Упрощенная HTML-версия
«Международная жизнь»
Сергей Ващенков, Андрей Котяжов
110
Углубление международной интеграции на постсоветском про-
странстве, занятие Россией ряда лидирующих позиций в мировой эко-
номике и последовательное отстаивание национальных интересов на
площадках Совета Безопасности ООН, БРИКС, ЕАЭС и т. д., всемир-
ное значение культурных, научных и научно-технических достижений
обусловили рост потенциала «мягкой силы» внешней политики Рос-
сийской Федерации.
Вместе с тем череда публичных разоблачений недружественных
действий США в отношении суверенных государств, в том числе и
союзников по НАТО (прослушивание телефонных переговоров пред-
ставителей высшего политического руководства стран Евросоюза,
развязывание экономической войны в отношении европейских авто-
производителей, инициирование миграционного кризиса в Европе,
умышленное распространение дезинформации и др.), существенно
подорвали авторитет и одновременно усилили направленную вовне де-
структивную деятельность политического истеблишмента США.
Так, с 2006 года понятие «мягкая сила» как концептуальная осно-
ва североамериканской идеологии, потерпев фиаско, приобрело де-
кларативный характер и используется исключительно с целью со-
здания хотя бы временной видимости международной легитимности
противоправного вмешательства во внутренние дела суверенных го-
сударств. В результате работы комиссии по интеллектуальной власти
Центра стратегических и международных исследований США прои-
зошла трансформация первичного понятия «мягкая сила» в категорию
«власть интеллекта» (smart power), которая предусматривает существен-
ное расширение используемых западными «партнерами» средств и ме-
тодов: дипломатических, экономических, военных, политических, пра-
вовых, культурных, в целях создания обстановки «управляемого хаоса»
на территориях оппонирующих суверенных государств. В число основ-
ных участников акций включены десуверенизированные государства -
проводники внешней политики США, а также концентрирующиеся
внутри стран-мишеней общественные организации, политические груп-
пы, активисты - провокаторы экстремистских действий.
Таким образом, современное семантическое значение «мягкой силы»
во внешней политике США полярно изменилось. При этом принци-
пиально расширенный арсенал средств и методов более соответствует
понятию не «мягкой», а «жесткой силы» (hard power) и реализуется для
организации кризисов государственных систем с целью их трансформа-
ции в нужном направлении - и все это в интересах США.