ГЛАВНАЯ > Читайте в новом номере

Деглобализация мировой системы

16:42 19.08.2015 • Лев Клепацкий, Профессор Дипломатической академии МИД РФ

В постбиполярной мировой системе, имеющей переходной характер, переплелись несколько тенденций: глобализация, трансформация международных отношений, движение к полицентричному мироустройству, вызревание новых центров будущего мироустройства. Характеристика этих да и других тенденций современного переходного развития мира достаточно полно имеется и в научной, и политической литературе. Представляется вместе с тем, что совокупность факторов, определяющих суть и сложность переходного характера, не вскрыта в полной мере. Полицентричность в системе международных отношений - явление не новое, но в современной фазе их развития она накладывается на более глубокий фундамент, постепенно, незаметно сначала, закладывающий элементы новой траектории в развитии мировой системы. Поэтому, думается, преждевременно делать вывод об окончании переходного периода после биполярного мира. В теории международных отношений категория «переходный период» практически не используется. А между тем она имеет свое конкретно-историческое содержание (ближайший пример: биполярный мир мировой системы сложился не сразу, не в 1945 г.). Для переходного периода характерно переплетение прежних и появление новых элементов, факторов, в результате действия которых обеспечивается, с одной стороны, преемственность в международных отношениях, а с другой - формируются контуры или конфигурация нового мироустройства.

После окончания холодной войны прошло четверть века. По историческим меркам - небольшая временная величина, но она вместила столько мировых, региональных и национальных событий, которых в другие времена хватило бы на столетия. Ход истории ускорился, время прессуется. То, что казалось ранее ведущей тенденцией мирового развития, отходит на второй план. Неслучайно в последние годы множится количество сценариев будущего. Точкой отсчета выступают 20-е, 30-е годы нынешнего столетия. Делаются попытки спрогнозировать тенденции мирового развития до 2050 года. Все это явные признаки переломной фазы в трансформации современного мира. Ее суть заключается в накоплении факторов, способных произвести смену движущих сил мирового развития. В этом контексте движение к полицентричному мироустройству не может быть прямолинейным процессом, его контуры (мироустройства) складываются под воздействием более широкого набора факторов.

В последней Концепции внешней политики России констатируется, что «исторический Запад» сдает позиции в сопоставлении с другими действующими лицами на международной сцене. Данная фиксация важна и исторически верна, но недостаточна. Понятие «Запад», или «исторический Запад» является несколько аморфным. Историко-филологическая трактовка нуждается в раскрытии его конкретно-исторического, предметного содержания. Сегодня в «Запад» включаются и типично восточные страны. Например, в число стран, образующих клуб «семерки», входит Япония. Можно привести и другие примеры. Иными словами, понятие «Запад» имеет свою внутреннюю динамику и требует конкретизации.

В бурном потоке событий еще биполярного мира сформировалась структура мировой системы, которую можно определить понятием «западное сообщество». Оно является прямым продуктом и следствием холодной войны, создавалось Соединенными Штатами Америки, заполучившими после окончания Второй мировой войны доминирующие позиции в экономической, научно-технической и военно-политической сферах и присвоившими себе моральное право быть «светочем демократии». Сообщество складывалось сначала в целях консолидации позиций стран, в него включенных, для противодействия социалистическому содружеству, а после его распада - для обеспечения доминирования в мировых делах. Западное сообщество отличается от аморфного понятия «Запад» тем, что оно структурировано в самых разных формах - от мягких до жестких - и на разных направлениях (экономических, военных, политических, идеологических). Степень этого структурирования различна, но она налицо.

В фундаментальном научном труде российского ученого Ф.Г.Войтоловского «Единство и разобщенность Запада» отмечается: «Западное сообщество развивалось как беспрецедентный в мировой истории многосторонний союз, основанный на неформальных и официальных связях различного уровня и характера - государственной и негосударственной природы, экономических, политических, военных, культурных, социальных и идеологических»1. При этом автор подчеркивает значимость ведущего фактора в этих процессах - идеологической заданности складывающегося сообщества. Важны и другие характеристики: многосторонность, сочетание формальных и официальных связей, глубина их структурирования.

Западное сообщество сложилось сначала как результат взаимодействия Соединенных Штатов Америки и государств Западной Европы, позднее оно расширялось за счет подключения других стран Азии и Северной Америки. Западное сообщество неоднородно. Это полицентричное образование. У него есть лидер - США. Особое положение в нем занимает небольшая группа англосаксонских государств («Братская ассоциация»), большая часть которых являлась ранее колониями Великобритании, политический патронат над которыми перешел позднее к США. Осознание наличия подобного ядра в системе западного сообщества произошло в странах Западной Европы недавно в связи с разоблачениями шпионажа со стороны этой группы государств за своими союзниками по сообществу. Одним из важных центров западного сообщества выступает Европейский союз. Учитывая структуру и многосторонний характер связей между членами этого сообщества, его можно выделить как самостоятельную, структурированную подсистему в международных отношениях.

Западное сообщество нельзя считать монолитным, между его участниками имеются объективные противоречия, учитывая их различия в географическом, экономическом, военно-политическом положении. После окончания холодной войны произошло расслабление оков, прежде всего политико-идеологических, связывающих членов западного сообщества. В этот период наблюдаются два процесса. Один из них связан с решением политических элит государств Западной Европы повысить степень своей самостоятельности в европейских и мировых делах, вывести свои отношения с США на паритетный уровень, освободившись от положения ведомых.

Будучи второй экономикой мира, Европейское экономическое сообщество решило поднять, соответственно, свой политический вес в мировой политике. С этой целью ЕЭС было преобразовано в Европейский союз. Его формирование охватило период с 1992 года, когда был подписан Маастрихтский договор, до 2007 года, когда был принят Лиссабонский договор, завершивший процесс создания в основном политических, правовых и институциональных структур Евросоюза.

В этот период были поставлены и частично реализованы амбициозные цели: группа стран отказалась от национальных валют и создала единую валютную единицу (евро), ставшую второй резервной мировой валютой. Евросоюз объявил о формировании общей внешней политики, политики в области обороны и безопасности. Это породило серьезные противоречия с НАТО, которые в конечном счете были разрешены в пользу альянса. Что удалось и не удалось Евросоюзу - отдельная тема, однако главное, чего не достиг ЕС, - это приобретения самостоятельности в рамках евроатлантических отношений, он остался в роли подчиненного, ведомого элемента.

Второй процесс касается Соединенных Штатов Америки, внешнеполитическая стратегия которых была нацелена на сохранение позиций лидера уже не только в рамках западного сообщества, но и на формирование однополярного мира под своей эгидой. «Однополярного мира никогда не было. Однако были на этот счет иллюзии. Более того, цель создания однополярного мироустройства лежала в основе ряда идеологических построений, ей были подчинены стратегические расчеты, политические и военные связи. Обобщая, можно сказать: стремление, а не объективные предпосылки к образованию однополярного мира существовали и существуют. Но они никогда не воплощались в историческую реальность»2.

Идеологическое обоснование «американского века» в мире имело в США массовый характер. Наиболее выпукло оно отразилось у Зб.Бжезинского, выдвинувшего теорию «суверенной гегемонии» США в международных делах в условиях глобализации. Ему принадлежит «естественная доктрина глобальной гегемонии» США. М.Олбрайт объявила в свое время, что США - «незаменимая нация». Тезис об исключительности США становится часто повторяемым. Президент Обама вообще заявляет, что «американский ген» содержит географическую, экономическую и идеологическую экспансию3. История знает много примеров об «исключительности» той или иной нации, ее «превосходстве» над другими. Судьба таких «исключительностей», как правило, печальна.

Как видим, реакция на окончание холодной войны была в западном сообществе разная: если Западная Европа восприняла этот исторический факт как открывшуюся возможность для собственного политического и экономического возвышения в мировых делах, обретения автономности и самостоятельности, превращения в один из центров полицентричного мироустройства, то США пустились в «одиночное плавание», самолично присвоив себе титул лидера современного мира, в котором интересы различных стран должны соответствовать пожеланиям и интересам США. Независимо от того, какая партия - Демократическая или Республиканская - находится у государственного руля, их стратегическая цель остается неизменной, разница только в тактике и наборе инструментов ее достижения.

Однако очень быстро оказалось, что ресурсная база «суверенной гегемонии» явно недостаточна. Последовавшие одна за другой военно-политические авантюры, особенно в годы правления Дж.Буша-младшего, значительно подточили финансовые и в целом экономические возможности страны. Военные расходы катастрофически увеличивали государственный долг. А затем США стали источником очередного финансово-экономического кризиса в мире, в воронку которого попали многие страны. И до сих пор мировая экономика не вышла из кризисного состояния.

В условиях перенапряжения собственных возможностей в обеспечении своей гегемонии в мире, кризисного состояния отношений с Евросоюзом, приведшего к росту взаимного недоверия, Соединенные Штаты Америки вынуждены были пересмотреть свою внешнеполитическую стратегию «вернуться к тому, что составляет «становой хребет и символ Запада»4 и относится к основам внутризападных отношений и является фундаментом атлантического союза.

Нельзя не согласиться с авторами этой констатации Э.Я.Баталовым и М.Г.Носовым, что от состояния данных отношений зависит реальная судьба Запада, а вот что касается «и мира в целом», то в этом стоит усомниться. Спад западного влияния в мире фиксируют многие западные политологи и исследовательские центры. Так что это нельзя отнести к открытиям. Как говорится, это медицинский факт. Реакция на болезнь, которая приобретает затяжной характер, может быть разной. Но именно осознание того, что своей политикой США наносят ущерб не только своим позициям в мире, но и «реальной судьбе» Запада в целом, стало поворотным моментом во внешнеполитическом поведении США относительно Евросоюза.

В последние годы мы наблюдаем важное явление в международных отношениях: постбиполярное восстановление западного сообщества, этого «системного продукта»5 холодной войны. Данное обстоятельство очень хорошо высветилось в контексте украинского кризиса, являющегося, в свою очередь, «продуктом» западного сообщества. Украинский кризис, его зарождение и эволюция стали следствием процесса консолидации западного сообщества. Совершенно очевидно, что причины, вызвавшие к жизни необходимость его новой консолидации, не совпадают с теми, которые существовали в период холодной войны. Анализ  причин и источников важен не только для оценки нынешнего состояния мирового сообщества, но и определения перспектив развития международных отношений. Понимание этого необходимо в плане учета природы западного сообщества, поставившего своей целью сохранение своего глобального доминирования в современном мире. Нельзя не заметить того, что, несмотря на «расслабленность» западного сообщества в первые два десятилетия постбиполярного мира, сохранились практически все его структуры, сложившиеся в годы холодной войны (Трехсторонняя комиссия, клуб «семи», НАТО, Вассенаарское соглашение, модернизирующее практику КОКОМ, ОЭСР и др.).

Глобализация внесла новые координаты в развитие мировой системы и международных отношений. Каждое общественное явление имеет две стороны: объективную и субъективную. Несомненно, глобализация имеет объективный характер. Это естественно-исторический процесс, в ходе которого происходит эволюция человечества: от разобщенных социумов (наций - государств) к состоянию взаимосвязанных, взаимозависимых социумов. Иногда в политологической литературе встречаются утверждения о формировании на этой основе мегаобщества. Но так или иначе человечество складывается как результат взаимодействия, взаимосоприкосновения в различных формах разных цивилизаций, наций - государств, являющихся субъектами международных отношений.

Каждый этап или фаза глобализации имеет свои особенности, вытекающие из конкретных условий ее развития. Несомненно, и глобализация постбиполярного мира ее имела. Мир биполярный был расколот. Распад социалистической системы и прекращение ее существования прошел без военных катаклизмов. В определенной степени это достижение исторического характера, и в какой-то мере можно говорить, что это был самоуправляемый процесс. Это, безусловно, заслуга тех, кого считают «пораженцами». Те, кто хочет прицепить на лацканы своего одеяния значок «победитель», к этому событию имеют лишь косвенное отношение. Система развалилась под грузом своих собственных проблем, но это не означает, что она была плохой или захватнической. Время реализации ее принципов - справедливости, равенства - еще впереди и в других условиях.

Бесспорным является то, что устранение политических препон в виде противоборства двух антагонистических систем содействовало интенсификации глобализации: резко возрос обмен товарами, капиталом, услугами. По своей природе глобализация выступает фактором национального развития. И с этой точки зрения каждое государство заинтересовано быть активным участником глобализации, реализуя свои преимущества или компенсируя их недостаток за счет взаимодействия с другими, создавая для осуществления ее потенциала благоприятные внутригосударственные условия (политические, правовые, финансовые, налоговые и др.). При этом государство, будучи участником глобализации, следует прежде всего национальным интересам общества.

Объективно глобализация как процесс разворачивается в результате сочетания национальных интересов государств - членов международного сообщества, их сотрудничества на основе баланса этих интересов. Разумеется, каждый участник этого процесса имеет «весовую значимость» в зависимости от своего экономического, научного и других параметров и это выражается в специфике участия, его формах и масштабах.

Важнейшей и доминирующей особенностью глобализации постбиполярного мира стал ее экспансионистский характер, деформировавший ее природу. В сложившейся после окончания холодной войны ситуации западное сообщество решило использовать объективную тенденцию глобализации в интересах закрепления, расширения и усиления своей доминации в мировой системе. Глобализация стала инструментом подчинения, а то и подавления национальных основ в сфере финансов, экономики, особенно ее индустриальной части, банковской структуры, то есть основополагающих элементов любой национальной жизни. Идеологией этого процесса стал либерализм, а позднее - неолиберализм с его теорией размывания, умаления значимости национального суверенитета, национального элемента как такового.

Американская интерпретация глобализации является вообще прямолинейной: существует «фактор монополярности» в развитии международных отношений под американской гегемонией - «неважно, провозглашается ли это громогласно или осуществляется исподволь»6. Зб.Бжезинский признает, что глобализация могла бы развиваться «на основе всеобъемлющего сотрудничества суверенных государств, опирающегося на правовую фикцию равенства суверенитетов»7. Последнее он объявляет «неким анахронизмом на фоне транснациональной глобализации и исторически уникального масштаба суверенной американской мощи»8. Конечно, можно списать подобные утверждения на счет личных рассуждений автора. Но нужно учитывать его послужной список, его непрекращающиеся связи с разведсообществом и администрацией США. «Идеи Бжезинского не принимаются многими американскими политологами, но если внимательно изучить американские внешнеполитические документы, действия разных администраций, то можно увидеть, что почти все идеи и предложения Бжезинского воплотились в жизнь»9.

С солдафонской прямолинейностью Зб.Бжезинский заявляет: «Клеймо «Сделано в США» четко и неотвратимо проступает на глобализации. И эта глобализация как национальная доктрина мирового гегемона в конечном счете отражает и выражает свое национальное происхождение»10. Здесь нужны две ремарки: во-первых, глобализация в американской интерпретации как цель внешней политики и утверждение гегемонии имеет системообразующий характер для постбиполярного устройства. И во-вторых: с определенной корректировкой она стала базовой и для внешней политики всего западного сообщества. Другие его члены, особенно Евросоюз, восприняли эту стратегию как свою, корректируя ее в соответствии со своими целями.

Иными словами, речь идет о государственной идеологии как относительно сути глобализации, так и нового постбиполярного мироустройства. Понятно, что в такой интерпретации заложено противоречие между объективной сутью глобализации и ее переиначиванием в интересах внешней политики США и всего западного сообщества.

В целях распространения своего влияния, усиления своего доминирования в мире и используя сложившуюся международную ситуацию после окончания холодной войны, была разработана политика, получившая выражение в принятии так называемого Вашингтонского консенсуса: принципов, выработанных в 1989 году американским экономистом Дж.Уильямсоном, относительно стран Латинской Америки, а затем перенесенных на постсоциалистические страны. Этих принципов десять, но на самом деле их больше. Их стержень заключается в том, что регулирование национальной экономики должно служить глобализации (в интерпретации западного сообщества), предпочтение должно быть отдано интересам внешних агентов (инвесторов). Отсюда логичные требования: либерализовать внешнюю торговлю, создать льготные условия для иностранных инвесторов, дерегулировать экономику и др.

В сущности, речь шла о деиндустриализации стран, то есть замене национального производства производством иностранных агентов. Национальные государства становились потребителями их услуг в разнообразных формах и масштабах. Но это распространялось и на банковскую систему и другие стержневые элементы национальной экономики.

Достаточно посмотреть на так называемое расширение Евросоюза: по сути, произошло поглощение национальной экономики стран Восточной, Юго-Восточной Европы, Прибалтийских государств промышленными, банковскими, финансовыми корпорациями ведущих экономик Евросоюза, лишив их способности к воспроизводству и саморегулированию. Их рычаги оказались в руках внешних агентов и Комиссии Евросоюза. Неслучайно идеологи западного сообщества проталкивают тезис о наднациональном характере глобализации.

Принимая во внимание масштаб внедрения принципов Вашингтонского консенсуса, можно сравнить эту программу с Бреттон-Вудской финансово-банковской системой, созданной в международных отношениях Соединенными Штатами Америки после Второй мировой войны.

Мировая экономика должна развиваться, согласно западному сообществу, по трем уровням: первый уровень занимают страны «семерки», они - источник высокотехнологических секторов экономики; второй уровень отводится таким странам, как Китай, Индия, Бразилия, Аргентина и другие страны с сегментами тяжелой и легкой промышленности, осуществляющим производство по технологиям «семерки». Третий уровень включает группу стран, в том числе Россию, которым отводится роль поставщиков ресурсов. «Соответственно, видоизменяется роль международных экономических организаций и выполняемых ими функций. Они стали выступать в роли транснациональных координаторов и «системных операторов» формирования монополярной системы, реализуя политику унифицированного подхода к отдельным странам…»11. Авторы этого анализа В.Перская и М.Эскиндаров отмечают, что стала преобладать идеология доминирования глобальных интересов над национальными, снижения роли и функций национальных государств в регулировании социально-экономической политики отдельных стран.

Идеология и принципы Вашингтонского консенсуса лежат в основе экономической политики российских правительств на протяжении всех 1990-х и 2000-х годов. И это несмотря на то, что экономическая ситуация складывалась по-разному в эти десятилетия. Экономика страны находится уже более 20 лет в состоянии реформирования, а эффективных результатов не наблюдается. Следование указанным принципам привело страну к тупику. Де-факто налицо имеем деиндустриализацию, отсутствие промышленной политики, неразвитость внутреннего рынка, перекошенную банковскую систему, живущую собственными интересами, а не интересами экономики и общества.

По сути, банковская система представляет собой спекулятивный сектор российской экономики: занимая у иностранных банков кредиты под небольшие проценты, перепродают их затем отечественным потребителям в три-пять раз дороже. Обычно такое поведение называется ростовщичеством. Естественно, что иностранные инвесторы получают в таком случае преимущество: им-то кредиты обходятся дешевле. Зато у страны есть «лучший министр финансов в мире» и в сфере услуг идем семимильными шагами: доля торговли в национальном ВВП постоянно растет.

Проанализировав принципы Вашингтонского консенсуса и сопоставив их с теорией и практикой экономического развития России, авторы анализа, изложенного в «Эксперте»12, пришли к выводу, что если сформулировать их обычным языком, то получится такое описание экономической политики: «Денег никому не давай, самостоятельную экономическую политику не проводи, «инновационным» отраслям создавай неблагоприятные условия, реформы проводи жесткие и непопулярные, но всеобщие, промышленность не поддерживай»13. Российские либералы, уже два десятилетия находящиеся у государственного руля и крепко в него вцепившиеся, своих экономических принципов не имеют, они - импортные.

Академик Е.М.Примаков, уже однажды спасший экономику России от полного коллапса, резко обрушился на российский вариант неолиберализма. В статье «2013: тяжелые проблемы России. Почему сегодня нельзя согласиться с политикой неолибералов» он указывает на необходимость противодействия ей, подчеркивая острый характер этой необходимости14. Это особенно проявилось в условиях санкционного режима, примененного нашими западными партнерами относительно России. Но по своей сути Вашингтонский консенсус сам по себе является санкцией, поскольку отказывает государству в праве проводить собственную экономическую политику. Правительственная программа «Стратегия-2020» хотя и не принята, но фактически она по-прежнему следует принципам Вашингтонского консенсуса.

Предложенный и внедряемый западным сообществом тип глобализации был нацелен не только на освоение (и экономическое, и политическое) огромного географического пространства, но и на вовлечение в свою орбиту новых стран, естественно на своих условиях. Тем самым глобализация экспансионистского характера имела ясную политическую цель. В ее рамках западному сообществу удалось взять под контроль политические и экономические процессы в постсоциалистических странах европейского континента.

По мере интенсификации глобализации в международных отношениях нарастало противоречие между ее объективным содержанием и ее интерпретацией внешней политикой западного сообщества в качестве рычага, инструмента (многогранного) распространения своего влияния, доминирования в мировой системе, подчинения ее своим интересам. Носители и поборники подобной политики не хотели замечать, что объективным следствием глобализации являются формирование международного сообщества, вовлечение в него новых государств, превращение их из пассивных в активные субъекты мировой политики и экономики, преобразование периферийных регионов международного сообщества в относительно самостоятельные, энергичные структуры и подсистемы международных отношений.

Правда, некоторые идеологи западного сообщества видели это противоречие. Незабвенный Зб.Бжезинский, в отличие от многих своих соратников в США и Западной Европе, стал понимать, что «основная дилемма Америки в век глобализации заключается в том, чтобы определить верный баланс между суверенной гегемонией и нарождающимся мировым сообществом»15. Эта дилемма не только США, как лидера «золотого миллиарда», но и всего западного сообщества. Поиск этого баланса ведется, однако, в направлении противодействия международному сообществу, навязывании ему таких форм и методов сотрудничества, которые изменяли бы траекторию его эволюции в желаемых западному сообществу векторах.

Разрешение противоречия между объективным содержанием глобализации и ее интерпретацией западным сообществом осуществляется в различных формах, в том числе и компромиссного характера, когда западное сообщество вынуждено временно отступаться от своего глобального доминирования. Одной из таких форм стало отторжение западного образца глобализации. Побудительным его фактором стал финансово-экономический кризис 2008-2009 годов, который был «организован» лидером «суверенной гегемонии» - Соединенными Штатами Америки. При этом выяснилось, что многие сектора транснациональной мировой экономики имеют спекулятивный характер, что для нее свойственны «фетишизм финансов и биржевой активности»16.

Выявилась и другая характеристика: на национальном уровне страны регулируют пределы монополизма в экономике, но в мировой экономике транснациональные компании их не имеют. К тому же они могут двоиться и троиться, создавая филиалы, разного рода дочерние структуры. В связи с кризисом западное сообщество вынуждено было согласиться на расширение «клуба избранных» и создание форума «двадцати» с участием не только членов «семерки», но и других стран с так называемой развивающейся экономикой.

Среди различных мер, принятых «Группой двадцати», обращает внимание стремление стран с развивающейся экономикой вернуть статус международной организации тем структурам, которые по своим объективным основам должны были выступать таковыми, но были узурпированы западным сообществом. В частности, речь идет о МВФ, МБРР и других, которые функционировали не в интересах международного сообщества, а обслуживали глобальные интересы отдельной группы стран. Позднее выяснилось, что и другие структуры, именуемые как международные, на самом деле имеют национальные корни и действуют в соответствии с интересами, а точнее, политикой своих правительств. К ним относятся и платежные, и рейтинговые и прочие «международные» структуры.

Естественным следствием деглобализации стало образование БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР), которое нельзя назвать антизападной структурой. Сотрудничество участников данного образования не провозглашает своей целью ведение борьбы с западным сообществом, будучи связанным с ним нитями финансовых, технологических, экономических связей. Речь идет о своего рода выправлении глобализации, мировой системы, их переводе на орбиту равноправия, уважения национальных интересов, невмешательства во внутренние дела и другие базовые ценности и принципы международных отношений и международного права, зафиксированные в Уставе ООН.

Совокупный потенциал стран БРИКС довольно значителен, чтобы серьезно влиять на траекторию мирового развития. Они представляют интересы 43% мирового населения, на них приходится 27% совокупного ВВП (по покупательной способности) мира и 28% валового продукта17. Сегодня Америка и Европа стали глобальными должниками, тогда как Китай (включая Гонконг), Россия, Индия, Бразилия, ЮАР обладают валютными запасами в 5,4 трлн. долларов (май 2013 г.)18. Особенно впечатляет прогресс Китая, который уже по объему международной торговли вышел на первое место в мире, по объему ВВП поравнялся с США, по размерам НИОКР обошел Евросоюз.

Сенсацией стала информация, что семерка крупных развивающихся стран (Китай, Индия, Бразилия, Россия, Мексика, Индонезия и Турция) обгоняет старую «семерку»: их совокупный ВВП на несколько триллионов долларов превышает этот показатель представителей западного сообщества19. Полная зависимость от него сменилась превращением развивающихся стран в инвесторов. По некоторым оценкам, на них приходится не менее 10% от общемирового показателя. Разумеется, страны БРИКС имеют достаточно много уязвимых мест, которые наверняка будут использованы западным сообществом для их компрометации, создания помех в их политическом, социально-экономическом развитии. По прошедшей в мировых СМИ информации, разведслужбы США уже прорабатывают варианты раскола стран БРИКС.

Но еще опаснее для западного сообщества тренд в азиатском секторе мировой системы, который традиционно относился к ее периферии, за исключением нескольких стран (Японии, Южной Кореи, Сингапура). Наличие здесь двух крупных азиатских государств - Китая и Индии, население которых суммарно насчитывает более 2,5 млрд. человек, что в два с лишним раза превышает население западного сообщества.

Гибко используя возможности глобализации, указанные страны в короткие исторические сроки нарастили мощный экономический потенциал, став консолидирующей силой всего азиатского континента, постепенно превращая его в определяющий фактор развития мировой экономики. Глобализация как объективный процесс «беременна» тем, что в ее недрах формируются новые центры мировой политики и экономики. Одним из ее последствий стало также формирование, помимо полицентризма, новой подсистемы (азиатской) в международных отношениях.

До сих пор доминирующей системой в международных отношениях выступала европейская или - в более широком и современном масштабе - евроатлантическая система. Специфика переживаемого нами периода, способного изменить траекторию мирового развития, заключается в нарождении в Азии самостоятельной системы со своими интеграционными структурами, институтами в области безопасности. Этот тренд является частью более широкого процесса, который можно определить контртенденцией относительно евроатлантической системы, которая, пользуясь исторической ситуацией, добилась монополизации своих позиций в международных структурах, деформируя их статусные цели и задачи в собственных интересах. «Евроатлантическое сообщество впервые за последние два-три века столкнулось с реальной глобальной конкуренцией со стороны других регионов мира, их культур и цивилизаций»20.

Представляется методологически неточным подразделять мировую систему на регионы. Такой подход оправдан только частично. Конец ХХ - начало ХХI века характеризуется тем, что, используя возможности глобализации, сотрудничая с государствами евроатлантической системы, азиатские страны осуществили и политическую, и технологическую, и экономическую модернизацию, создав объективные предпосылки для формирования незападной, неевроатлантической подсистемы в международных отношениях. Она в определенной степени существовала и раньше и была представлена небольшой группой азиатских стран (Японией, Южной Кореей, Сингапуром), но движение к «самоопределению» стало заметным по мере увеличения экономического и военного потенциалов Китая и Индии. Профессор А.Д.Воскресенский, анализируя процессы в Большой Восточной Азии, констатирует интенсификацию здесь интеграционных тенденций, а «сам регион превращается в центр мировой геополитической и геоэкономической активности»21. Одновременно он обращает внимание на появление «новой модели региональной конфигурации» и «новых конфигураций мирового регулирования, которые пока не получили окончательного оформления»22. Стоит отметить, что данная подсистема складывается под воздействием внутренних факторов развития.

Разумеется, складывающаяся ситуация и перспективы ее укрепления не отвечали интересам прежде всего США. Речь ведь идет не только об их глобальных интересах, но и сохранении всей системы доминирования США. Системы, которая выстраивалась кирпичик за кирпичиком в период после окончания Второй мировой войны (план Маршалла, привязка мировой валютной системы к доллару, создание платежных инструментов через расчеты в долларах, освобождение последнего от золотого содержания и обеспечение тем самым неограниченных возможностей в накачивании мировой экономики пустыми деньгами, подчинение себе международных институтов типа МВФ, МБРР и др.). Теперь она поставлена под сомнение.

Осознав масштабность происходящих в мире изменений, способных свергнуть США с трона «глобального лидера», навязывающего другим странам свое видение мира, американская сторона выработала новую стратегическую линию. Молчаливо признав неудачной идею глобализации Североатлантического альянса (НАТО), подразумевающую включение в него ряда азиатских государств (Японии, Южной Кореи и т. д.), и натолкнувшись на непонимание у европейских союзников, не желающих втягиваться в различного рода открытые и латентные конфликты в Азии, США, взвесив и другие факторы, в том числе собственные возможности, выработали стратегию «двух колец»: для консолидации США и Евросоюза предложено создать трансатлантическое партнерство, нацеленное на сдерживание, ограничение масштабов сотрудничества Евросоюза с Россией, которое не дай бог, перерастет в стратегическое партнерство, а для Азиатского региона выдвинута идея создания транстихоокеанского партнерства. Любопытна поспешность, с которой США перешли к практической реализации своих стратегий: с Евросоюзом ведутся интенсивные переговоры о создании зоны свободной торговли, отрабатываются механизмы двустороннего взаимодействия.

Несмотря на протесты части деловых кругов и общественности стран ЕС, его представители намерены подписать соответствующее соглашение уже в 2015 году, не скрывая, что это надо сделать не только по экономическим причинам: «Важнее являются стратегические аспекты»23. А комиссар ЕС Сесилия Мальмстрём раскрывает их суть: «Мы хотим определять для глобализации верные правила»24. Это надо делать совместно с США. «Это лучше, чем если бы это делали Китай или Россия»25. Хорошая иллюстрация «консолидированного понимания» западным сообществом своих стратегических целей. Не скрывается, что создание зон свободной торговли от Атлантики до Тихого океана является средством давления на БРИКС. И хотя обе стороны заявляют, что эти правила будут учитывать принципы международной торговли в рамках ВТО, на самом деле речь идет о их подмене своими, к которым должны будут адаптироваться другие страны.

В рамках транстихоокеанского партнерства США, по сути дела, намерены создать экономический блок для сдерживания Китая. Не в силах нейтрализовать его возвышение и рассматривая его в качестве основного экономического и военно-политического соперника в Азии и мире в целом, США хотят добиться консолидации ресурсов для достижения своих целей. Транстихоокеанское партнерство включает 12 стран (США, Канаду, Мексику, Японию, Австралию, Чили, Вьетнам, Малайзию, Сингапур, Новую Зеландию, Перу, Бруней). В совокупности это 40% мирового ВВП. Состав довольно интересен: первые три страны - члены зоны свободной торговли (НАФТА), Австралия и Новая Зеландия входят в узкую группу в рамках западного сообщества, куда подключена и Япония.

Формула транстихоокеанского партнерства является по своей сути и направленности конфронтационной. Ее реализация приведет к расколу среди азиатских государств, торможению, а в последствии, возможно, и распаду интеграционных объединений в Азии (АСЕАН, АСЕАН+3). Американское предложение торпедирует интеграционные проекты АСЕАН: в 2013 году члены этой ассоциации начали переговоры о создании всеобъемлющего регионального партнерства. Ситуация в Азии характеризуется усилением напряженности, прежде всего в отношениях между Китаем и Японией, Китаем и рядом других азиатских государств.

Внешнеполитическая стратегия США порождает новые линии раскола. Уже сегодня перед многими из азиатских стран возникла дилемма: участвовать в американской инициативе или принять предложение Китая о создании азиатско-тихоокеанской зоны свободной торговли. В условиях, когда Китай является крупнейшим торговым партнером Южной Кореи, Японии, Австралии, им нужно определиться в приоритетах: выбрать политику или экономику. Или быть на стороне США, или отдать предпочтение решению региональных проблем без внешнего вмешательства.

Китайское предложение получило одобрение на последней в 2014 году встрече участников АТЭС: в итоговой декларации заявлено о намерении создать зону свободной торговли за два года. Таким образом, мы являемся свидетелями гонки стратегического характера. Реализация китайской формулы интенсифицирует созревание незападной подсистемы международных отношений. В этом контексте Европа превратится в «западный полуостров Азии».

Трансформация международных отношений, причиной которой стало окончание биполярного противостояния, умноженная на глобализацию, задала новые параметры мировому развитию. Объективно глобализация выражается в наращивании сотрудничества в различных сферах между членами международного сообщества, складывании на этой основе режимов зависимости и взаимозависимости при уважении национальных интересов. Этот процесс был деформирован западным сообществом, которое подчинило его своим целям - экспансии в торговой, финансовой, технологической, производственной областях, подавляя национальные интересы. Глобализации был придан надгосударственный, транснациональный характер.

Параллельно с этим развивался другой процесс, где национальные государства Азии, опираясь на возможности глобализации, в достаточно короткие по историческим меркам сроки нарастили свой экономический, финансовый и технологический потенциалы. Следствием этого стало формирование новых политических и экономических центров, обусловивших эволюцию Азиатского региона в самостоятельную подсистему международных отношений. Тем самым доминированию евроатлантической подсистемы поставлены объективные преграды. Намерение США, консолидировав западное сообщество, препятствовать дальнейшей эволюции неевроатлантической подсистемы может стать новым источником напряженности не только в азиатской части мира, но и за ее пределами. Перспективы международного сообщества могут стать заложниками внешнеполитической стратегии западного сообщества.

Французский исследователь Э.Тодд, автор известного труда «После империи. Pax Americana - начало конца», начал его с констатации: «Соединенные Штаты становятся для мира проблемой… все больше и больше становятся фактором международного беспорядка, поддерживая везде, где могут, неопределенность и конфликты»26. Книга была написана в начале 2000-х годов. Прошло более десяти лет. Констатация приобрела еще большую весомость. Тем более что «американская политика исключительности во имя преобразования мира к лучшему полностью переродилась в политику исключительности во имя удобства американского правления»27.

Итальянский исследователь А.Этциони отмечает: «Представление, будто США назначены Богом делать все, что им заблагорассудится, опасно»28. В предисловии к его работе, переведенной на русский язык, В.Иноземцев подчеркивает, что «западный мир должен оставить попытки закрепить свою единоличную роль лидера глобального социального прогресса»29. Будет ли «нарождающееся мировое сообщество» формироваться и развиваться на неконфронтационной основе или верх возьмут гегемонистские интересы - зависит от США, западного сообщества. Пока мы видим второй вариант.

Консолидированное понимание западным сообществом своих стратегических целей сопровождается набором тактических инструментов (от организации государственных переворотов, устранения с политической сцены нежелательных фигур и структур до активизации «мягкой силы» в лице различного рода некоммерческих и других «независимых» негосударственных акторов, СМИ). Здесь западным сообществом накоплен богатый опыт. Нелегальные методы стали частью повседневной международной практики30.

Переходный период постбиполярного мира подразумевался как движение от блокового противостояния, противостояния двух супердержав, к многополярному, полицентричному мироустройству. Международная практика не то что опрокидывает это представление, но однозначно требует корректировки: линейное развитие приобрело нелинейный характер. Формируется противостояние евроатлантической и незападных систем международных отношений. Стремление США установить новую формулу политической гегемонии не только в рамках своей подсистемы, но и в целом в мировой системе наталкивается на противодействие стран, целью которых является восстановление в международных отношениях традиционных принципов межгосударственных отношений.

Деглобализация имеет многоаспектное измерение. Она выражается в постепенном ослаблении экономических позиций западного сообщества, уменьшении роли доллара в качестве основной валюты мира, появлении новых платежных систем. В целом этот процесс развивается по двум каналам: формирование азиатских центров экономического роста, рождение новых финансовых и регулирующих институтов, функционирующих параллельно с существующими международными структурами (особенно это развивается в рамках БРИКС и азиатской подсистеме), и создание компромиссных структур типа «Группы двадцати». Поскольку на этом направлении нет существенных подвижек и западное сообщество упорно стоит на своих позициях, то следует ожидать более активных действий по линии параллельных структур.

Деглобализация означает возвращение к ситуации, когда национальное государство несет ответственность за состояние дел в пределах своей территории и в отношениях с другими членами международного сообщества. Перед западным сообществом возникает диллема: или следовать политике своего моноцентризма в мире, навязывая международному сообществу свои правила жизни и ценности, или пойти дорогой поиска нового баланса интересов в международных отношениях, выстраивая с БРИКС, государствами азиатской подсистемы конструктивную, а не конфронтационную модель сотрудничества. Судя по некоторым признакам, Евросоюз больше склоняется к первому варианту, США же нацеливаются на продолжение своей стратегии.

Современное развитие мира характеризуется нарастанием глобальных проблем, требующих от международного сообщества консолидации ресурсов на национальном, региональном и мировых уровнях для их разрешения в интересах всего человечества, а не эгоистических интересах определенной группы государств. Деглобализация призвана вернуть мировое развитие в русло равноправного сотрудничества на принципах уважения национальных интересов, признания за государствами права на выбор собственной - с учетом национальных традиций, нравов и обычаев - модели развития. Режим взаимозависимости государств повышает их роль в регулировании международных процессов в различных сферах на условиях уважения национальных интересов как принципа международного общения.

 

 

 1Войтоловский Ф.Г. Единство и разобщенность Запада. Идеологическое отражение в сознании элит США и Западной Европы трансформаций политического миропорядка 1940-2000 гг. М.: КРАФТ +, 2007. С. 137.

 2Примаков Е.М. Мир без России? К чему ведет политическая близорукость // Российская газета. 2009. С. 9.

 3Der Spiegel. 2014. №11. С. 83.

 4Баталов Э.Я., Носов М.Г. Америка, Европа, Россия в трансатлантическом пространстве // Доклады Института Европы. 2009. №237. С. 20.

 5Там же. С. 19.

 6Бжезинский Зб. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. М.: Международные отношения, 2005. С. 175.

 7Там же.

 8Там же. С. 175-176.

 9Америка в фокусе российских исследователей. История и современность. Ситуационные анализы. Выпуск 4 / Под ред. Т.А.Шаклеиной. М.: МГИМО-Университет, 2014. С. 174.

10Бжезинский Зб. Указ. соч. С. 196.

11Перская Виктория, Эскиндаров Михаил. И мономира стало мало // Российская газета. 2014. 16 июля.

12Ивантер А., Механик А., Рогожников М., Фадеев В. Консенсус не достигнут // Эксперт. 2013. 24-30 июня. №25. С. 15-25.

13Там же. С. 16.

14Российская газета. 2014. 14 января.

15Бжезинский Зб. Указ. соч. С. 183.

16Перская Виктория, Эскиндаров Михаил. Указ. соч.

17РБК daily. 14.07.2014.

18Иноземцев В. Пять сюрпризов от BRIGS, которые могут изменить мир // РБК daily. 2014. 14 июля.

19Российская газета. 10.10.2014.

20Яковенко А. Мир и международные отношения сегодня: новое и хорошо забытое старое //Международная жизнь. 2013. №9. С. 7.

21Вестник РГГУ. №21. М., 2013. С. 90.

22Там же. С. 91.

23Frankfurter Allgemeine Zeitung. 29.12.2014.

24Die Zeit. 19.02.2015.

25Ibid.

26Тодд Эммануэль. После империи. Pax Americana - начало конца. М.: Международные отношения, 2004. С. 7.

27Эксперт. 2014. 3-9 ноября. №45. С. 11.

28Этциони А. От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям. М.: Ладомир, 2004. С. 126.

29Там же. С. XX.

30Блум Уильям. Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны. М., 2013.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs

Версия для печати