Станислав Притчин: В постсоветский период Таджикистан остается важным партнером России в вопросах безопасности

Мы продолжаем проект, приуроченный к 30-летию распада Советского Союза. В его рамках мы рассматриваем важнейшие аспекты социальной, политической и культурной жизни каждой из постсоветских республик, а также размышляем над результатами, с которыми они подошли к этому рубежу, и над ближайшим будущим, которое их ожидает – как в отношениях с Россией, так и с другими странами мира.

Важным партнером России по безопасности в Центральной Азии остается Таджикистан. Это единственное персоязычное государство в бывшей советской Средней Азии, расположенное в предгорьях Памира. Как сложилась жизнь этой республики после распада СССР? За ответом на этот вопрос мы обратились к старшему научному сотруднику Центра постсоветских исследований Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова (ИМЭМО РАН) Станиславу Притчину.

«Международная жизнь»: Из всех среднеазиатских республик бывшего Советского Союза становление государственности независимого Таджикистана было, пожалуй, наиболее драматичным и трагическим. В 1992-1997 годах страна прошла через полномасштабную гражданскую войну. Почему так произошло?

С.Притчин: Вопрос носит фундаментальный характер. Советский Союз был атеистическим государством, и религиозная деятельность в нем находилась под жестким контролем. С обретением независимости республиками Центральной Азии в регионе происходило укрепление исламских идей, их популярность росла. Это послужило одной из причин вспыхнувшей в Таджикистане в 1990-х годах гражданской войны, которая нанесла очень сильный урон государству и обществу. Фактически все части государства и общества были подвержены противостоянию двух политических сил, которые сражались между собой, в том числе и в столице республики Душанбе. По разным оценкам, более 80 тыс. человек стали жертвами этого конфликта. Из страны хлынул большой поток беженцев. Благодаря международным посредникам удалось сформировать коалиционное правительство, в том числе с участием Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), которая получила ряд квот и в исполнительной власти, и в законодательном органе страны. В середине 1990-х годов конфликт удалось купировать именно благодаря созданию коалиционного правительства. Сейчас можно констатировать, что светская партия, возглавлявшаяся Эмомали Рахмоном, победила, ПИВТ законодательно запрещена, ее немногочисленные оставшиеся сторонники либо ушли в подполье, либо вынуждены были бежать из страны. Каких-либо легитимных возможностей бороться за власть в настоящее время у этой партии нет.

«Международная жизнь»: Что послужило поводом для запрета Партии исламского возрождения?

С.Притчин: Причина заключалась в споре о том, какая из политических сил будет находиться у власти. В советское время в Таджикской ССР существовало четкое распределение различных кланов в руководстве страны. Частично этот баланс был разрушен в начале 1990-х годов. Второй причиной было противостояние светскости и религиозности в постсоветском Таджикистане.

«Международная жизнь»: Как складываются отношения Таджикистана с соседями по Центральноазиатскому региону?

С.Притчин: Эти отношения складывались достаточно сложно. Частично это было обусловлено гражданской войной. Поток беженцев из республики, риск распространения радикальных исламских идей также не способствовали особо теплым контактам. Например, узбекско-таджикские отношения вплоть до 2016 года отличались высокой степенью напряженности, несмотря на то, что Узбекистан был одним из участников переговоров по мирному урегулированию гражданского конфликта. Потом постепенно отношения между лидерами стран – Эмомали Рахмоном и Исламом Каримовым - серьезно испортились и на личностном уровне. Это негативно сказалось на двусторонних контактах. Был введен визовый режим, а затем и фактическая блокада Таджикистана, учитывая тот факт, что эта республика связана с Россией фактически через Узбекистан. Прямая железнодорожная связь между Россией и Таджикистаном была заблокирована. Дело дошло до заминирования пограничных переходов. Это создало многочисленные проблемы для разделенных семей, члены которых жили по разные стороны границы. После 2016 года обстановка кардинальным образом поменялась, и сегодня отношения Душанбе и Ташкента можно назвать подлинно братскими. Они являются примером очень конструктивного, всеобъемлющего сотрудничества. Завершен процесс делимитации границы, экономические контакты разблокированы, визового режима нет. Организованы пограничные переходы на земле и авиасообщение.

Отношения Таджикистана и Узбекистана в настоящее время можно назвать образцовыми, чего никак нельзя сказать об отношениях с Киргизией, с которой в апреле 2021 года произошел вооруженный пограничный конфликт. Действительно, там очень сложная ситуация с определением рубежей, значительный участок которых (до 800 км по Ферганской долине) не был делимитирован. При всей внешней близости этих стран (они являются членами ОДКБ, придерживаются сходных позиций в водно-энергетическом вопросе), между Бишкеком и Душанбе складываются достаточно напряженные отношения как раз по приграничному вопросу. Существенным фактором, способствующим росту конфликтогенности, является контрабанда. Дело в том, что Киргизия является членом ЕАЭС, в ней один уровень таможенного сбора, а Таджикистан не входит в это объединение. В результате появляются возможности для контрабанды и для различных «серых» схем, которыми пользуются различные приграничные криминальные группировки. Последние, в целом, очень заинтересованы в том, чтобы эти отношения и продолжали находиться в кризисном состоянии. Несмотря на политические заявления о том, что стороны максимально заинтересованы в скорейшем урегулировании конфликтов, можно на практике убедиться в том, что это не так. Общественное мнение двух стран после кровопролитного конфликта достаточно негативно воспринимает друг друга, что сказывается в целом на перспективах урегулирования.

Сложные отношения у Таджикистана и с Афганистаном. Душанбе сейчас отстаивает позицию непризнания «Талибана» (запрещен в России) как политической силы. В республике еще до формирования нового, талибского правительства в Кабуле проводилась линия на то, чтобы таджикское меньшинство (по данным Таджикистана, оно составляет в Афганистане до 46% населения) участвовало в управлении государством и было представлено в так называемом инклюзивном правительстве. Эта линия - достаточно жесткая и конфронтационная, она может негативно сказаться на обеспечении безопасности и в целом на развитии отношений в регионе, учитывая тот факт, что около 450 км таджикско-афганской границы приходится на горные районы, которые очень сложно контролировать.

Небольшой участок границы Таджикистан делит с Китаем – одним из своих важных торговых партнеров. Отношения с этой страной также складываются не без проблем. Связано это с тем, что КНР проводит достаточно жесткую кредитно-денежную политику, требуя максимально строгого выполнения всех взятых на себя обязательств. В частности, Таджикистан вынужден был в счет долга отдать китайской компании свои золоторудные месторождения.

«Международная жизнь»: Расскажите, пожалуйста, более подробно о позиции Душанбе по ситуации в Афганистане.

С.Притчин: Позиция руководства республики заключается в том, что таджики – одно из наиболее многочисленных меньшинств в Афганистане – должны быть достойным образом представлены в органах власти этой страны, а их права защищены. «Талибан» (движение запрещено в России) - в основе своей пуштунская организация, в рамках которой остальным этническим группам трудно найти свое место. Кроме того, в Душанбе опасаются, что талибы будут проводить политику по укреплению своей вертикали власти и жесткого контроля над всеми провинциями Афганистана. Понятно, что контролировать те из них, в которых преобладает непуштунское население – хазарейцы в районе Герата, узбеки и таджики в районе границ с Узбекистаном и Таджикистаном – им будет сложно, а значит, возникнут новые конфликты. Поэтому Душанбе, заняв такую непримиримую позицию, не исключает возможности и определенных контактов с «Талибаном» для того, чтобы попытаться договориться на компромиссной основе, как это делают узбеки, у которых позиция носит более гибкий, сбалансированный характер. Ташкент еще на стадии присутствия американцев в Афганистане старался контактировать с талибами и выстраивать с ними диалог. У таджиков мы подобного не наблюдали.

«Международная жизнь»: Как складываются отношения Таджикистана с Ираном?

С.Притчин: Сейчас лучше, чем раньше. В силу того факта, что языки таджикский и фарси принадлежат к одной группе, в Тегеране уделяется большое внимание контактам с Душанбе. В силу того, что с самого момента обретения независимости Иран был самым близким внешнеполитическим партнером для Таджикистана, это серьезным образом сказывалось и на экономике. Инвестиции из Исламской Республики Иран были достаточно ощутимыми. Но затем наступил период охлаждения.

Иран – страна, находящаяся под жесткими международными санкциями, и Таджикистан использовался официальным Тегераном в качестве страны, через которую транзитно проходили инвестиции и выводились средства для разнообразных транснациональных операций. В определенный момент это привело к конфликту между хозяйствующими субъектами. Отношения осложнились до такой степени, что на одном из предшествующих саммитов ШОС именно Таджикистан заблокировал перспективу вступления Ирана в эту организацию. Сейчас ситуация стабилизировалась, и на предстоящем саммите в Душанбе даже ожидается подключение Исламской Республики Иран к процессу вступления в Шанхайскую организацию сотрудничества.

«Международная жизнь»: Как развиваются контакты между Россией и Таджикистаном в вопросах борьбы с терроризмом и наркотрафиком?

С.Притчин: На формальном уровне соответствующие двусторонние соглашения между нашими странами подписаны и действуют, но понятно, что с наркотрафиком бороться очень сложно. Как правило, его курируют очень высокоорганизованные группировки, которые пользуются уже упомянутыми лазейками в киргизско-таджикской границе для того, чтобы наладить нелегальные поставки. Время от времени успехи в этой сфере дают о себе знать, но, к сожалению, поток наркотрафика все равно идет достаточно большой и существенный и в основном, конечно, из Таджикистана, потому что большая часть границы потенциально удобна для осуществления подобных нелегальных перевозок. К чести обеих сторон, их правоохранительные органы активно работают, поскольку все равно необходимо взаимодействовать по вопросам трудовой миграции, чтобы не было возможности совершения неправомерных действий.

«Международная жизнь»: В каком состоянии находятся сегодня гидроэлектростанции и водные ресурсы Таджикистана? Известно, что Иран был в числе стран, инвестировавших в строительство ГЭС в этой стране.

С.Притчин: У Таджикистана в этой сфере хороший потенциал: огромное число рек, ледники, верховья. Но и здесь ситуация неоднозначна. Развитие гидроэнергетики требует гигантских инвестиций. В эту сферу направляла свои средства и Россия. Небольшую гидроэлектростанцию построил Иран. Но для того, чтобы качественно развивать эту сферу, стране необходима кооперация с соседями, территории которых находятся в низовьях рек. Одной из причин узбекско-таджикского конфликта как раз являлось противоречие по вопросу строительства Рогунской ГЭС, которую Таджикистан хотел построить, но в случае ее возведения она очень сильно влияла бы на водосток, а для Узбекистана сельское хозяйство – важнейший сектор экономики. При жарком климате наличие водных ресурсов является ключевым для выживания огромного количества людей. В этих условиях снижение водопотока в рамках строительства Рогунской ГЭС могло серьезным образом повлиять на этот процесс. Сейчас мы видим, что Республика Таджикистан пытается реализовывать этот проект. Какие-то компромиссы найдены, но все понимают, что в ближайшее время Таджикистан все равно не достроит эту ГЭС в том виде, в котором она задумывалась. Собственно, система гидроэнергетических станций в советское время строилась таким образом, чтобы и вырабатывать электроэнергию, и контролировать водосток. Возводились каскады ГЭС, причем верхние станции предназначались для выработки электроэнергии и стимулирования стока, чтобы он приходился на летний период. С распадом СССР эта система рухнула, единого центра управления не стало, и страна стала отстаивать свои интересы, а не позиции государств, находящихся в низовьях рек. Для стран, находящихся в верховьях, важно обеспечивать выработку электроэнергии зимой, когда в ней есть особая потребность. Разногласия по вопросу использования водных ресурсов представляли собой целый комплекс конфликтов, которые в настоящее время частично разрешены. Но не решен стратегический вопрос о строительстве целого ряда гидрообъектов в Таджикистане, которые могли бы качественно улучшить ситуацию с удовлетворением именно внутренних потребностей республики в электроэнергии.

«Международная жизнь»: Как относятся в Таджикистане к перспективе своего вступления в Евразийский экономический союз и насколько такой шаг реалистичен?

С.Притчин: Вопрос неоднозначный. Если сейчас Таджикистан будет вступать в ЕАЭС, то он будет граничить только с одной страной-членом этого объединения – Киргизией, а в случае гипотетического вступления Узбекистана в это объединение, ситуация для Душанбе поменяется кардинальным образом. Тогда получится, что более 50% объема внешней торговли Таджикистана будет приходиться на страны ЕАЭС. Поэтому с точки зрения обеспечения доступа к рынку, границ это будет очень важный шаг для Таджикистана. Во многом, насколько можно понимать, в республике смотрят на то, как в сложившейся обстановке будет вести себя Ташкент.

«Международная жизнь»: Какие направления российско-таджикских отношений в настоящее время развиваются активнее других?

С.Притчин: У России и Таджикистана были разные периоды отношений, но в целом эта республика является ключевым партнером нашей страны в вопросах безопасности. Верно и обратное утверждение: Россия является главным гарантом безопасности для Таджикистана. До 2006 года афгано-таджикскую границу охраняли российские пограничники. Иногда они гибли, не давая прорваться на территорию Таджикистана экстремистским подразделениям. Это хороший пример, показывающий взаимозависимость наших стран в вопросах безопасности. В целом, у Москвы и Душанбе достаточно широкий спектр взаимодействия, но в силу ограниченности экономики Таджикистана проектов, которые Россия могла бы реализовывать в Таджикистане, не так много. В определенный момент рассматривалась вероятность строительства ГЭС, но из-за позиции Узбекистана вопрос был отложен. Объединенная компания «Русал» рассматривала возможность покупки Таджикского алюминиевого завода, но не удалось договориться.

Важным аспектом двусторонних отношений Москвы и Душанбе являются трудовые мигранты. Для российской экономики наличие таджикских мигрантов по-прежнему важно. Не менее актуальная проблема - пребывание их в легальном правовом поле. Для Таджикистана миграция – важное подспорье его экономике, поскольку денежные переводы работников на родину позволяют решать внутри страны вопрос с безработицей и оказанием адресной социальной помощи. Таджикистан является характерным примером страны, которые с момента обретения независимости существенным образом нарастила население при значительно более скромных условиях развития своей экономики. Таким образом, трудовые мигранты являются частью общей экономической модели Таджикистана.

В военном плане сейчас, когда сохраняется угроза со стороны Афганистана, российско-таджикские отношения демонстрируют довольно высокий уровень взаимной поддержки и взаимодействия. Под Душанбе находится 201-я российская военная база. Ведутся поставки вооружений с целью дать ответ на возможные риски, связанные с Афганистаном.

На политическом уровне между Россией и Таджикистаном сохраняются достаточно ровные, сбалансированные отношения с хорошим уровнем доверия лидеров обеих стран.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs