Упрощенная HTML-версия
Февраль, 2016
Конец холодной войны
37
Восток станет наиболее привлекательным для государственных кор-
пораций с очень большими средствами. Государственные предприя-
тия с такими характеристиками существуют только в одной стране
Восточной Азии. Можно было бы провести аналогию с экономиче-
скими отношениями Китая с Юго-Восточной Азией, где бурно раз-
вивающаяся торговля и амбициозные планы по инвестированию в
инфраструктуру, включая новый «Морской Шелковый путь», связы-
вают Юго-Западный Китай и Юго-Восточную Азию в единое эконо-
мическое пространство.
Председатель Си и премьер Госсовета КНР Ли Кэцян создали
системную базу экономических отношений с АСЕАН. Это со вре-
менем приведет к тому, что традиционные границы станут почти
несущественными, что, конечно, будет иметь политические и стра-
тегические последствия. Одним из двигателей для таких инвести-
ций станет Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ).
Россию пригласили присоединиться к АБИИ, сделав акцент на по-
тенциальные инвестиции в российский Дальний Восток.
Каково значение этого? Россия и Китай охарактеризовали свои
взаимоотношения как «новую стадию всеобъемлющего партнерст-
ва и стратегического взаимодействия». Но что это в действитель-
ности означает? Существует явная взаимодополняемость между
богатым деньгами, но стесненным в ресурсах Китаем и богатой
природными ресурсами Россией. Как производитель энергоно-
сителей, Россия заинтересована в возможно более высокой цене
на энергоресурсы. А Китай как импортер энергоносителей за-
интересован в возможно более низких ценах на них. Мы видели
«play out» этого противоречия в огромной энергетической сделке,
заключенной в мае 2014 года после десяти лет переговоров. По
крайней мере, в среднесрочной перспективе ухудшившиеся из-за
Украины отношения России с Западом ослабили позиции Москвы.
В долгосрочном плане Европа будет стремиться снизить свою
энергозависимость от России. Сланцевая революция делает это те-
оретически возможным.
Проведение трубопроводов в Китай при огромных издержках
создает новую геополитическую и экономическую реальность
для России, где на долю газо- и нефтепродуктов в общем объеме
экспорта приходилось более 70%. Доля этих товаров в экспорте
страны вряд ли сильно изменится, поскольку, за исключением обо-
ронной промышленности, в постсоветской экономике России ка-