Современное состояние и задачи развития евразийского пространства высшего образования

Ведь город - это люди,

а не стены и не порожние корабли.

Фукидид. История Пелопоннесской войны (VII,77).

Процесс поворота России на Восток возобновил дискуссии о евразийских приоритетах политики России в сфере образования и науки. Совместное заявление Российской Федерации и Китайской Народной Республики о сотрудничестве по сопряжению строительства Евразийского экономического союза и «Экономического пояса Шелкового пути»¹, опубликованное по результатам российско-китайского саммита в Москве 8 мая 2015 года, задает политические рамки этому вопросу. Высокие стороны договорились о взаимодополняющей работе по развитию различных интеграционных механизмов в Евразии, прежде всего на площадке Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Цели углубления сотрудничества в сфере науки и образования также зафиксированы сразу в нескольких пунктах Уфимской декларации глав государств - членов ШОС² и Стратегии развития ШОС до 2025 года³, принятых на Уфимском саммите ШОС и БРИКС 10 июля 2015 года.

Конкретное наполнение договоренностей в настоящее время активно разрабатывается экспертами. Идея образовательной интеграции на евразийском направлении развивается, в частности, Российским советом по международным делам (РСМД). В Рабочей тетради РСМД «Шанхайская организация сотрудничества: модель 2014-2015» (гл. ред. И.С.Иванов), опубликованной накануне Уфимского саммита ШОС и БРИКС⁴, предлагается обратиться к идее «евразийского Болонского процесса»⁵ с использованием наработок сетевого Университета Шанхайской организации сотрудничества (УШОС). По мнению экспертов РСМД, евразийское пространство высшего образования необходимо выделить в отдельный организационный формат, который будет способствовать сближению стандартов в области образования и науки и повышению региональной академической мобильности. Схожие предложения высказывались на ряде международных научных конференций с участием представителей государств Евразии, в частности России и Китая⁶. В настоящее время идет работа над созданием совместного российско-китайского университета в городе Шэньчжэне⁷, на базе которого можно опробовать и развивать высказываемые предложения.

Концепция Евразийского пространства высшего образования как заключительный элемент всемирного кольца обмена знаниями

Международные интеграционные процессы в сфере науки и образования являются практическим преломлением концепции международного экономического развития, основанного на знаниях. Сама идея «экономики знаний» не нова: в России ее давним и активным поборником является академик РАН В.Л.Макаров⁸.

Однако в последние годы ряд факторов привели к значительному росту популярности идеи экономического развития, основанного на знаниях, в среде мировой политико-экономической элиты. Во-первых, экономический кризис 2008 года нанес удар по таким устоям Вашингтонского консенсуса, как дерегулирование экономики, невмешательство государства и международное экономическое развитие на основах вливания развивающихся стран в различные форматы свободной торговли и рыночной конкуренции с развитыми странами⁹. Во-вторых, развивающиеся экономики, и прежде всего Китай, достигли беспрецедентно высокого уровня развития в большой степени вопреки рекомендациям доминирующей экономической мысли и мировых финансовых институтов¹⁰.

В 2014 году нобелевский лауреат по экономике 2001 года Джозеф Штиглиц, известный своей критикой доминирующей теории экономического развития, опубликовал книгу «Создание общества знания» («Creating a Learning Society»), ставшую новым манифестом идеи «экономики знаний»¹¹. По мнению Дж.Штиглица, достигшие результатов в экономическом развитии современные государства и общества обязаны своими успехами инновациям и знаниям. Обладание знаниями как таковыми, а также способность учиться и вносить свой вклад в процесс развития знаний составляют сегодня суть различий между развитыми и развивающимися обществами. «Представляется, - пишет Дж.Штиглиц, - что переход к обществам знания, который произошел в районе 1800 года в западных странах и в недавнее время в Азии, оказал большее влияние на благосостояние людей, чем успехи в распределении и накоплении ресурсов. Если это так, то центральной задачей для экономистов и других ученых в сфере общественных наук должно стать изучение того, как создать общество знания»¹².

Отсылки к идее социально-экономического развития, основанного на знаниях, содержатся в Болонской декларации от 19 июня 1999 года - основополагающем документе Европейского пространства высшего образования (Россия присоединилась к этому документу и Болонскому процессу в 2003 г.). В декларации отмечается, в частности, что «Европа знаний» теперь уже широко признана как незаменимый фактор социального и гуманитарного развития» и что «важность образования и образовательного сотрудничества в развитии и укреплении устойчивых, мирных и демократических обществ является универсальной и подтверждается как первостепенная»¹³.

Евразийская образовательная интеграция будет способствовать долгосрочному укреплению межгосударственных отношений на евразийском пространстве, причем как на правительственном уровне, так и межличностном.

Сегодня ахиллесовой пятой российско-китайских отношений является слабая развитость человеческих контактов всех уровней, несмотря на сильное политическое взаимодействие между правительствами¹⁴. Эта проблема особенно сильно волнует китайских экспертов, которые опасаются, что сегодняшний период теплоты в российско-китайских отношениях сменится новым похолоданием после того, как Россия нормализует свои отношения с западными странами¹⁵. С учетом превращения региона Центральной Азии в важнейший стратегический приоритет в свете выдвижения Китаем концепции «Экономического пояса Шелкового пути» (ЭПШП) общее евразийское образовательное пространство позволит поддержать российское культурное присутствие в странах региона¹⁶. В средне- и долгосрочной перспективе в процесс евразийской интеграции могут быть вовлечены и другие страны, прежде всего находящиеся в процессе вступления в ШОС Индия и Пакистан. Продолжением могут быть более амбициозные проекты, вплоть до интеграции с европейской зоной высшего образования (с учетом российского участия в Болонском процессе) и с системами высшего образования англоязычных стран (с учетом сильной интегрированности китайской образовательно-научной системы с этими странами, прежде всего с США).

Концепция евразийского пространства высшего образования может вызывать определенный скептицизм, связанный с состоянием систем науки и образования в странах региона. Автору этих строк приходилось слышать, например, что «у китайцев нет интереса к учебе в России, потому что, за исключением некоторых естественных наук, мы уже ничему не можем их научить». На этом же основании порой предполагается, что и «россиянам незачем ехать в Китай, а тем более в страны Центральной Азии, так как лучше получать образование в Европе или США». Скептицизм этот связан с тем, что в нашем менталитете по-прежнему преобладают традиционные представления о смысле международных образовательных обменов. Они укладываются в парадигму «учиться у других» и «учить других». Когда в Россию приезжают иностранные студенты, то перед российским образованием в традиционном понимании стоит задача «научить их». Так работали наши вузы еще в советские времена. Примерно в эту же схему вписываются российские студенты, которые отправляются получать образование за рубежом, то есть они едут «учиться у других».

Однако в настоящее время философия международного образования меняется. Современные подходы к международным образовательным программам, на которых строится интеграция в сфере образования, характеризуются выражениями «учиться друг у друга» или даже просто «общаться друг с другом», «обмениваться друг с другом»¹⁷. Допустим, что российский студент приезжает в Китай, изучает архитектуру, но одновременно получает информацию о том, как вести дела в этой стране. Вернувшись в Россию, он становится основателем студии архитектурного дизайна, которая вместе со своим китайским партнером, бывшим однокашником, выигрывает тендер на строительство дворца для летних Олимпийских игр в Китае.

Сценарий, который кажется на первый взгляд невероятным, таковым отнюдь не является. Пекинский национальный стадион, построенный в преддверии Олимпийских игр 2008 года и более известный как «Птичье гнездо», был совместным проектом швейцарской архитектурной фирмы «Herzog & de Meuron», китайского корифея современного искусства Ай Вэйвэя и «Китайской группы архитектурного дизайна» («China Architecture Design & Research Group»)¹⁸. Позднее коллектив, состоящий из Жака Герцога, Пьера де Мёрона и Ай Вэйвэя, продолжил свое сотрудничество при строительстве сооружений для Олимпийских игр в Лондоне в 2012 году¹⁹.

Кстати, европейский Болонский процесс ставит своей целью отнюдь не направление студентов из менее развитых стран в более развитые для приобретения знаний, а «создание зоны европейского высшего образования как ключевого пути развития мобильности граждан с возможностью их трудоустройства для общего развития континента». Обоснование для этого процесса красиво прописано в Сорбоннской декларации 1998 года, где говорится: «Первые университеты появились в Европе почти 750 лет назад. […] В те далекие времена студенты и ученые свободно перемещались, распространяя свои знания по всему континенту. Сегодня большинство наших студентов заканчивают вузы, не имея опыта пребывания и учебы за рубежом. […] Международное академическое признание и привлекательность наших систем образования напрямую связаны с их понятностью, как в наших странах, так и за их пределами»²⁰. Другими словами, чтобы понять, чему можно учиться друг у друга, нужно прежде всего начать больше общаться друг с другом.

Современное состояние Евразийского пространства высшего образования

Большим достижением евразийской образовательной интеграции является проект сетевого УШОС, в котором, по данным официального сайта вуза, на момент написания этого текста участвуют 76 высших учебных заведений из шести стран, в том числе 23 российских²¹. Кроме того, МГУ им. М.В.Ломоносова имеет филиалы в Казахстане, Таджикистане и Узбекистане²², ведется работа по вышеупомянутому проекту создания Международного университета на базе МГУ в китайском городе Шэньчжэне, и Пекинский политехнический институт (ППИ) станет вузом-партнером. Наконец, подписано большое количество двусторонних соглашений о сотрудничестве между научно-образовательными учреждениями стран ШОС.

В существующих научно-образовательных обменах на евразийском пространстве наиболее заметно развиваются два направления. Во-первых, это обмены с участием двух полюсов - России и Китая. Во-вторых, это отношения в сфере образования и науки между Россией и странами Центральной Азии, у которых еще сохраняется постсоветская историческая общность, облегчающая процессы интеграции.

Рассматривая научно-образовательные обмены, следует иметь в виду, что образовательные обмены студентами и научные обмены исследователями и преподавателями получили различную степень развития. Организация этих двух видов обменов и их стимулирование имеют свою специфику и требуют решения как схожих, так и различных задач.

Что касается научных обменов, то пока большинство из них проходят в форме краткосрочных конференций и семинаров. По нашим оценкам, основанным на беседах с российскими и китайскими экспертами, в российских вузах работает небольшое количество китайских преподавателей, в основном филологов, попавших туда главным образом через Институт Конфуция. Китайские вузы в целом более открыты для иностранных ученых и преподавателей, чем российские, и принимают их на работу, однако число россиян (за редким исключением, филологов и людей творческих профессий - музыкантов, художников) крайне незначительно по сравнению с выходцами из англоязычных стран и Японии. В 2014 году, по данным статистики администрации города Сямэнь, входящего в десятку наиболее привлекательных для иностранцев городов Китая²³, работало 3858 иностранных экспертов, из которых около 70% - сотрудники сферы науки, образования и здравоохранения. Ученые и преподаватели по статусу попадают в эту категорию. При этом подавляющее большинство из них были выходцами из США, Канады, Австралии и Японии²⁴. На основе опроса среди российской диаспоры нам удалось выявить в этом городе всего четырех преподавателей из России, работающих от года и более в двух вузах.

Одним из показателей глубины научных обменов является статистика совместных международных публикаций. М.Н.Коцемир²⁵ приводит данные по публикациям российских ученых в журналах, индексируемых в базе данных Web of Science, в соавторстве с зарубежными партнерами. В Таблице 1 представлены данные за 2011 год: на долю четырех стран (Германии, США, Франции и Великобритании) приходилось более 88% публикаций из общего числа публикаций российских ученых в международном соавторстве. Доля Китая как научного партнера России - 7,2%. Сказывается, видимо, малое количество российских соотечественников, работающих в китайских научно-образовательных учреждениях. Согласно данным Коцемира, есть некоторый рост данного показателя, так как в 2001 году он составлял 2,3%. Очевидно, имеется потенциал для сотрудничества между российскими и китайскими учеными.

Китай относится к странам с быстрорастущей публикационной активностью. По этому показателю к 2011 году он вышел на второе место в мире после США, которое он продолжает занимать и сейчас, а его удельный вес в общемировой научной публикационной активности вырос с 4,62% в 2001 году (шестое место в мире) до 13,62% (второе место) в 2011 году. У России за тот же период произошло снижение показателей с 2,97% (девятое место) до 2,12% (15-е место) (Табл. 2). Почти пропорционально вырос удельный вес Китая по числу ссылок на публикации: 3,1% - в 2001 году, 8,1% - в 2011 году. За тот же период доля России снизилась с 1,4% (18-е место) до 1,2% (22-е место) (Табл. 3).

Таблица 1

Удельный вес российских публикаций в международном соавторстве в указанных странах (в % от общего числа российских публикаций в международном соавторстве)

Примечание: Сумма удельных весов российских публикаций по странам превышает 100%, так как некоторые публикации написаны в соавторстве с исследователями более чем из одной зарубежной страны. Такие публикации относятся к нескольким странам.

Источник: Иллюстрация автора на основе данных, приводимых в статье Коцемира М.Н. (см. сноску 25). C. 18, 33.

Таблица 2

Удельный вес России и Китая в мировых научных публикациях, в %

Источник: Иллюстрация автора на основе данных, приводимых в статье Коцемира М.Н. (см. сноску 25). C. 18.

Таблица 3

Удельный вес России и Китая по числу ссылок на публикации, в %

Источник: Иллюстрация автора на основе данных, приводимых в статье Коцемира М.Н. (см. сноску 25). C. 24.

Ни одна из стран Центральной Азии не вошла в список 25 ведущих стран ни по одному из следующих показателей: удельный вес в мировой публикационной активности, удельный вес в мировой цитируемости публикаций и научные партнеры России. Россия, однако, является ключевым партнером для этих стран. Так, удельный вес публикаций в соавторстве с российскими исследователями в общем числе публикаций страны составил 23,44% - для Киргизии, 23,18% - для Казахстана, 15,45% - для Узбекистана и 14,81% - для Таджикистана (Табл. 4).

Таблица 4

Россия как научный партнер центральноазиатских стран - членов ШОС

Источник: Иллюстрация автора на основе данных, приводимых в статье Коцемира М.Н. (см. сноску 25). C. 34.

Что касается образовательных обменов на евразийском пространстве, статистические данные о студентах из стран ШОС в России и Китае, соответственно, свидетельствуют о том, что эти страны достигли приблизительного паритета по количеству студенческих обменов. По данным китайской статистики, в 2014 году в Китае обучались 17 202 российских студента (четвертая по численности страна происхождения иностранных студентов в Китае)²⁶. Социологический центр Министерства образования науки России приводит цифру за 2013-2014 учебный год - 18 269 китайских студентов в российских вузах (вторая по численности группа после Казахстана) (Табл. 5)²⁷. Для сравнения: по данным Института международного образования США, в 2013-2014 годах в США обучались 274 439 китайских студентов²⁸.

Очевидно, что американская система образования на данный момент гораздо привлекательнее, чем российская, или объективно - китайско-американские межличностные отношения глубже.

Таблица 5

Российско-китайские обмены студентами

Источники: по России - Арефьев А.Л., Шереги Ф.Э. (см. сноску 27). С. 42. По Китаю - Министерство образования КНР. Статистические ежегодники 2010, 2011, 2012, 2013, 2014.

Казахстан является значительным поставщиком студентов как в Россию (по данным за 2013-2014 уч. г., 27 524 студента, первое место), так и в Китай (11 764 человека, девятое место). Все остальные центральноазиатские страны ШОС являются менее значительными игроками евразийского образовательного рынка (Табл. 6).

Таблица 6

Студенты из стран ШОС в России и Китае (сравнение)

Источники: по России - Арефьев А.Л., Шереги Ф.Э. (см. сноску 27). С. 39, 42. По Китаю - Министерство образования КНР. Статистические ежегодники 2010, 2011, 2012, 2013.

Задачи по развитию Евразийского пространства высшего образования

Прежде всего, необходимо работать над гармонизацией научно-образовательных систем России и Китая. Связано это с тем, что между этими странами наблюдаются самые существенные различия, а также потому, что именно эти страны по своему экономическому и научному потенциалу должны стать локомотивами процесса общей интеграции в регионе ШОС.

В области научных обменов следует помнить, что зрелым научным обменам свойственна ориентация на специалистов высокого уровня: ученых, преподавателей, учащихся магистратуры и выше. Это предполагает развитие программ с глубоким взаимным проникновением, например долгосрочные научные стажировки, совместные научные исследования, совместные публикации, создание совместных научно-исследовательских центров, международные программы двойных степеней и двойных дипломов и т. д.

Для улучшения качества и глубины научных обменов необходимо прежде всего совершенствовать системы взаимного признания научных результатов. Как Россия, так и Китай теперь признают в качестве научных достижений публикации в мировых базах научного цитирования, в частности Web of Science (Китай делает это целенаправленно и достаточно давно). Однако с признанием публикаций в журналах из российского списка ВАК и соответствующих китайских списков существуют технические сложности: например, их невозможно использовать при защите диссертаций, а следовательно, и в карьерном росте ученых. Кроме того, работа по повышению научно-образовательной мобильности должна подкрепляться стипендиями и грантами по поддержке академической мобильности.

Не менее важным условием является преодоление институциональных и ментальных барьеров. В России часто жалуются на утечку мозгов. Ученые, работающие в области международных миграций, давно заметили, что более гибкие миграционные правила способствуют текучей мобильности мигрантов, которые, вернувшись на родину, не боятся потерять возможность снова уехать. Жесткие миграционные правила, напротив, с большей долей вероятности приводят к перманентной эмиграции²⁹.

Для российских научных сотрудников и преподавателей зачастую является проблематичным согласование длительных научных командировок. Устроившись в качестве, скажем, приглашенного профессора в зарубежный университет, человек оказывается в ситуации, где разрешение на выезд зависит от руководства, и в игру вступают институциональные приоритеты, такие как: а кто же будет вести занятия во время вашего отсутствия? Не имея возможности уехать на время, сотрудник, возможно, выберет или увольнение и эмиграцию со сжиганием мостов, или откажется от зарубежной поездки, что плохо как в первом, так и во втором случаях.

В Китае для этой проблемы нашли хорошее решение. Преподаватель имеет право либо на годичный научный отпуск раз в пять лет, либо на полугодичный - раз в два с половиной года. При этом для стимулирования активности отпуск часто привязывается к карьерному росту: например, чтобы стать доцентом, необходимо провести как минимум год за границей. В то же время отпуск все же не предоставляется автоматически, его необходимо обосновать: например, написать книгу, найти позицию приглашенного профессора, получить грант и т. д. Но принципиального отказа быть уже не может, а главное - рабочее место по возвращении за сотрудником сохраняется. Руководство сразу предусматривает такие научные отпуска при составлении штатного расписания и соответствующим образом определяет количество сотрудников.

Что касается студенческих обменов, то в идее Университета ШОС заложена возможность для студентов начиная с любого семестра продолжить свое обучение в вузе-партнере, что выглядит весьма перспективно и привлекательно. Однако на практике пока еще имеется целый ряд технических сложностей³⁰. Это прежде всего различия в странах - участницах образовательных программ и стандартов. Отличаются также требования к срокам обучения, количеству академических часов и образовательных кредитов, необходимых для подготовки выпускника, соотношение обязательных курсов и курсов по выбору. Кроме того, в проекте УШОС работа ведется лишь по ряду приоритетных направлений (регионоведение, экология, энергетика, экономика, IT-технологии, нанотехнологии и педагогика).

Определенные трудности создают разные структуры высшего образования. В Китае, как и в большинстве стран мира, система трехступенчатая: бакалавриат (четыре года) + магистратура (чаще три года) + докторантура (три-четыре года). Между Россией и Китаем подписано Соглашение о взаимном признании документов об образовании и ученых степенях (26 июня 1995 г.). Однако формулировки этого соглашения достаточно общие, вследствие чего практика признания российских дипломов в Китае опирается скорее на традиции, чем на юридические документы. В результате существуют практические сложности, в частности, с налаживанием международных программ с выдачей двойных дипломов, а также со статусами российского специалитета, степеней кандидата и доктора наук.

Для успешного создания и расширения евразийского пространства высшего образования отмеченные несоответствия и противоречия надо решать. Вопрос о статусе российских степеней и дипломов - это, конечно, ключевой вопрос для поддержания привлекательности российской системы образования. Работа по сближению образовательных стандартов должна привести к соглашениям о сроках обучения, порядке выдачи дипломов, присуждения степеней и механизмах взаимного признания академических результатов в заинтересованных странах и вузах. Эту работу необязательно ограничивать перечнем приоритетных направлений. При осуществлении обменов необязательно и стремиться к строгому паритету по количеству участников обменов со странами-партнерами. Вполне логично, что центрами притяжения выступят Россия и Китай.

Подчеркнем, что, в разумных пределах заботясь о соблюдении традиций качества своего высшего образования, России следует проявлять гибкость и доверие к партнерам в признании образовательных результатов, достигнутых в других странах. В России почти повсеместно студент, вернувшийся после года обучения за границей, должен дублировать курс либо досдавать сессии экстерном. В Китае же при отправке студента на обучение за границу по той же специальности пройденные им в вузе-партнере предметы засчитываются практически автоматически по количеству полученных кредитов, а не по конкретному содержанию программы обучения, и студентам не приходится дублировать курс по возвращении на родину после академического семестра или года в зарубежном вузе.

Не стремясь к жесткому паритету по числу участников обменов, необходимо все же не только принимать ученых и студентов в России, но и направлять россиян в страны региона, в том числе в государства Центральной Азии. Например, когда разгорелся украинский кризис, в России появилось осознание того, что в нашей стране не уделялось достаточного внимания целенаправленной подготовке специалистов-страноведов по украинским вопросам. Превращение Центрально-Азиатского региона, особенно после выдвижения Китаем концепции ЭПШП, в один из стратегических полюсов будущего мира мотивирует отправление российских ученых и студентов в страны этого региона для развития соответствующей экспертизы и аналитики (кстати, это уже активно делают как США, так и Китай).

В заключение отметим, что, продвигая и развивая концепцию евразийского пространства высшего образования, следует все же помнить, что конечной целью евразийской образовательной интеграции является поддержание и повышение качества высшего образования в России и странах региона в целом. Ориентация на Евразию не должна рассматриваться как исключающая альтернатива участию России в интеграционных образовательных процессах в других регионах мира. Следует продолжать учитывать лучший мировой опыт в сфере образовательной интеграции, образования и науки, а также продолжать сотрудничество с признанными мировыми лидерами высшего образования. Логично ожидать, что рост притягательности российского образования будет в долгосрочной перспективе связан не только с регионализацией или изучением большим количеством абитуриентов русского языка, но и с совместимостью российского образования с наиболее успешными мировыми образовательными системами.

Выводы и рекомендации

Сближение образовательных стандартов и совершенствование системы взаимного признания научных и образовательных результатов в рамках евразийской образовательной интеграции поможет стимулировать академическую мобильность между странами ШОС и в конечном счете создать научную, экспертную и межличностную базу для успешного социально-экономического развития региона. Работа по воплощению евразийского пространства высшего образования может вестись по следующим направлениям:

1. Развитие не только студенческих, но и научных обменов, с преимуществом специалистам более высокого уровня и программам с глубоким взаимопроникновением (долгосрочные научные стажировки, совместные научные исследования, совместные публикации, создание совместных научно-исследовательских центров, международные программы двойных степеней и двойных дипломов). Практическим стимулом для этого может стать сближение требований, предъявляемых к публикации научных результатов в странах региона.

2. Создание одинаковых образовательных стандартов в странах региона, но прежде всего в России и Китае. Это касается структуры высшего образования, сроков обучения, порядков присуждения степеней, выдачи дипломов, наполнения образовательных программ, взаимного признания образовательных результатов в заинтересованных странах и вузах.

3. Институциональная и грантовая поддержка мобильности. Главный акцент в этой работе необходимо сделать на институциональной гибкости, стимулирующей карьерные перспективы участников обменов как при выезде в страны-партнеры с целью приобретения опыта, так и при возвращении в родные учреждения.

 ¹Совместное заявление Российской Федерации и Китайской Народной Республики о сотрудничестве по сопряжению строительства Евразийского экономического союза и «Экономического пояса Шелкового пути». Москва, 8 мая 2015 г. // URL: http://kremlin.ru/supplement/4971

 ²Уфимская декларация глав государств - членов Шанхайской организации сотрудничества. 10 июля 2015 г. // URL: http://kremlin.ru/supplement/5004

 ³Стратегия развития Шанхайской организации сотрудничества до 2025 г. // URL: http://kremlin.ru/supplement/5004

 ⁴Лузянин С.Г., Матвеев В.А., Смирнова Л.Н. Шанхайская организация сотрудничества: модель 2014-2015 / Гл. ред. И.С.Иванов // Российский совет по международным делам. Рабочая тетрадь. №21. 2015. М.: Спецкнига, 2015. С. 27-32.

 ⁵Ректор РУДН выбран главой университетов ШОС // Известия. 2003. 15 января // URL: http://www.izvestia.ru/news/543004

 ⁶Кокшаров В.А. Выступление на конференции РСМД «Россия и Китай: новое партнерство в меняющемся мире». Москва, 29 мая 2015  // URL: http://russiancouncil.ru/rucn2015; Smirnova Larisa. Towards a Eurasian Higher Education Area // BRICS University President Forum / Beijing Normal University. China, 2015. 17-18 October. Presentation // URL: http://russiancouncil.ru/en/inner/?id_4=6000#top-content

 ⁷В Китае учрежден Международный университет на базе МГУ // Интерфакс. 2014. 5 сентября // URL: http://www.interfax.ru/world/395294

 ⁸Макаров В.Л. Экономика знаний: уроки для России. Доклад на научной сессии общего собрания РАН. 19.12.2002 // Вестник Российской академии наук. Том 73. №5. 2003.

 ⁹Gallagher Kevin. The Death of Washington Consensus? // The Guardian. 2008. 14 October // URL: http://www.theguardian.com/commentisfree/2008/oct/14/economy-development

¹⁰Lin Justin Y. Demystifying the Chinese Economy. Cambridge University Press, 2011. 330 p.

¹¹Stiglitz Joseph E. & Greenwald Bruce C. Creating a Learning Society. A New Approach to Growth, Development and Social Progress. New York: Columbia University Press, 2014. 680 p.

¹²Ibid.

¹³Болонская декларация (Зона европейского высшего образования. Совместное заявление европейских министров образования). Болонья, 19 июня 1999 г. // URL: http://www.bologna.ntf.ru/DswMedia/bolognadeclaration1999_rus.pdf

¹⁴Смирнова Л.Н. Россия - Китай: 20 предложений для экономического, научного и гуманитарного партнерства / Российский совет по международным делам. 2014. 20 мая // Ли Син, М.В.Братерский, Д.А.Савкин (ред.). Россия и Китай в евразийской интеграции. М.-Спб.: Нестор, 2015. С. 319-336 // URL: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=3720#top-content

¹⁵Фэн Юйцзюнь. Комментарий на: Смирнова Л.Н. Россия - Китай: 20 предложений для экономического, научного и гуманитарного партнерства / Российский совет по международным делам // URL: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=3720#top-content

¹⁶Лузянин С.Г., Матвеев В.А., Смирнова Л.Н. Указ. соч. С. 24-27.

¹⁷Scott-Smith Giles. Exchange Programs and Public Diplomacy // Routledge Handbook of Public Diplomacy (edited by Nancy Snow, Philip M.Taylor). New York: Routledge, 2009. P. 50-56.

¹⁸Bird’s Nest (2008) // http://www.amazon.com/Pierre-Meuron-Jacques-Herzog-Weiwei/dp/B001DY4NUU

¹⁹Ai Weiwei and Beijing stadium architects to make Serpentine pavilion // The Guardian. 2012. 7 February // URL: http://www.theguardian.com/artanddesign/2012/feb/07/ai-weiwei-beijing-stadium-london

²⁰Сорбоннская декларация (Совместная декларация по гармонизации европейской системы высшего образования). Париж, Сорбонна, 25 мая 1998 // URL: http://www.sgu.ru/structure/analysis-procuring/uok/garantiya-kachestva/bolonskiy-process/sorbonskaya-deklaraciya

²¹Университет ШОС (официальный сайт) // URL: http://www.usco.edu.cn/RUS/dxjj

²²Подразделения МГУ // URL: http://www.msu.ru/info/struct/

²³哪些中国城市最吸引外国人？[на се чжун го чэн ши цзуй си инь вай го жэнь] (Какие города Китая наиболее привлекательны для иностранцев?) // 163.com. 2015. 18 апреля // URL: http://money.163.com/15/0418/22/ANH4TBC700254TI5.html

²⁴上万老外在厦四成月入过万 多为高管、专家和教师 [шан вань лао вай цзай ся сы чэн юэ жу го вань дуо вэй гао гуань, чжуань цзя хэ цзяо ши] (в городе работают более 10 тыс. иностранцев, 40% получают более 10 тыс. юаней в месяц, в основном это менеджеры высшего звена, специалисты и преподаватели) // Синьхуа - Фуцзянь. 2015. 27 апреля // URL: http://www.fj.xinhuanet.com/news/2015-04/27/c_1115096787.htm

²⁵Коцемир М.Н. Публикационная активность российских ученых в ведущих мировых журналах // Acta naturae. 2012. Т. 4. №2(13). С. 15-35 // URL: http://cyberleninka.ru/article/n/publikatsionnaya-aktivnost-rossiyskih-uchenyh-v-veduschih-mirovyh-zhurnalah

²⁶Министерство образования КНР. 来华留学生简明统计 [лай хуа лю сюэ шэн цзянь мин тун цзи] (Иностранные студенты в Китае. Статистический ежегодник 2010, 2011, 2012, 2013). Пекин: Департамент международных связей Минобразования КНР.

²⁷Арефьев А.Л., Шереги Ф.Э. Иностранные студенты в российских вузах. М.: Центр социологических исследований, 2014. 228 с.

²⁸International Institute of Education. International Students in the United States // URL: http://www.iie.org/Services/Project-Atlas/United-States/International-Students-In-US

²⁹Smirnova Larisa. Modèles de gestion de l’immigration et de l’asile en Union européenne et en Fédération de Russie: convergence des défis, complémentarité des systèmes. Магистерская диссертация, защищенная в Национальной школе администрации Франции. 31 мая 2007 г. // URL: http://www.ena.fr/index.php?/fr/recherche/memoires-masters/map/CIL-2008/smirnova

³⁰Лузянин С.Г., Матвеев В.А., Смирнова Л.Н. Указ. соч. С. 27-32.