ENGLISH
14:09 27.01.2015 • 
Конфликт на Украине, кроме политического, имеет культурологическое измерение. Он показывает степень (не)завершенности того, что принято называть украинской нацией.
С одной стороны, мы видим, что роль идеологического локомотива для всей страны продолжает играть Западная Украина (за исключением русинского Закарпатья) – средоточие украинской националистической идеи; с другой – мы видим, что среди украинских военнослужащих, участвующих в карательной операции на Донбассе, уроженцы западно-украинских областей составляют меньшинство.
Русскоязычные Киевская, Николаевская, Днепропетровская, Херсонская области воюют большим числом, и с большим рвением, чем украиноязычные Тернополь, Ивано-Франковск или Ровно. Количество носителей великорусских фамилий среди солдат Вооруженных сил Украины (ВСУ), задействованных в т.н. «антитеррористической операции» против русскоязычного и русского по духу и культуре Донбасса, причем, на высоких штабных и иных должностях, тоже велико, и позволяет заподозрить в них этнических русских (великороссов).
Чем это объяснить, кроме распространенного тезиса о действенности антироссийской и антирусской пропаганды украинских СМИ? И является ли такое положение дел, когда сами же русскоязычные и этнические русские участвуют в подавлении очагов русской культуры исключительно русским явлением?
История народов знает немало подобных примеров. Англоязычное население Нового Света энергично сражалось с Англией. В историю это вошло как война за независимость Соединенных Штатов. Испаноязычное и креольское население Южной Америки пламенно воевало со своей исторической родиной - Испанией.
Еще более осязаемым примером является факт появления среди польского населения Западной Украины убежденных украинских националистов, причем не рядового пошиба, а тех, кто оказал на националистическое движение заметное идеологическое влияние. Среди них - митрополит Андрей Шептицкий, внук знаменитого польского драматурга Александра Фредры. И это несмотря на ужасные страдания, которые претерпели западно-украинские поляки от рук украинских националистов.
«Не было такой войны в ХХ в., где бы поляк не стрелял в поляка» - это польское высказывание наглядно демонстрирует степень политико-регионального раскола польского общества, при всей его национально-католической спаянности, в годы геополитических катаклизмов.
Что общего у приведенных примеров? Обусловленность этапов политического развития перечисленных народов культурно-региональным и географическим факторами. В случае с южно- и североамериканцами ментально-политической обособленности способствовал фактор географической удаленности от эпицентра их культуры – Испании и Англии. Это привело к наслоению географического и регионального фактора, и закончилось формированием наций, отдельных от нации англичан или испанцев: канадцев, американцев, мексиканцев, колумбийцев и т.д.
Случай с Украиной, скорее, следует сравнивать с примером Китая и Тайваня, где отсутствует фактор географической удаленности от очага большой культуры. Пекин считает Тайвань составным элементом т.н. Большого Китая (материковый Китай, островной Китай плюс китайская диаспора по всему миру). Но тайваньцы смотрят на это иначе, и подчеркивают свою региональную обособленность, не переставая быть этническими китайцами.
Еще более уместно сравнение процесса появления русскоязычных украинских националистов с превращением в украинских националистов этнических поляков. Если такое происходило на западе Украине, почему такое не должно было произойти в ее юго-восточной части области?
В первый дней независимости Киев объявил курс на построение политической нации, и объединения всех представителей народов, проживающих на Украине, в единую украинскую нацию. Главным объектом идеологических манипуляций стало русское (великороссы) население Украины. Другие этнические группы из-за своей малочисленности не рассматривались как препятствие на пути строительства отдельного украинского государства.
Ментально-духовная близость русских и украинцев, о которой еще вначале ХХ в. сокрушался гуру украинских националистов, этнический русский Дмитрий Донцов (настоящая фамилия – Щелкоперов), служила здесь, одновременно, препятствием и помощником (1).
Но эта близость имеет реверсивный характер, и делает возможной двустороннюю этническую трансгрессию, т.е., как переход из украинца в русского, так и наоборот, при условии, что под «украинцами» мы будем подразумевать то, что вкладывают в это понятие сами идеологи украинства, т.е., пусть близкий, но отдельный от русских (великороссов) народ, стремящийся к отделению от общерусского корня.
Киев возвел тезисы о культурно-региональной и политико-территориальной обособленности в ранг государственной идеологии, и с их помощью ковал то, что было названо украинской политической нацией. Проект удался лишь частично, поскольку нельзя говорить о том, что великорусское и русскоязычное население региона под названием Украина полностью приняло украинскую политическую идентичность. Среди них еще очень внушительно количество сторонников сближения Украины и России на основе принципов дружбы и добрососедства.
Скорее, имеет смысл говорить о незавершенности проекта создания отдельной украинской нации. Понятие «украинец», появившись в его теперешнем значении, в конце XIX в., не без помощи австро-германских стратегов, до сих пор несет на себе региональный отпечаток. Оно остается регионализмом, в первую очередь, и уже потом – национальностью. Украинцы – это люди, проживающие в регионе Украина. В таком контексте частично верны слова львовского волонтера с великорусской фамилией, которого ополченцы провели по улицам разбомбленного Стаханова, о том, что жители Донбасса и остальной Украины – это все «украинцы» (2).
Верны частично, потому, что украинцами Донбасс был населен вплоть до того момента, как он входил в состав Украины. С его отделением от Украины его население украинцами быть перестало, потому что административно не входит в состав региона с названием Украина.
В этом же контексте верны слова некоторых современных публицистов и экспертов о том, что украинцев, как отдельного народа, не существует. Существует национально-региональная обособленность людей, ведущая свое происхождение от древней Руси; именовавшаяся ранее южнорусской ветвью единого русского народа; только в ХХ в. принявших новое название («украинцы»), и пытающихся региональное самосознание заменить национально-политическим.
Региональный характер украинской идентичности проявляется в том, что покинувший свой регион украинец крайне редко сохраняет свою украинскую идентичность в ее национально-политическом виде. В этом смысле обоснованно заявление о том, что российские украинцы – это 4 млн. «ватников» (3). Со своим национальным самосознанием не расстается так быстро ни один народ в Российской Федерации. Отчего? Оттого, что народы Российской Федерации обладают не искусственной национальной идентичностью, взращенной на подмене понятий регионального и национально-политического самосознания, а идентичностью исторически природной.
Таким образом, война на Украине – это, действительно, гражданская война, и обилие носителей украинских (малорусских) фамилий среди ополченцев, начиная с лидера ДНР Александра Захарченко и заканчивая праправнучкой генерала украинских сечевых стрельцов Мирона Тарнавского, воюющей в ополчении ДНР, и носителей русских (великорусских) среди украинских солдат, только подчеркивает этот тезис (4). Это – война внутри региона за право его частей самим определять вектор своего политического и культурного развития.
Это не обусловлено существованием внешнего врага, а заложено в самом регионально-ограниченном фундаменте украинской государственности. И потому Киеву приходится внешних врагов выдумывать, чтобы не признавать наличие механизмов региональной идентичности, и ее верховенство, в общей системе государственно-иерархических ценностей, необходимых в условиях государственного строительства, как то «народ», «нация», «государство», и др.
Региональная идентичность быстро распадается с распространением культурного влияние соседних государств, всегда более мощных, устроенных по естественным принципам этнополитического строительства, а не искусственно-региональным. Поэтому Киев всегда подавлял общерусское культурное начало, опасаясь разрушения здания национал-украинской региональной идентичности, и придавал последней агрессивный окрас.
В услужение этому была поставлена история, вернее, ее искаженная версия. Человечество познакомилось с национализмом только в XIX в., но у украинского студента формируют мнение, будто в состоянии борьбы с общерусским началом Украина пребывает непрерывно на протяжении всей своей истории, и на всем ее протяжении руководствовалась националистическими тезисами и идеологемами, которые в ходу и сейчас. Но история эта, если под нею понимать историю государственнических устремлений определенной части украинского населения, окончательно оформилась в том же XIX в., т.е., одновременно с появлением национализма в Европе. Без регионального национализма не бывает истории украинского государства.
Возможно, имеет смысл говорить о наличии завершенного национально-политического сознания лишь у Западной Украины, да и то, не в полной мере. Обществу еще предстоит осмыслить факты физического уничтожения галицких русинов в годы Первой мировой войны ради торжества украинской националистической идеи. Но у Галицкой Руси была своя, полная драматизма история взаимоотношений с Европой, и этот вопрос требует отдельной статьи.
Украинская нация, как основа для украинской государственности, держится только региональными рамками. Региональная обособленность – единственная скрепа, на которой держится здание украинской государственности. Насколько это ненадежное крепление, мы увидели на примере Крыма и Новороссии.
1) Донцов, Дмитрий «Модерне москвофільство»
2) http://www.vesti.ru/doc.html?id=2300717
3) http://www.segodnia.ru/news/153733
4) http://obozrevatel.com/crime/89216-prapravnuchka-generala-uga-voyuet-na-storone-boevikov-dnr.htm
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
