Кризис в Персидском заливе и интересы России

Стремительно набирающее обороты противостояние Саудовской Аравии и Катара стало самым острым конфликтом в регионе Персидского залива со времен иракской аннексии Кувейта и операции «Буря в пустыне» 1990-1991 годов. Причем, если тогда арабский мир вкупе с Ираном оказались в целом едины в своем противостоянии Саддаму Хусейну (что и обусловило сравнительно быстрое завершение «горячей фазы»), то сейчас кризис носит многоплановый характер и чреват не только переформатированием всей системы региональных фронтов и союзов, но и глобальными потрясениями – прежде всего, в сфере мировой энергетики.

Многие из озвученных «по горячим следам» версий возникновения нынешнего конфликта имеют весьма малую практическую пользу. Упоминаемые исторические противоречия между правящими династиями саудовского королевского дома и катарских эмиров, территориальные споры между двумя государствами и даже разногласия по Ирану сами по себе не смогли бы столь стремительно спровоцировать региональный кризис, чреватый экономической блокадой и даже вооруженным конфликтом. Ключевую роль сыграли несколько факторов, побудивших Эр-Рияд максимально взвинтить ставки как в двусторонних отношениях с Катаром, так и на уровне региональных и международных объединений – от Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) до ОПЕК.

Фактор первый: американский. Визит президента США Дональда Трампа в Саудовскую Аравию увенчался заключением беспрецедентных даже по американским масштабам соглашений. Вашингтон и Эр-Рияд традиционно выступают в качестве стратегических союзников – что, в частности, заставило в свое время президента США Джорджа Буша-младшего засекретить даже от собственного Конгресса определенную информацию, касающуюся возможной поддержки саудовцами организаторов и исполнителей террористических атак 11 сентября 2001 года.  Однако только сейчас указанное партнерство приобрело столь весомое военное и финансовое измерение: рекордный для США объем сделок по поставкам вооружений иностранной державе (на общую сумму около 110 млрд. долларов), а также комплекс других финансово-экономических соглашений почти на 300 млрд. долларов.

Для саудовской королевской семьи главным здесь явился даже не сам объем оружейных и иных сделок, а показательный «дрейф» Дональда Трампа – не отличающегося постоянством во внешнеполитических делах. Согласно имеющейся информации, Эр-Рияд решил максимально использовать нынешнее благоприятное состояние американо-саудовских отношений с тем, чтобы, не дожидаясь нового охлаждения на почве разногласий по международному терроризму и энергетическим вопросам, столкнуть своих региональных конкурентов не столько с самой Саудовской Аравией, сколько с США. Максимально обостряя конфликт в регионе Персидского залива, саудовцы тем самым провоцируют США и ставят Вашингтон перед крайне невыгодным для американцев выбором: либо действовать в русле последних договоренностей и просаудовских заявлений Трампа, либо представить новую администрацию США в качестве непоследовательного «лузера» на Ближнем и Среднем Востоке – опять-таки в интересах Эр-Рияда.

С другой стороны, наличие в Катаре крупнейшей в регионе американской базы обеспечения полетов боевой авиации, задействованной в том числе в операциях в Ираке и Афганистане, а также тот факт, что эта страна занимает второе после Кувейта место по численности американских военных объектов, заставляют Саудовскую Аравию действовать с определенной оглядкой, и потому конфликт со значительной степенью вероятности будет решаться в треугольнике Эр-Рияд – Доха - Вашингтон.

Фактор второй: турецкий. В последние месяцы значительно укрепилось сотрудничество Катара и Турции, в том числе в плане создания в эмирате турецкой военной базы – первой подобной военной базы в регионе Персидского залива. Данное обстоятельство – особенно в контексте членства Анкары в НАТО – создает для Саудовской Аравии реальную угрозу не только усиления катарских позиций (в том числе в Совете сотрудничества арабских государств Персидского залива), но и вовлечения в борьбу за региональное влияние Североатлантического альянса. Этим объясняется стремление Эр-Рияда «сыграть на опережение». Не случайно именно Турция первой выразила готовность фактически оказать Дохе военную поддержку на основе экстренно принятого турецким Национальным собранием решения о направлении в Катар турецкого воинского контингента. Данный документ позволяет Анкаре увеличить численность военнослужащих на своей базе в Катаре. (aa.com.tr)

В парламенте Турции подчеркнули, что принятый законопроект направлен на поддержание обороноспособности вооруженных сил Катара и улучшение координации между двумя странами. Предполагается также проведение совместных военных учений. (rbc.ru)

В этой связи более зримыми стали выглядеть даже перспективы создания в регионе более широкого военно-политического альянса Катара, Турции и Ирана с подключением проиранских властей Ирака.

Фактор третий: энергетический. Согласно имеющейся информации, жесткие действия Саудовской Аравии напрямую связаны с принятым на встрече стран-членов ОПЕК в Вене в конце мая решением о продлении соглашения об ограничении добычи нефти. Отношение самого Эр-Рияда к данному соглашению изначально было внутренне противоречивым. С одной стороны, национальный бюджет испытывал возрастающие проблемы из-за снижения мировых цен на нефть. С другой – именно Эр-Рияд из всех государств картеля пошел на максимальное сокращение собственной добычи – что фактически означает уменьшение саудовской доли на нефтяном рынке. «Двойной удар» в виде продления нефтяной сделки и одновременной блокады Катара  позволит Саудовской Аравии формально выполнить свои обязательства внутри ОПЕК (где ей принадлежит ведущая роль) и при этом спровоцировать рост нефтяных цен с тем, чтобы получить максимальную выгоду и одновременно ослабить своего главного конкурента в энергетической сфере: если Саудовская Аравия является крупнейшим игроком на рынке нефти, то Катар занимает аналогичное место в списке поставщиков сжиженного природного газа (СПГ).  А с учетом того, что большинство долгосрочных газовых контрактов в Азии привязаны к нефтяным котировкам –следует ожидать перестройки всего глобального энергетического рынка. В частности, аналитик консалтинговой компании Lantau Group Кельвин Ли прогнозирует рост цен «по контрактам на СПГ и спотовых цен».

По данным Международного газового союза, Катар в 2016 году экспортировал 77,2 млн. тонн сжиженного природного газа (СПГ), что составляет около 30% всех мировых поставок данного вида энергоресурсов. При этом по размеру доказанных запасов газа Катар уступает только России и Ирану. Но что еще более важно в контексте нынешнего конфликта: основная часть катарской добычи газа приходится на «Северное месторождение», являющееся частью огромного газоносного пласта «Северный/Южный Парс», расположенного в территориальных водах Катара и Ирана – двух ключевых оппонентов Саудовской Аравии.

Кроме того, согласно имеющейся информации, одним из возможных ответов Дохи может стать выход из соглашения ОПЕК об ограничении добычи нефти, который, в свою очередь, способен спровоцировать «эффект домино» с соответствующими «медвежьими» последствиями для мировых цен на нефть и негативным влиянием на саудовскую экономику. Из-за конфликта с Саудовской Аравией и другими странами Персидского залива у Катара может почти не остаться «причин соблюдать квоту по добыче», - прогнозирует экономист National Australia Bank Фин Зибелл. (vedomosti.ru)

Фактор четвертый: финансовый. Он заключается в стремлении Саудовской Аравии максимально ослабить Катар  финансово-экономически, с тем, чтобы сохранить свою пошатнувшуюся за последние несколько лет роль регионального лидера. В настоящее время именно Доха выступает в финансово-экономическом плане ключевым конкурентом Эр-Рияда в регионе Персидского залива и конкретно в ССАГПЗ. Валютные резервы Катара составляют 34 млрд. долларов, а его суверенному фонду Qatar Investment Authority принадлежат активы более чем на 300 млрд. долларов.

Действия Саудовской Аравии уже приносят ей вполне конкретные финансовые дивиденды. Саудовские банки активно распродают кредиты, связывающие их с Катаром, индекс катарской фондовой биржи упал на текущей неделе на 9%, а крупнейший мировой грузоперевозчик компания Maersk объявила об отказе транспортировать грузы в Катар через порт Джебель-Али. «Операции и цепочки поставок компаний, сильно зависящих от торговых путей между странами Персидского залива и Катаром, будут нарушены», - прогнозирует аналитик компании Control Risks Сорана Парвулеску. (vedomosti.ru)

По данным базирующегося в Катаре телеканала Al-Jazeera, из-за разрыва отношений с Саудовской Аравией и ОАЭ катарская сторона потеряет 82% своего товарооборота со странами ССАГПЗ, притом, что, согласно докладу министерства планирования и статистики Катара, в 2016 году на долю товарообороту между Дохой и странами Совета приходилось около 84% общего объема торгового обмена между Катаром и арабскими государствами. (rbc.ru)

Международное рейтинговое агентство Standard and Poor's экстренно понизило долгосрочный рейтинг Катара на одну ступень с «AA» до «AA-» с негативным кредитным прогнозом. (ft.com)

По мнению аналитиков агентства, политические проблемы могут негативно сказаться на экономическом росте Катара. В S&P предположили, что дефицит бюджета может увеличиться на фоне сокращения прибыли от торговли в регионе. В 2016 году 10% экспортной прибыли Катара было связано с группой государств, которые сейчас разорвали дипотношения с Дохой. (rbc.ru)

В отличие от самих Саудовской Аравии, Катара и других региональных игроков, а также от США, для России сложившаяся ситуация объективно открывает важные «окна возможностей». Речь идет не только о возможном  росте мировых цен на нефть, но и о практически неизбежной перестройке всей системы внешнеполитических и торгово-экономических отношений стран-членов ССАГПЗ.И в данном контексте у России появляются хорошие возможности для существенного укрепления своих позиций как в Саудовской Аравии, так и в Катаре в развитие уже имеющихся соглашений и договоренностей с обоими государствами.

Одной из ведущих российских компаний, активно взаимодействующих как с Саудовской Аравией, так и с Катаром, является «Роснефть». В частности, в декабре 2016 катарский суверенный фонд Qatar Investment Authority (QIA) вместе с Glencoreприобрел за 10,2 млрд. евро 19,5%-ную долю в «Роснефти». Более того, в настоящее время указанный фонд ведет «активные переговоры» о покупке 25%-ной доли в российской Независимой нефтегазовой компании (ННК), оцениваемой в 0,75-1 млрд. долларов. (vedomosti.ru)

При этом, по данным источников американской газеты The Wall Street Journal, активное участие катарского суверенного фонда в российских проектах преследует в том числе и политические цели, лежащие в русле укрепления Катаром многовекторного характера своей внешней политики. (vedomosti.ru)

«Саудовская Аравия, Египет и другие арабские страны ввели своего рода мягкие санкции, но Россия к ним присоединяться не обязана, и Саудовская Аравия, с которой Россия сотрудничает прежде всего по нефти, повлиять на это не сможет. Катар же заключил сделку с «Роснефтью», несмотря на санкции США, а сейчас ведет переговоры о покупке части ННК, которая вообще находится в санкционном списке. При заключении сделки этот вопрос сторонами, скорее всего, обговаривался», - отмечают в компании GL Asset Management. (vedomosti.ru)

Сотрудничество России и Катара развивается и по линии ЛУКОЙЛа. На днях Федеральная антимонопольная служба России удовлетворила ходатайство данной компании о покупке 99,999% компании «Чумпасснефтедобыча» в Ханты-Мансийском автономном округе (ХМАО), - продавцом которой выступает компания экс-премьера Катара Хамада бен Яссима аль-Тани Al Mirqab Capital SPC. (solutions.fas.gov.ru)

Шейх Хамад бен Яссим аль-Тани занимал пост премьер-министра Катара в 2007–2013 годах, а также возглавлял вышеупомянутый катарский суверенный фонд QIA. (rbc.ru)

Не менее активно развиваются в энергетической сфере отношения России с Саудовской Аравией – прежде всего, по линии взаимодействия «Роснефти» и крупнейшей в мире нефтегазовой компании Saudi Aramco в контексте ожидаемого в 2018 году IPO (первичное публичное размещение акций) саудовской компании на Лондонской бирже. Глава «Роснефти» Игорь Сечин видит в этом шаге Saudi Aramco«возможности более качественного сотрудничества». (vedomosti.ru)

В ходе своего недавнего визита в Россию председатель совета директоров Saudi Aramco, министр природных ресурсов и нефти Саудовской Аравии Халид аль-Фалих также обсудил перспективы сотрудничества с российскими энергетическими компаниями  НОВАТЭК и «Сибур».

Со своей стороны, председатель правления газовой компании НОВАТЭК и основной владелец нефтехимического холдинга «Сибур» Леонид Михельсон подтвердил возможность создания с Саудовской Аравией «такого же проекта», который сейчас реализуется с индийской Reliance Industries по строительству завода по производству каучука в Индии, который может стать одним из крупнейших в мире. (rbc.ru)

Сложившаяся в регионе Персидского залива конфликтная ситуация неизбежно ставит перед ее главными игроками вопрос о поиске внешних союзников. И в этом плане Россия имеет объективные возможности для того, чтобы, не занимая сторону ни одного из основных фигурантов противостояния, использовать сложившуюся конъюнктуру для укрепления собственных торгово-экономических и финансовых позиций в государствах-членах ССАГПЗ и на более широком пространстве Ближнего и Среднего Востока.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs