Ноябрь, 2017
Течет гавайский Дон…
135
единение под своим началом. Костью в горле Камеамеа был кавай-
ский правитель Каумуалии*. Камеамеа осуществил два штурма
острова Кауаи и примыкавшего к нему острова Ниихау, но так и
не смог подчинить их своему господству. Безлесный, безводный
Ниихау его мало интересовал. А вот Кауаи, богатый ценными сор-
тами древесины, особенно сандалом, с плодородными долинами
должен был стать жемчужиной в его гавайской империи. Когда Ка-
умуалии понял, что он больше не выдержит нового натиска, то он
уступил в 1810 году.
Приплыв в Гонолулу на остров Оаху, где был дворец его врага,
он встретился с Камеамеа и обещал тому «в дар от этой встречи
землю Кауаи, его вождей, его взрослых и детей, от гор и до вод,
все, что наверху, и все, что внизу, и себя самого, - все тебе»
6
. Та-
ким образом, он согласился стать королем-вассалом («alii nui» по-
гавайски)
7
.
Для понимания международно-правовых обстоятельств дела
последнее чрезвычайно важно. Ряд российских, да и американ-
ских, источников тех лет терялись в догадках, как же относиться
к Каумуалии - как к независимому правителю, имевшему полный
суверенитет над Кауаи и, соответственно, имевшему все полно-
мочия заключать межгосударственные договоры, или же как к
князьку-сепаратисту, желавшему с помощью внешних сил вторг-
нуться на соседние острова и свергнуть власть влиятельного Ка-
меамеа
8
.
Однако в 1810 году Кауаи так и не вошел в состав Гавайской
империи, которую строил Камеамеа. Начать с того, что Каме-
амеа, согласно описаниям этой встречи, не принял дар по при-
нуждению: «Не приму твою землю. Возвращайся назад и правь.
Но вот когда мой молодой наследник приедет к тебе, прими его
с почестями», вероятно, потому что подозревал: без вооружен-
ного покорения Кауаи так и будет оставаться независимым, что
бы там ему ни наобещал Каумуалии. Есть и версия, что на Ка-
умуалии в Гонолулу готовили покушение, собираясь отравить,
о чем его предупредили иностранцы, и он бежал, чтобы побыс-
трее оказаться в собственной вотчине
9
. Была ли достигнута до-
*
В российских документах первой четверти XIX века - «король Томари».