Новая стратегия НАТО и российская внешняя политика в период «разворота на Восток»

На заседании круглого стола. Слева направо: Дмитрий Данилов, Андрей Сидоров, Владимир Штоль, Алексей Фененко.

Специфике современного этапа отношений России и НАТО, а также анализу новой стратегии Североатлантического блока был посвящен круглый стол, состоявшийся 2 апреля в МИА «Россия сегодня».  В нем приняли участие известные политологи и эксперты, специалисты по российско-европейским и российско-американским отношениям.

 4 апреля будет отмечаться 66-я годовщина подписания Североатлантического договора, который вводил в действие систему общей обороны 12-ти государств с целью «защитить Европу от советского влияния». Со временем число членов НАТО увеличилось до 28-ми. Альянс, несмотря на устные заверения в обратном, поглотил государства, ранее входившие в зону влияния или в состав исчезнувшего с политической арены в 1991 году СССР. Четверть века назад биполярная система, продуктом которой является НАТО, перестала существовать, но, как показали события последнего года, для Альянса правопреемница СССР – Россия – продолжает оставаться силой, с которой нужно вести борьбу. В сентябре 2014 года на саммите НАТО в Уэльсе произошел стратегический разворот против России. 

Сегодня НАТО усиливает группировку в Восточной Европе, куда перебрасывается дополнительный американский военный контингент, проводит масштабные учения у российских границ, планирует удвоить мощность сил реагирования, а отдельные члены Альянса заявляют о готовности поставлять Киеву летальное оружие. 

2 апреля ведущие средства массовой информации процитировали заявление министра иностранных дел Канады Роба Николсона о том, что НАТО продолжит наращивать военное присутствие в Центральной и Восточной Европе.  В начале  текущего года об этом же  говорил генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, который подтвердил  первоочередность задачи создания командных пунктов и сил быстрого реагирования в шести странах Восточной Европы. С начала 2015 года НАТО провёл учения «Атлантическая решимость» в Прибалтике, морские и сухопутные манёвры в Румынии и Болгарии, натовские корабли бороздили просторы Чёрного моря. В конце марта американский танковый корпус проехал по странам Восточной Европы – из Эстонии через Литву, Польшу, Чехию на место своей постоянной дислокации в Баварии. Альянс начал процесс тестирования и совершенствования сил быстрого реагирования. Первая часть учений, связанных с этим процессом, стартовала 1 апреля.

По мнению заведующего отделом европейской безопасности Института Европы РАН, вице-президента Российской ассоциации европейских исследований Дмитрия Данилова, НАТО тем самым приступило к выполнению решений, которые были приняты после начала украинского кризиса и последовательного пересмотра концепции основных вызовов и угроз. В сложившейся ситуации Россия была объявлена  основной виновницей в сломе сложившейся системы европейской безопасности. Угроза с российского направления была признана основной в НАТО, все остальные угрозы, перечисляемые в документах НАТО, в том числе документах Валлийского саммита 2014 года, отступили на второй план.

Таким образом, в рамках Североатлантического блока победила позиция новых стран-членов, прежде всего стран Балтии и Польши, настаивавших на первоочередности обеспечения своей коллективной обороны, включая и территориальную. Известно, что на Лиссабонском саммите 2010 года, когда шла речь о «перезагрузке» российско-американских отношений, эта тема звучала, но еще не была основной.   В то время страны НАТО ограничились патрулированием воздушного пространства над Балтией, но не пошли на какие-то дополнительные меры по укреплению обороноспособности или гарантий безопасности на своих восточных рубежах. В нынешних условиях НАТО занимается перегруппировкой своих сил и средств. Кроме российской угрозы, НАТО необходимо было срочно найти новую функцию после выхода из Афганистана, которая позволила бы обеспечить монолитность альянса и его боеспособность.

Все эти меры, по словам эксперта,  не могут быть расценены иначе, чем провокация, ибо даже в сравнительно спокойные времена отношений России и Североатлантического блока наша страна всегда настаивала на нерасширении НАТО и нераспространении инфраструктуры блока на восток. В нынешних кризисных условиях, когда существует серьезное разногласие между Западом и Востоком, подобная военная активность неизбежно будет сопровождаться  соответствующими изменениями в системе военного планирования России и Организации Договора о коллективной безопасности.  Все эти действия могут привести к увеличению реальной военной опасности, непреднамеренного столкновения двух военных машин. «Все мы помним бросок на Приштину в мае 1999 года, когда колонна российских миротворцев заняла аэропорт Слатины. Командования НАТО отправило к аэропорту британский контингент для выполнения задачи его возврата. Тогда это могло привести к крайне серьёзным последствиям. Сейчас ситуация еще более напряженная», - заявил Д.Данилов.

Профессор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ Владимир Штоль отметил, что при анализе сложившейся ситуации во взаимоотношениях России и стран Североатлантического блока возникает определённое ощущение повторяемости событий,  всё более напоминающих эпоху холодной войны. В начале 80-90-х годов прошлого века, в связи с распадом Советского Союза и роспуском Организации Варшавского договора, перед НАТО действительно стояла дилемма, связанная с дальнейшим смыслом своего существования. Тем не менее, были приняты  Стратегические концепция 1991 и 1999 года, а первым полигоном испытания блока на прочность в новых условиях стала Союзная республика Югославия. В 1999 году первые три страны-неофиты из  так называемого четвертого круга расширения блока активно участвовали в операции «Союзная сила». Лиссабонский саммит 2010 года определил триединую задачу блока: оборона, кризисное реагирование, безопасность через сотрудничество.

Необходимость в консолидации альянса вновь назрела в 2014 году, когда Мандат Совета безопасности ООН на присутствие сил НАТО в Афганистане подходил к концу.  Украинский кризис здесь оказался как нельзя более кстати.

Например, 1 апреля 2015 года  - годовщина с момента приостановления функционирования Совета Россия-НАТО, инициированного Советом министров иностранных дел. Хотя сама площадка оставлена, обсуждать на ней в настоящее время, по словам большинства отечественных и зарубежных экспертов,  нечего. Но если вспомнить тот спектр задач, над решением  которых Россия и НАТО сотрудничали в докризисный период (спасение на море, борьба с пиратством и ряд других), то невозможно не признать, что  это были все же задачи второго плана. К механизмам принятия стратегически важных решений Россию никогда не допускали и, видимо, стоит признать правоту тех экспертов, которые утверждают, что холодная война или не заканчивалась, или начинается заново.

Тем не менее, реальная внешнеполитическая ситуация (как пример – переговоры в Лозанне по иранской ядерной проблеме) показывает, что проблем перед НАТО, как и в целом перед мировым сообществом, достаточно много: это и борьба с международным терроризмом, и целый ряд других глобальных проблем, где Западу  необходима помощь нашей страны. Ярким примером может служить и  вопрос о послевоенном урегулировании в Афганистане.

Наконец,  внутри самой организации Североатлантического договора, несмотря на кажущуюся монолитность и солидарность, достаточно своих внутренних противоречий.  За 1990-2000-е годы  НАТО сильно изменилось как военно-политическая структура по сравнению с периодом холодной войны и противостояния двух систем. Остались штабные структуры, но вооруженных сил как таковых там нет или они крайне незначительны (Силы быстрого реагирования НАТО). Что же касается основополагающих документов сотрудничества с Европой, то на данный момент продолжает действовать Венский договор 2011 года по укреплению мер доверия в рамках ОБСЕ, а также Парижский договор 1990 года и Договор по открытому небу 1992 года. Однако особая активность стран НАТО в плане наращивания количества и качества военных учений, приближающихся все ближе к российским границам, не может не настораживать.

Заместитель декана факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова Андрей Сидоров образно определил переживаемый ныне на международной арене кризис как период «натовской весны». Сейчас альянс обретает смысл.  Рудимент прежней системы международных отношений, созданный для очень специфических задач борьбы с советским блоком, НАТО стояло перед задачей определения своих первоочередных  задач в условиях постбиполярного мира, а его руководство предпочитало делать заявления о борьбе с «общими угрозами». Однако события прошлого года, особенно связанные с кризисом на Украине, показали, что немалую роль в переоснащении НАТО продолжают играть США.

Результаты деятельности нынешней американской администрации А.Сидоров оценил скептически. По его словам, это самая слабая администрация со времен  президентства У.Гардинга (с 1921 по 1923 гг -А.Т.). За шесть лет пребывания Обамы у власти сменилось четыре министра обороны. Даже за время президентства Джорджа Буша-младшего сменилось всего два.  Причем, когда Р.Гейтс сменил Д.Рамсфельда, это объяснялось сменой военно-административной стратегии – с дипломатии силы на силу дипломатии. Логика администрации Обамы до сих пор не вполне ясна. Что же касается самого НАТО, то оно продолжает выполнять свою основную задачу - обеспечивать американское присутствие в Европе. С 2007 года предпринимаются попытки выстроить новую структуру – Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнерство (так называемое «экономическое НАТО»), но пока именно Североатлантический блок – единственная структура, которая объединяет два берега Атлантики.

Одновременно администрация Обамы пытается вернуться к «политике уравновешивания», с которой началась её история. Общий смысл этой концепции заключается в том,  того, что военное присутствие США в Европе будет уменьшаться одновременно с усилением присутствия США в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В 2009 году Обама, провозглашая главный тезис своей администрации, заявил, что он будет первым тихоокеанским президентом Америки.

Нужно признать, что сложившаяся ныне международная ситуация требует от США активизации на данном направлении. Россия  намерена вступить в Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, функционирование которого началось в октябре 2014 года. Его членами  являются все союзники США в данном регионе, но инициатива создания этой структуры принадлежит не им, а Китаю. И США там нет. Беспокоит США и усиление АТЭС. В 2004 году  идею создания этой структуры выдвинули именно они, однако затем отказались от нее в пользу Транс-Тихоокеанского партнерства. Китай, ухватившись за эту идею, предложил создать зону свободной торговли в рамках АТЭС. В подобных условиях вмешательство еще одного игрока на главном фронте борьбы в лице России  крайне невыгодно Вашингтону. Удержать её в Европе путем военного давления им жизненно необходимо, тем более что Россия выходит напрямую в Тихий океан, куда стремится выйти Евросоюз, и где, по мнению американских экспертов, находится будущее мира.

В этих условиях активизация блока НАТО в связи с Украиной позволяет США сэкономить ресурсы. С точки зрения многих западноевропейских союзников, Россия не представляет собой такой угрозы, какую представлял собой Советский Союз, поэтому денег давать не очень хочется. Среднестатистический европеец стремится к высокому уровню жизни и защиты при минимальных финансовых затратах на оборону. С другой стороны, есть бывшие союзники России по Варшавскому договору, и бывшие республики  Советского Союза, экономическое благополучие которых напрямую зависит от  увеличения затрат на общеевропейскую оборону и своего позиционирования как форпоста на пути гипотетической «российской агрессии».

Ведущий научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН Алексей Фененко в своем выступлении  задался вопросом: действительно ли политика НАТО сильно отличалась от того, что мы видели в начале 1990-х годов? По оценке американских военных специалистов, Россия за последние два десятилетия сохранила в целом советский военный потенциал и советский военно-промышленный комплекс. Демонтажа его по образцу Германии и Японии после второй мировой войны не произошло, поэтому борьба с «советской угрозой» для блока на определенном этапе трансформировалась в борьбу с Россией. Вряд ли можно говорить о том, что у нас были какие-то позитивные отношения с НАТО за последние двадцать с лишним лет. Например, Основополагающий акт о сотрудничестве был подписан в 1997 году, затем в связи с событиями в Югославии был приостановлен. Затем была подписана Римская декларация 2002 года, но уже Стамбульский саммит 2004 года по противоракетной обороне привел к пересмотру его основной составляющей. Распад  режима ДОВСЕ и грузинский кризис также не способствовали росту доброжелательности.

Единственная попытка партнёрства была предпринята после событий11 сентября 2001 года по инициативе российской стороны и закончилась, по сути, ничем.

По мнению А.Фененко, В 1997 году Россия при подписании Основополагающего акта заключила своеобразную сделку  с НАТО, смысл которой заключался в том, что НАТО принимает новых членов, но не размещает на их территории военную инфраструктуру, ядерное оружие и крупный воинский контингент. Сейчас украинский кризис позволяет пересмотреть основные пункты той сделки. По сути, мы видим размещение инфраструктуры, пусть и первые ее наброски. Мы видим попытки втянуть в партнерство с НАТО другие страны, причем не только Украину. Примером может служить нагнетание в течение последнего полугода антироссийской истерии в Швеции на фоне разговоров о необходимости заключения партнерства с альянсом. Голоса о российской угрозе раздаются и в Финляндии. «Налицо пересмотр основных пунктов Основополагающего акта, и здесь открывается пространство если не для переговоров, то для резкой смены ситуации в Восточной Европе», - заявил эксперт.

В сложившейся ситуации вырисовываются два сценария дальнейшего развития отношений России и НАТО. Первый – позитивный - связан с принятием нами негативной повестки дня началом  переговоров о реформе Основополагающего акта Россия-НАТО. Однако, если российская сторона инициирует такие переговоры, то невольно встанет проблема ДОВСЕ и вопрос о статусе четырех стран – Молдавии, Украины, Грузии и, может быть, Финляндии. По мнению А.Фененко, в условиях таких переговоров можно будет вести диалог о том, какие силы могут быть размещены на территории Восточной Европы, а какие не могут по принципиальным соображениям.

Если диалог окажется невозможным, то в действие будет приведен второй, негативный сценарий, согласно которому НАТО будет размещать инфраструктуру в странах Восточной Европы, невзирая на все российские доводы. Такой вариант развития событий потенциально  может привести не только к новой холодной войне, но и вполне  «горячему» локальному столкновению России с НАТО, причем не только на Украине, но и во многих горячих точках на пространстве от Балтийского до Черного моря.

Эксперты сошлись во мнении, что подвижки в направлении попыток сотрудничества с НАТО были предприняты в 2001 году в рамках нового европейского курса Путина. Ответа со стороны НАТО не последовало. В 2002 году было принято решение США о выходе из договора по ПРО, в 2007 году – принято решение о новом расширении альянса. Некоторые подвижки наметились в ходе Лиссабонского саммита 2010 года, когда был принят закрытый совместный обзор угроз и наметился диалог по ПРО. Но в ходе диалога выяснилось, что, прежде чем вести диалог с НАТО, необходимо договариваться с США. Поэтому никакого диалога с НАТО не может быть, пока не произойдет подвижек на российско-американском треке отношений. Учитывая специфику нынешнего кризиса, это вряд ли представляет в ближайшее время возможным. Украина превращается в театр военных действий в рамках военного планирования. Именно перспектива ухудшения ситуации на этом направлении может способствовать развитию диалога с непременным участием в нем военных специалистов. Однако для этого нужна своя команда, потому что министры обороны будут отрабатывать свою программу.

По общему мнению экспертов, идея создания общеевропейской армии, выдвинутая председателем Европейской комиссии Жаном-Клодом Юнкером, вряд ли реализуема в ближайшее время. Франция, например, хочет добиться общеевропейской консолидации, чтобы усилить свою роль в решении вопросов общеевропейской политики и политики безопасности. Британия наоборот категорически против, настаивая на том, что НАТО является основой трансатлантического союза, и все основные средства должны быть направлены туда. Сама  эта идея является ответом на слабость Европейского союза в качестве союзника США и своеобразной попыткой доказать монолитность успешность европейского проекта. При этом усилились связи ЕС и НАТО. Однако формирование общеевропейской армии невозможно без участия Британии, которая настаивает на том, что именно НАТО является основой трансатлантического союза, и все средства на общеевропейскую оборону должны идти по линии Североатлантического блока.  Без участия Лондона  эта идея становится угрозой для целостности Европейского союза, поскольку Британия и Франция обеспечивают почти половину военного потенциала Брюсселя. Кроме того, непонятно, как в процессе создания такой армии обеспечивать взаимозаменяемость и стандартизацию. Наконец, для того, чтобы предоставить в распоряжение ЕС необходимые средства для военного строительства, необходимо консенсусное голосование в Североатлантическом совете. В последние годы  в странах ЕС усиливается критика евробюрократии, а также  укрепляются политические позиции право- и леворадикальных сил, и в этих условиях дополнительные военные расходы вряд ли будут благосклонно приняты избирателями. Совершенно непонятно и то,  как  Оборонное агентство Европейского союза сможет обеспечить необходимую технологическую базу для военного строительства, если  европейская экономика находится в настоящее время в стадии рецессии. Наконец, США совершенно не заинтересованы в создании европейской армии, поскольку это потенциально может привести к размыванию ресурсов.

В США на решение внешнеполитических проблем, включая украинский кризис,  отводится 2015 год, в конце которого начнется избирательная кампания. После ее начала ни республиканцам, ни демократам не будет дела до Украины.  Сейчас большинство в Конгрессе за правыми республиканцами, которые хотели бы  многие неприятные внешнеполитические проблемы, возникшие в отношениях с Россией, разрешить руками президента-демократа. Самым идеальным и выгодным для США способом разрешения украинского вопроса в этих условиях  стало бы решение российского президента о вводе войск на Украину, поскольку пока реальных, а не фантомных российских военных подразделений в этой стране  пока не наблюдается.

В настоящее время США через механизмы НАТО выстраивает систему сдерживания России в Европе. Поэтому если Россию необходимо представить как абсолютную угрозу для всего мира, то нужны активные подтверждения этому.  Тогда вопрос полномасштабного планирования холодной войны был бы разрешен сам по себе, как и экономическая изоляция.  Не стоит забывать и о намерении США пытались активно реанимировать Сан-Францисскую систему на Дальнем Востоке, создав там же в течение последнего десятилетия третью опорную систему в этом регионе и раздавая статус ближайшего союзника США.

Анализируя политику США в отношении Украины и России, не нужно забывать и  о наличии стратагемы, которую мы и они понимаем по-разному. Для нас Украина всегда была буферным государством, и в этом смысле термин «буфер»  несёт  однозначно позитивную коннотацию. Для американских военных специалистов буфер – это серая зона, или зона политической неопределенности. С подобным положением они вряд ли смирятся и будут требовать четкого определения политического статуса этой страны. Сложность положения России  и в том, что в отличие от США мы не можем выступать как глобальная держава, а лишь как держава двух регионов.  Мы – региональная держава, но держава двух регионов. В этих условиях наши слабости должны стать нашими преимуществами. Не стоит забывать, что в сложившейся ситуации мы будем сильнее в Европе, если укрепим свои позиции на Дальнем Востоке. В условиях кризиса и санкций Россия не оказалась в безвыходном положении именно потому, что развивала внешнеполитические и экономические связи в этом регионе, которые, по мнению экспертов,  усилились за счет осуществления масштабных проектов в этом регионе (строительство нефтепровода «Восточная Сибирь – Тихий океан» и проектирование газопровода «Сила Сибири»).

Задачей России в Азиатско-Тихоокеанском регионе остается также определение отношения к масштабным  китайским проектам сухопутного и морского Шёлкового пути с претензией на Северный морской путь. Отстаивание собственных позиций в регионе с одновременным развитием российско-китайских отношений – вот та нетривиальная задача, которая в ближайшие годы будет стоять  в этой связи перед российской дипломатией. Удастся ли России добиться того, чтобы её голос был достаточно авторитетен для нынешних союзников – покажет время.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs