ENGLISH
22:34 10.03.2012 • 
Недавние сообщения масс медиа дают основания полагать, что концепция неприсоединения имеет серьезные шансы вернуться в обиход индийской внешней политики. Таким образом, круг замыкается в итоге длительного политического цикла, начавшегося примерно 6-7 лет назад, когда госсекретарю США Кондолизе Райс удалось убедить интеллектуальную элиту Индии избавиться от последних воспоминаний о неразрывно связанной с эпохой Джавахарлала Неру и Индиры Ганди доктрине неприсоединения и безоговорочно положиться на готовность Вашингтона ввести их страну в число мировых держав.
В последующий период живший примерно в III веке до нашей эры автор трактата Артхашастра индийский мыслитель Чанакья — индийский Макиавелли, о котором, за ненадобностью, практически не вспоминали два тысячелетия - был поднят на щит в Нью-Дели в качестве якобы не менее национальной альтернативы Неру и Ганди. Таким способом, в эпоху, начавшуюся вслед за холодной войной, индийский истеблишмент сформулировал своего рода «цивилизационное алиби» для своей новой, ориентированной на однополярный мир внешней политики. Однако вскоре возникли непредвиденные трудности: разразился глобальный финансовый кризис и, к большому удивлению индийского экипажа, двигатель американского корабля стал заметно барахлить. Не секрет, что индусам не привыкать плавать и на судах, находящихся в куда более печальном состоянии, и поначалу многим казалось, что на самом деле ничего страшного не происходит, но в конце концов здравый смысл все же начал преобладать. По крайней мере, в настоящее время ссылки на национальные интересы явно не проходят, и переиздание, в формах, приемлемых для цифровой эры и эпохи постмодерна, доктрины неприсоединения — в форме некой «Доктрины неприсоединения 2» - представляется абсолютно своевременным.
Возникает, однако, вопрос: готова ли Индия реально проводить политику неприсоединения? Необходимо понимать, что неприсоединение — это не только доктрина, но и определенный тип мышления, элементом которого является та изумительная способность сочетать креативность и инновационность с рефлексией, благодаря которой неприсоединение не имеет ничего общего с пассивностью и нейтралитетом. Свойственна ли такая креативность индийскому истеблишменту?
Десятилетие подстраивания под внешнюю политику и стратегию США не прошло даром для Нью-Дели. За это время там успели сформироваться привычки, временами весьма напоминающие рефлексы собаки Павлова, да и надежды на то, что американский корабль после необременительного ремонта сможет возобновить свой всемирный поход до конца изжить никак не удается. Ну а в Вашингтоне, вне всякого сомнения, не пожалеют сил на поддержание именно этих беспочвенных надежд.
Что еще важнее, Нью-Дели приходится осознавать, насколько, пока Индия дружила с американским гигантом, изменился сам лагерь движения неприсоединения. В шатре, который на этой открытой для всех территории когда-то воздвиг Неру, прочно обосновался Китай, так что Индии, похоже, предстоит учиться командной игре и постепенно, шаг за шагом доказывать, что она реально способна на лидерство. Китай — страна с огромным опытом практической дипломатии и природной способностью просчитывать ситуации на много ходов вперед, а также проводить ценностно-ориентированную политику, не вопреки, а благодаря которой Китай никогда не упускает из виду собственные специфические национальные интересы.
По ходу сирийского кризиса стало ясно, что Россия и Китай способны творчески адаптировать логику неприсоединения к условиям существующего миропорядка. Совместные шаги в этом направлении сильнее, чем когда-либо в новейшей истории, сблизили эти страны. Им одинаково свойственно неприятие сохраняющегося со времен холодной войны блокового менталитета, и ни Россия, ни Китай не навязывают другим странам предписаний относительно их внутриполитического устройства.
У России и Китая общее отвращение к силовым методам разрешения споров. Они с одинаковой решимостью выступают за верховенство международных законов и Устава ООН — а по сути и за верховенство ООН во всем, что касается международных дел, независимо от того, идет ли речь о больших или маленьких странах. При этом ни Россия, ни Китай не стремятся к созданию системы альянсов для продвижения своих национальных интересов и не считают сколько-нибудь приемлемой конфронтацию с продолжающим существовать со времен холодной войны трансатлантическим альянсом, в котором ведущую роль играют США.
В случае с Сирией, таким образом, Западу и его попутчикам приходится, впервые после окончания холодной войны, проходить многоплановый тест в столкновении со странами, избравшими своим кредо доктрину неприсоединения. События в Сирии на десятилетия вперед предопределят судьбу и характер многополярного мира, а принципиальный вопрос в данном контексте состоит в том, возможны ли реформы и демократизация на основе диалога и обмена мнениями.
Странам неприсоединения предстоит сыграть важную роль в обеспечении возможности мирных перемен в Сирии. Шансы на успех значительно возрастут, если в этом поиске путей достижения примирения Индия присоединится к России и Китаю. В таком случае другим членам мирового сообщества — нынешнему молчаливому большинству - будет послан сигнал о том, что и они имеют возможность выразить свое глубокое беспокойство по поводу того, что — когда еще свежи воспоминания о кровавой войне, которую Запад вел в Ливии — происходит в Сирии.
В Сирии оптимальным решением было бы посредничество беспристрастных и благонамеренных стран, которое помогло бы избежать гражданской войны и чудовищной бойни. Эту работу уже выполняют Россия и Китай, а Запад и лагерь его сторонников в арабском мире, скрывающийся под маской Лиги арабских государств, упорно пытаются им в этом помешать, почему, собственно, содействие Индии в нынешней критической точке оказалось бы по сути решающим.
У России, Китая и Индии гораздо больше, чем принято считать, оснований претендовать на такую роль. И та, и другая, и третья принципиально заинтересованы в стабильности и безопасности на Ближнем Востоке. У них добрые отношения со всеми странами данного региона — Саудовской Аравией, Катаром, Сирией, Ливаном - при том что некоторые из этих стран, не без внешнего воздействия, в настоящее время оказались не в ладах друг с другом. У России, Китая и Индии никогда не наблюдалось гегемонистских устремлений по отношению к арабским странам, если смотреть на ситуацию в историческом разрезе. В целом, у них есть безусловное моральное право взяться помочь региону - обратить во благо импульсы "арабской весны" и креативно трансформировать их в исконно арабский нарратив.
Арабский нарратив, а не дорожные карты, придуманные Саркози или Камероном — это именно то, что сейчас нужно Сирии. А как раз в отсутствии такого нарратива в арабский мир открывается доступ самозванцам с их формулами, за которыми прочитываются далеко не бескорыстные интересы. Арабы же вполне способны сами найти способ регенерации обществ в своих странах, если только будет сформирован внешнеполитический климат, который будет этому способствовать. На сегодняшний день единой силы, стремящейся к такому развитию событий нет, а основные нарративы ближневосточного региона связаны с нефтью и геополитикой. Не секрет, что даже пресловутый исламизм четко приспособлен к запросам геополитики.
Наступает подходящий момент для обнародования инициативы неприсоединившихся стран относительно Сирии. К сожалению, пока от Москвы, Пекина или Дели не поступало предложений такого рода. В то время как координация позиций между Москвой и Пекином набирает обороты, обе столицы в сфере дипломатии все же действуют преимущественно независимо. Грядущий саммит БРИКС, который состоится в индийской столице 28-29 марта — хороший повод выдвинуть общую повестку дня ансамбля неприсоединившихся по поводу Сирии. Возможно, в рамках БРИКС стоило бы создать соответствующую рабочую группу, и Индии, которой предстоит председательствовать в рамках данного неформального объединения в следующем году, следует выступить с предложением по этому поводу.
Что касается Индии, ее решение принять сторону группы «друзей Сирии» и отметиться неделю назад на их собрании в Тунисе просто необъяснимо. Будем надеяться, что по крайней мере, для индийского внешнеполитического истеблишмента ситуация полностью прояснилась по итогам этой встречи. То, как министр иностранных дел Саудовской Аравии Файзал удалился с этой встречи — и его ясно выраженные разногласия с Х. Клинтон по вопросам войны и мира — должны были стать для индийского представителя практическим уроком на тему сложности и запутанности ближневосточной ситуации. А попросту говоря, на этой встрече для Индии не было места.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
