Объединенной Германии – 25 лет

Фото: geo.ru.

В эти дни исполняется четверть века знаменательному событию, изменившему политическую карту Европы в конце ХХ века. 3 октября 1990 года состоялось присоединение Германской Демократической Республики к Федеративной Республике Германия на основании Договора об объединении Германии. Этот Договор стал результатом двусторонних переговоров между двумя немецкими государствами, проходивших в течение 1990 года, подписан 31 августа и вступил в силу 29 сентября того же года. За все время, прошедшее с момента объединения двух стран, продолжаются споры о причинах и последствиях произошедшего события, получившего крайне неоднозначную оценку со стороны известных политических экспертов и дипломатов в России и за ее пределами. Действительно ли процесс 1989-1990 годов может быть назван объединением, или ему уместнее дать иное наименование? Произошло ли объединение «двух Германий» не на бумаге, а на практике? С какими результатами подошла ФРГ к четвертьвековому юбилею знаменательного события? Попытаемся дать ответ на этот вопрос.

ГДР И ФРГ: два суверенных государства или разделенный народ?

Разумеется, не следует сбрасывать со счетов стремление к единству немецкого народа, который всегда рассматривал существование двух немецких государств как явление противоестественное. Мало кто вспоминает о том, что возникновение ГДР в 1949 году не рассматривалось советской стороной как нечто необратимое, и вплоть до середины 1950-х годов рассматривались сценарии заключение договоренностей с официальным Бонном о формировании единого и нейтрального немецкого государства. Однако холодная война диктовала свои условия, и долгое время не оставляла надежд на достижение политического консенсуса. К тому же ключи от будущего немецкого единства находились далеко от германских границ. Обострение внешнеполитической обстановки в Европе и в Азии показывало, что статус Берлина и немецких земель вообще зависит от выстраивания отношений Москвы и Вашингтона. Без разрядки во взаимоотношениях между двумя сверхдержавами говорить о каких-либо подвижках в разрешении германского вопроса не приходилось. Такой момент наступил в конце 60-х годов.

Объединение страны стало результатом восточной политики немецких социал-демократов, которые в конце 1960-х годов увидели шанс сближения между ФРГ и ГДР через установление добросососедских отношений с СССР и его союзниками в Восточной Европе. Эта стратегия получила название «Изменение через сближение» и связана в первую очередь с именами федерального канцлера Вилли Брандта и министра по особым поручениям Эгона Бара.  Не менее важным было и экономическое развитие Западной Германии, которая благодаря политике «социального рыночного хозяйства» превратилась в своеобразную витрину капитализма. В Москве росло понимание того, что в Западной Германии среди ответственных политиков появились люди, преодолевшие стереотипы «непримиримой вражды» с Россией и осознавшие, что однозначная установка на конфликт с СССР перестала приносить весомые политические результаты для ФРГ. Если бы не качественные изменения в сознании правящих сил в Москве и Бонне, то объединение Германии не произошло бы настолько стремительно.

Путь к объединению: от «разрядки» до «похолодания» в Европе

Как часто бывает в мировой политике, парадокс кроется в деталях. Накануне событий 1989-1990 годов никто из серьезных политических экспертов не ожидал скорейшего разрешения «германского вопроса» в Европе. Его решение откладывалось на отдаленное и и с трудом прогнозируемое будущее. Более того, после  подписания Московского договора между СССР  и ФРГ в 1970 году, закрепившего границы двух государств, и Хельсинкского заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года, многие были убеждены, что такого вопроса нет вообще. Ушло в прошлое противостояние сверхдержав из-за Западного Берлина, в недавнем прошлом одной из самых взрывоопасных точек холодной войны. 3 сентября 1971 года было подписано Четырехстороннее соглашение между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции, разрядившее напряженность, порожденную кризисами 1948 и 1961 годов. В Западном Берлине и ФРГ пробивала себе дорогу точка зрения, согласно которой решение вопроса о германском единстве неотделимо от объединения Европы с участием СССР, а главная политическая задача немцев состоит в наведении мостов между Западом и Востоком континента.

Но самое главное – в обоих германских государствах трансформировалось видение национального вопроса, и наиболее радикальные изменения коснулись ГДР. В 1968 году Восточная Германия приняла новую конституцию, в которой содержалась  характеристика ГДР как «социалистического государства немецкой нации». К тому же отказ ГДР от политики восстановления германского единства поддержало послесталинское руководство СССР. Поворотным пунктом кардинального изменения советской политики на германском направлении стали события 17 июня 1953 года в Восточном Берлине, которые в более поздний период стали называть народным восстанием. Конфликт приобрел такой масштаб, что для его ликвидации пришлось вывести на улицу советские танки. Лозунг единой и нейтральной Германии был снят с повестки дня как бесперспективный и подрывающий позиции СССР и его союзников в Европе. ГДР стала рассматриваться как ключевое звено обеспечения безопасности СССР на европейском направлении.

Не менее показательные изменения происходили в ФРГ. Лозунг объединения с повестки дня не был снят, но национальная проблема отошла на второй план по сравнению с задачами сохранения мира в Европе как гарантии невступления Бонна в военные конфликты. Требования объединения двух стран  оставались прерогативой правых и экстремистских политических течений и рассматривались как угроза развязывания третьей мировой войны.

Ситуация начала меняться в начале 1980-х годов под влиянием начавшейся войны в Афганистане и катастрофы Boeing 747 южнокорейских авиалиний на территории СССР в 1983 году. Последнее событие послужило поводом для размещения под нажимом США на территории ФРГ под ракет средней дальности «Першинг-2» и, как следствие, очередному витку конфронтации между СССР и США. Этот курс, провозглашенный администрацией президента США Р.Рейгана, привел к росту массовых протестов в самой ФРГ, граждане которой воспринимали размещение ракет на своей территории как прямое подстрекательство к военному конфликту и опасность симметричного ответа с советской стороны. Нарастало определенное разочарование и сложившейся политической конфигурацией в стране, поскольку и альянс Христианско-демократической партии и Христианского социального союза, и левая Социал-демократическая партия Германии поддержали позиции США и своих правительств. Реанимация известного тезиса первого канцлера ФРГ К.Аденауэра о том, что участие ФРГ в НАТО и  наступательная политика альянса по отношению к СССР принесут восстановление единства, рассматривалась как находящаяся за гранью реальности.

В ноябре 1989 года канцлер ФРГ Гельмут Коль выступил в бундестаге с докладом «о положении нации», в котором говорилось: «Будем же – как бы это было ни трудно для нас и особенно для наших земляков в ГДР – сохранять терпеливое упорство, следуя путем эволюционных изменений, в конце которого должны стоять неограниченное уважение прав человека и свободное самоопределение для всех немцев»[1].

Объединение Германии: альтернативы и реальность

Как видим, к концу 1980-х годов перспектива объединения двух немецких государств была вовсе не бесспорной. Что же произошло в мировой политике? Благодаря чему процесс слияния приобрел столь стремительный характер? Споры об этом идут до сих пор, однако одно можно считать бесспорным: ведушую роль в процессе объединения сыграла позиция руководства СССР и социально-политические процессы, протекавшие в то время в странах социалистического блока и получившие наименование «нового политического мышления» и «перестройки».

По словам ведущего научного сотрудника Института Европы РАН, бывшего советника-посланника Посольства СССР в Берлине И.Максимычева, даже неспециалисты не могли не видеть органической связи между комплексом германских дел и развитием общей ситуации в Европе и мире. Новым словом «перестройки» стало провозглашение принципа абсолютного невмешательства во внутренние дела братских партий, порожденное, в свою очередь, глубоким равнодушием к положению дел в рамках соцлагеря и недооценкой высокой степени взаимосвязи между входившими в его состав странами. На Западе этот шаг вызвал однозначную поддержку, поскольку был расценен как первый шаг к ликвидации статус-кво, установившегося в Европе в послевоенный период. Слабостью горбачевской позиции (если ее уместно назвать слабостью) был вовсе не отказ от силового вмешательства в дела социалистических стран по аналогии с событиями в Чехословакии 1968 года, а отсутствие в рамках новой внешнеполитической линии Москвы достойной замены так называемой «доктрине Брежнева». Такой альтернативой, по мнению И.Максимычева,  могла бы стать разработка общих позиций  стран как по международным, так и по социально-экономическим проблемам, а также альтернативной модели трансъевропейского сотрудничества. Причины, по которым это не было сделано, вполне объяснимы: советский лидер не хотел стать объектом критики со стороны союзников в связи с неоднозначно воспринимавшимися  реформами в советской экономике и политике, и потому до поры до времени воздерживался от критики в адрес соцлагеря. В итоге, по мнению эксперта,  тактические соображения взяли верх над стратегическими[2].

В этой ситуации наибольшее раздражение Москвы вызвала позиция лидера ГДР Э.Хонеккера, не желавшего в изменившихся обстоятельствах следовать каждому колебанию внешнеполитической линии СССР. Некоторые основания для этого у него существовали. Во-первых, Хонеккер не мог не видеть, что политика «перестройки» ведет к ухудшению ситуации в советской экономике и общей разбалансировке системы управления в стране. Результат реформ и сроки выхода СССР из кризиса в этих условиях не взялся бы предсказать никто. По сведениям, которые приводятся И.Максимычевым, к 1989 году Э.Хонеккер в беседах с ближайшими соратниками всерьез рассматривал перспективы существования ГДР в условиях дезинтеграции СССР. Высказывались мнения, что ГДР могла сохраниться лишь в условиях сохранения тесных контактов и экономических взаимосвязей с Бонном.

В целом политическая ситуация была крайне неоднозначной. Даже среди симпатизантов политики перестройки в Европе оценка перспектив объединения была неоднозначной. Против воссоединения Германии категорически выступали Франция и Великобритания. Напротив, активным сторонником идеи выступал президент США Дж.Буш-старший. Перед Москвой открывались возможности для маневра и обозначения условий, на которых должно было произойти воссоединение.

Так, еще при федеральном канцлере Людвиге Эрхарде (1963-1966) ФРГ предлагала 124 млрд. немецких марок компенсации за объединение Германии. В начале 1980-х годов, по данным известного советского и российского дипломата, бывшего заведующего международным отделом ЦК КПСС В.Фалина, «за то, чтобы ГДР была исключена из Варшавского договора и получила нейтральный статус, как Австрия, собирались заплатить 100 млрд. марок»[3]. Наконец, существовала возможность добиться для Германии статуса безъядерной территории и не допустить распространения НАТО на восток. Ничего из этого сделано не было.

Еще одной причиной, согласно которой Советскому Союзу необходимо было добиваться заключения серии договоров в области международной безопасности, было и то обстоятельство, что с объединением Германии менялась вся конфигурация мировой политики, увенчанная Хельсинкским Заключительным актом 1975 года. На протяжении длительного периода постсоветской истории на этот нюанс принято было закрывать глаза. Однако серия конфликтов в постбиполярном мире, начиная с    распада Югославии и до нынешнего гражданского противостояния на Украине, показала, что эти претензии далеко не праздны. Хорошо известно участие германских политиков не только в поддержке украинской оппозиции, пришедшей к власти в ходе Евромайдана, но и в серии конфликтов на Балканах в 1990-х годах[4]. Наконец, в школах Восточной Германии, как и во всей ФРГ, утвердилась концепция «двух тоталитаризмов», фактически уравнявшая режимы СССР, ГДР и «третьего рейха»[5].

Германия и Россия в современной Европе

Впрочем, не будем чрезмерно пессимистичны. Нынешняя Германия, которой удалось из экономического лидера и политического карлика стать одной из ведущих стран Европы и мотором процесса европейской интеграции, стала одним из важнейших экономических партнеров нашей страны. Но самое главное – она перестала быть страной прусского милитаризма, который был на протяжении длительного времени камнем преткновения в отношениях России, Германии и Европы. Время «гибели богов» закончилось.

Между Москвой и Берлином существуют развитые экономические связи. Успешно функционирует Российско-германская внешнеторговая палата, представляющая интересы немецкого бизнеса в России и российского в Германии. Германия стала самым  важным торговым партнером России: на нее приходится 13,6% всей внешней торговли страны. Стратегическое значение для Германии сохраняет импорт российских энергоносителей.

Тем не менее, проблемы в отношениях между двумя государствами остаются и требуют своего разрешения в рабочем порядке. Участием в процессе воссоединения Германии и обеспечением единства немецкого народа российский политикум, если можно так выразиться, выдал ФРГ беспрецедентный кредит доверия. Сложность в том, что этот кредит постепенно растрачивается, и ситуация вокруг Украины стала поводом заявить об этом. Не может не тревожить российскую сторону и тот факт, что из-за дефицита компетентной экспертной оценки в Берлине далеко не всегда могут адекватно понять и проинтерпретировать очередной политический ход Москвы. Интерпретации современного этапа двусторонних отношений в прессе России и Германии часто переполнены клише и далеки от реальности. Берлину и Москве придется выстраивать отношения во вновь сложнейшей  внешнеполитической конфигурации по линии ЕС-ЕАЭС, предполагающей совсем иной формат, чем прежде, не вписывающийся в логику евроатлантизма. В 2016 году председательство в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе переходит к Германии. Удастся ли Москве и Берлину преодолеть взаимное охлаждение и выстроить прочные и прагматические отношения, должны показать уже ближайшие годы.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs