденциями здесь являются:

- попытка уравнять Советский Союз с гитлеровской Германией заявлениями о геноциде, которым якобы сопровождалась советизация республик в 1940-1941 годах;

- перенос акцента с гитлеровского геноцида (при активной помощи прибалтийских коллаборационистов были уничтожены еврейские диаспоры) на «советский геноцид» и показ преступности советской власти с целью оправдать добровольцев в эсэсовских полицейских батальонах;

- затушевывание связей коллаборантов с гитлеровским командованием и настойчивая попытка представить их националистическим направлением в движении Сопротивления (метод, заимствованный современной украинской националистической историографией и усиленно насаждающийся некоторыми отечественными авторами3);

- проведение в связи с этим аналогий с Зимней (советско-финской 1939-1940 гг.) войной и умолчание о том, что в обоих случаях противники Советского Союза выполняли приказы нацистов или координировали с ними свои действия;

- создание в этой связи искусственной формулы о добровольцах, воевавших якобы только против одной из стран антигитлеровской коалиции (СССР), но не всего антифашистского блока;

- замалчивание военных преступлений прибалтийских полицейских батальонов4;

- замалчивание антифашистской борьбы советских партизан и фактически исключение их из истории Великой Отечественной войны (само использование данного термина запрещено для учителей и школьников) в Прибалтике;

- требование возместить ущерб, якобы принесенный советской властью данным республикам.

Таким образом, книга В.В.Симиндея «Огнем, штыком и лестью» является комплексным исследованием, которое рассматривает историю и историографию прибалтийских государств первой половины ХХ столетия с трех сторон:

- собственно проблемы Первой мировой войны, борьбы за суверенитет, строительства национально-диктаторских режимов, их дрейф в сторону германского фашизма в конце 1930-х годов и инкорпорация региона в Советский Союз;

- государственная историческая политика, проводимая современными «национал-популистскими» (определение В.В.Симиндея) режимами в Риге, Вильнюсе и Таллине;

- основные методологические подходы к освещению названных событий в современных официальных изданиях трех республик, историография которых (по мнению В.В.Симиндея) носит ярко выраженный националистический характер.

Исходя из этого, автор показывает как механизмы формирования исторической памяти, так и собственно оценки современных официозных прибалтийских историков и позволяет сделать вывод об их жесткой взаимосвязи с государственной политикой. Написанная на актуальную тематику формирования исторической памяти и ее последствий, обращенных в настоящее и будущее, книга, как представляется, будет интересна историкам, социологам, политологам, а также дипломатам-практикам, сталкивающимся с проблематикой Прибалтийского региона.

 

 

 1Власов В.С. История Украины. 8-й класс. Учебник для общеобразовательных учебных заведений. Киев: Генеза, 2008. С. 221.

 2См., напр.: Дюков А.Р. Протекторат «Литва». Тайное сотрудничество с нацистами и нереализованный сценарий утраты литовской независимости, 1939-1940 гг. М.: Фонд «Историческая память, 2013. 264 с.

 3См., напр.: Гогун А. Между Гитлером и Сталиным: украинские повстанцы. СПб.: Нева, 2004 (1-е изд.); М.: ОЛМА МЕДИА Групп, 2012 (2-е изд.).

 4См., подробнее: Чернов В.Е., Шляхтунов А.Г. Прибалтийские WAFFEN-SS: Герои или палачи..? М.: Лин-Интер, 2004; «Зимнее волшебство». Нацистская карательная операция в белорусско-латвийском пограничье, февраль-март 1943 г.: Документы и материалы / Рук. ред. коллегии сб. В.Д.Селеменев. М.: Фонд «Историческая память», 2013.