Упрощенная HTML-версия
«Международная жизнь»
Сергей Брилёв, Бернард О’Коннор
114
В мемуарах Черетти имя Франсин Фромон появляется, когда
он описывает критически важный этап своей политической рабо-
ты. Точнее, сам Черетти обозначает лишь временной отрезок, но
из мемуаров его современника про тот период его жизни извест-
но следующее: «О пакте между Гитлером и Сталиным он узнал,
находясь в Париже: «Наша борьба против Гитлера и Муссолини
была не просто борьбой, нет, эта борьба была нашим кровным
делом. Жестоким было теперь пробуждение, вызванное пактом,
подписанным в советской столице. Нет, нас не то чтобы растор-
мошили, прогоняя сон, нам будто нанесли тяжелый удар в лоб,
как на скотобойне…» В этой ситуации оставалось только верить
в Советский Союз»
21
. От себя добавим: и оставалось полагаться
на Франсин Фромон? И мы-то уже знаем: вместе они работали
еще с зимы 1937 года.
Однако в его мемуарах она впервые появляется летом 1939-го.
Конспирация? Следствие работы подпольщиками? Возможно. Но
не прячется ли за этим еще и
романтическая
связка, которая могла
помочь в
самых
сложных обстоятельствах? Намеки - есть.
Ну, например, Черетти пишет про имя «Флоренс», каким Фран-
син назовется, будучи схваченной и брошенной в застенки во Фран-
ции в 1943 году. Мол, так она назвалась во имя его, Черетти, родной
Флоренции. Или, например, в справке из архива правительства Ее
Британского Величества читаем: «По неизвестным нам причинам
она покинула Францию и в 1940 году переехала в Копенгаген, от-
куда проследовала в Россию»
22
. А из мемуаров Черетти узнаем,
что там, в Копенгагене, он попадает в лапы немцев, пытаясь спас-
ти именно Франсин. При этом в отношении Фромон «товарищ Ал-
лард» так и сыплет довольно смелыми комплиментами: «идеальная
фигура», «девушка без комплексов» и т. п.
23
Было ли восхищение взаимным? Это мы вряд ли когда-нибудь уз-
наем. Но что мы знаем точно?
ЕЕ МУЖЧИНЫ
Фромон принадлежала к той, конечно же, невероятной когорте
девушек-коммунисток (наверное, позволительно сказать даже
фанатично настроенных
коммунисток), для которых личное было
если даже не общественным, то непонятно, на каком месте.